Кеннет застонал, а сэр Энтони весело рассмеялся.

– Ничего не выйдет, дядя Джордж, – твердо заявила Ребекка.

– Жаль, – ответил Хэмптон. – Вы лишаете меня блестящей