[2] Портативная радиостанция, получившая большое распространение на горнолыжных соревнованиях и тренировках

[3] Трасса для скоростного спуска в Китцбюэле (Австрия), протяженность 3312 м, перепад высот 860 м, максимальный градиент 85о, считается самой сложной и опасной трассой Кубка Мира.

[4] Раппен = сантим, 100 швейцарского франка

Глава 5

Отто вошел в бар вместе с Клоэ. Девушка была не в настроении — похоже, что ее простуда еще не прошла, и она весь вечер ворчала и ныла. Когда вошли Макс и Рене, они стояли около танцпола и спорили. Клоэ хотела потанцевать, а Отто — выпить пива. Клоэ знала, что Отто никогда не танцует, но периодически начинала настаивать, и это, как он полагал, был ее единственный недостаток. Наконец, он спокойно сказал:

— Если хочешь танцевать — иди сама, вон Тони и Пит там, потанцуй с ними.

Клоэ ничего не оставалось, как отойти. Но напоследок она спросила:

— Ты поцелуешь меня?

Он быстро чмокнул ее в губы скучным, почти воздушным поцелуем, как супруг с 30-летним стажем, которому жена надоела добрых 25 лет назад. И они разошлись в разные сторона — Отто за столик в тени, подальше от танцпола, Клоэ — к танцующим.

Рене снова подумала, какой он красивый. И Клоэ тоже ничего, хотя и не совсем супермодель, как она думала. Стройная симпатичная блондинка, но не так ослепительна, как он. Ладно, Макс ей много всего о нем порассказала, действительно пора выкинуть его из головы. Артур сидел за стойкой, увидев Рене, сделал страшные глаза. Но ей уже сам черт был не брат. Девушки подошли к Артуру, Максин заказала пиво, а Рене — фанту. Отто в то же самое время тоже заказал подошедшей официантке пиво и машинально проследил за ней взглядом, пока она шла к ярко освещенной стойке.

Его взгляд упал на какую-то незнакомую девчонку. О, черт. Он еще не рассмотрел ее толком и ничего не успел понять, а пульс уже вырос раза в полтора. Что это? Кто это?

Ощущение было сопоставимо с взрывом, килограмм пятьсот в тротиловом эквиваленте. Хорошо, что он сидит за столиком в темном углу. У него нет настроения зубоскалить и флиртовать. Он может смотреть, оставаясь в тени.

Яркая брюнетка с роскошной фигурой взяла стакан с оранжевой шипучкой и засмеялась, слушая Макс. В ней было что-то невероятное. Она была изысканная, в сочетании черных блестящих длинных волос и синих глаз чувствовалась порода. Господи Боже, что происходит? Отто Ромингер, у которого было невероятное количество красивых девушек, в том числе и Рэчел Мирбах-Коэн, сидел и пускал слюни при виде девчонки, которая была самая обычная… хорошенькая, но он перевидал красавиц на своем веку. И куда красивее видел. И не только видел. Что такое есть в этой? Он не мог бы ответить на этот вопрос, но сейчас он разглядывал ее фигуру, и температура его тела подскочила на градус минимум, кровь шумела в ушах. Черт, какие буфера! Он заерзал в кресле, возбужденный как черт, снова подумал, хорошо, что он сидит в тени и его не видно. Вот это девка, стопроцентный, сплошной секс. Когда официантка, подошедшая с пивом, заслонила незнакомку на секунду, он вздрогнул. Он не обратил внимания на холодный, запотевший бокал Пауланера, который появился перед ним. Он мечтал о нем минуту назад, в какой-то прошлой жизни, пока не видел ее. Девушка стояла перед стойкой, вполоборота к залу, опираясь бедром на барный табурет, и болтала с Брауном и Макс. Взгляд Отто, будто смакуя, медленно скользил по ней. Густые темные волосы волнами падали на плечи, белая кожа, точеные скулы, большие ярко-голубые глаза, чуть вздернутый нос, дерзкий и изысканный рот. Четко очерченные губы, чувственные и в то же время насмешливые, и даже волевые. Девушка с такими губами будет дразнить мужиков и ускользать от них на феррари, в черном коктейльном платье, в какой-нибудь фамильный-так-разэтак-его-замок. Красивая шея, изящная ямка между ключицами, никаких украшений, которые были бы тут совершенно лишними, только отвлекали бы от совершенства нежной белой кожи. Роскошная девичья грудь, пышная и высокая, круглилась над низким декольте, тонкий трикотаж слегка очерчивал соски. Прядь волос упала ей на лицо, она подняла руку изящным движением и отбросила волосы, при этом ее красный топ задрался вверх, приоткрыв плоский, почти впалый живот и самый красивый в мире пупок над поясом джинсов. Отто захотелось молча и тупо перебросить ее через плечо и утащить к себе в номер, или в машину, или в какую-нибудь подсобку — куда угодно, только бы остаться с ней наедине. Хорошо, что рядом никого не было, никто его не отвлекал — в клубе привыкли Ромингера не трогать, когда он был настроен побыть один. Да, он был один за столиком и любовался.

Крутой и изящный изгиб бедер, тонкая джинсовка деликатно облегает линии бедер и маленький холмик между ними. И ее ноги — длинные, стройные, сильные. Но она не спортсменка. Точно, нет, хотя и явно в отличной форме. В ней есть что-то другое. Ромингер представил себе эти ноги обвивающими его бедра, и это привело его в тихое неистовство. Она должна быть с ним. Желание, мощное, как цунами, накрыло его. Девушка хохотала у стойки, вскинула руки к лицу, и ее топ снова пополз вверх, джинсы немного сползали с точеных бедер, довольно сильно обнажая живот. Отто смотрел на нее и чуть не терял сознание от вожделения. Господи, он никогда в жизни не впадал в такое состояние от одного взгляда. Он ни о чем не думал — кто она, откуда взялась, «хорошая» она или какая еще — он должен ей овладеть, и все тут. Вариантов нет.

И тут она посмотрела в его направлении. Взгляд ее сфокусировался, и Отто понял, что она увидела его. И в этот момент узнал ее. Сестра Артура Брауна, как ее там — Жаклин? Ирен? Ее рука медленно скользнула вниз, поправляя задравшийся топ, она покраснела. Отто почувствовал себя так, будто его окатили ведром ледяной воды. Во всю эту арию его мужского естества вдруг ворвался голос рассудка. Этот голос велел прекратить пялиться на младшую сестричку Брауна и выкинуть ее из головы, пусть она сексапильная и красивая — она хорошая девушка и сестра товарища по команде. Она просто не может быть из тех, кого можно быстренько оприходовать и мило попрощаться. Она — табу. Ну и какого черта она так выглядит? Впрочем, многие, даже вполне скромные девушки любят обтягивающую одежду, разве только не всем она так идет. Она вовсе не виновата в том, что он так на нее завелся, все равно с ней — нельзя. На протяжение ближайших полусуток эта борьба между желанием и разумом будет продолжаться, набирая силу, но Отто понятия не имел об этом. Голос рассудка охладил его, но не сильно. Дело к этому моменту уже успело зайти слишком далеко.

Их взгляды встретились — и в эту секунду все вокруг перестало для них существовать. Вокруг мог погаснуть свет (только осталось бы достаточно, чтобы они могли видеть друг друга), все, кто тут был, начиная с Макс и Брауна и заканчивая хмурым Регерсом, ввалившимся в бар секунду назад, могли исчезнуть, могла резко замолкнуть музыка (медляк — одна из баллад Форейнер) — они ничего не заметили бы, потому что они и так ничего не видели и не слышали, они только смотрела в глаза друг другу. Рене, кажется, забыла дышать — его взгляд… Что он с ней делал… она сама этого не понимала. О, нет…

С танцпола вернулась Клоэ. Отто вздрогнул, услышав ее голос.

— Ты же пива хотел? Почему не пьешь?

Он одним глотком осушил полстакана. В горле, правда, пересохло, а о пиве он забыл. Клоэ проследила за его взглядом:

— Кто это у стойки с Брауном?

— Его сестра, — ответил Отто, стараясь, чтобы его голос звучал обычно.

— Как зовут? Он говорил, вроде, но я не помню.

— Без понятия. Я тоже забыл. Заказать тебе что-нибудь?

— Ну закажи тоже пива.

Отто помахал рукой, привлекая внимание официантки.

Рене видела, что Клоэ присоединилась к Отто, и снова мысленно обругала себя. Он смотрел на нее, и на этот раз он ее видел, в отличие от момента их знакомства на трассе. И, как она ни была неопытна, она поняла этот взгляд. В нем было желание, такое сильное, что эти глаза просто гипнотизировали ее, заставляли покориться этой силе. Ну уж дудки! С нее хватит! Она обругала про себя также и Макс, которая заставила надеть ее этот чертов топ, который все время уползает верх, и прикрыла живот, пока его взгляд, который спустился с ее лица вниз, не прожег ее кожу насквозь. Ее сердце билось с сумасшедшей скоростью, какое-то неясное ощущение… Пульс грохочет в ушах… Глядя в его светлые, янтарные глаза, девушка застыла как кролик перед удавом, и не могла пошевелиться. Несколько секунд они не могли отвести взгляд друг от друга, что не ускользнуло от внимания Клоэ, которая сварливо поинтересовалась:

— Тебе мама в детстве не говорила, что так пялиться — неприлично? Губу раскатал, да?

— Я не пялюсь, просто думаю.

— О том, как бы ее трахнуть побыстрее?

— Думаешь, стоило бы? — усмехнулся Отто, но Клоэ заметила, что его глаза вспыхнули огнем, что не предвещало ничего особо хорошего. Отто был сдержанным человеком, с ровным характером и железной выдержкой, и он никогда не обидел ее ни словом, ни делом, но она прекрасно понимала, что с ним нельзя заходить слишком далеко. А сейчас, при всей ничтожности обсуждаемого вопроса (ну подумаешь, смотрит на кого-то там, она же знает, что он часто спит не только с ней, а сейчас просто смотрит!) она почему-то поняла, что заходит далеко.

— Как скажешь, дорогой, — поспешно сказала она. — Где мое пиво?

Отто наконец заставил себя отлепить взгляд от сестры Брауна и посмотреть на свою девушку Клоэ Лариве:

— Вроде бы ты простужена. Может, тебе не стоит пить холодное пиво?

— Ничего страшного. А, вон уже несут.

Он машинально бросил взгляд в сторону стойки, но не увидел официантку, ему было не до того. Артур, похоже, убедил сестру выпить что-нибудь посерьезнее газировки, и теперь у нее в руках был бокал красного вина. Какие у нее изящные руки, тонкие красивые пальцы. Отто, разумеется, тут же представил себе эти руки на своем теле. Это уже начинало походить на пытку. Голос разума звучал все тише, но никуда не делся. Отто знал, что не имеет права ничего предпринимать для сближения с этой девушкой, но его естество знало другое, а именно — что он должен ей овладеть. Вспомнил — Рене. Ее зовут Рене. В этот момент Артур сказал что-то, от чего обе девушки рассмеялись. Рене неловко наклонила бокал, вино вылилось. Она снова рассмеялась, тонкий темно-красный ручеек скользил по ее груди, вниз по нежной белой коже, в ложбинку, под вырез топа. Черт подери, это было больше, чем Отто мог вынести. Он встал и посмотрел на Клоэ:

— Идем.

— Но пиво…

— Плевать.

Они прошли мимо стойки. Рене вытирала вино салфеткой, и ее смех звенел в прокуренном воздухе.

Клоэ знала, что Отто так завелся вовсе не на нее, а на незнакомую девчонку, но шла с ним с охотой. Ей всегда было хорошо с ним. Пусть у них соглашение и она, по большому счету, не настоящая его девушка, а фиктивная, но она в самом деле его постоянная любовница, а это — уже немало. К тому же, она умна и терпелива, как мало кто в их возрасте, и все еще может измениться. А если нет — что ж, она готова и к этому. Она отойдет в сторону, когда поймет, что больше ей ничего не остается. А там поглядим еще, кто кого.

Он уходит… он уходит с другой. Почему? Рене смотрела им вслед — он тащил свою подружку к выходу вполне целеустремленно, а она обвила рукой его бедра, будто имела право это делать. Черт подери, а она и имеет право! Он — ее парень, ее любовник, они вместе, они любят друг друга!

Jealousy, you got me somehow…You gave me no warning, took me by surprise… [1]

Только вчера она слушала эту песню и рассуждала, как здорово, что она не влюблена и не мучается от ревности. Но это было вчера, а сегодня все изменилось. А еще неделю назад она страдала оттого, что с ней ничего не случается. Будто какой-то злобный и циничный маг подслушал ее мысли и развлечения ради швырнул ее в пучину событий и страстей. Изнасилование, а потом безо всякого предупреждения безответная любовь… И вот, он уходит поздно вечером в обнимку со своей девушкой, которая так обвилась вокруг него, что ясно, что она не может дождаться, когда они окажутся наедине, и почему-то видеть это — намного мучительнее, чем переживать унижение и боль, которые ей причинил тот, другой.

Рене осталась в баре, и с уходом Отто ей показалось, что не то чтобы свет погас, но все стало каким-то другим, волшебство рассеялось, краски утратили яркость. Ей захотелось тоже уйти. Вскоре она попрощалась с братом и Макс и вышла на улицу. Было прохладно, в небе светились звезды, она обратила внимание, какие они яркие, куда ярче, чем в Цюрихе, и будто бы ближе. Наверное, оптический обман — звезды на расстоянии миллионов километров, а Санкт-Моритц выше Цюриха от силы на два. Рене вдохнула холодный чистый воздух, закурила.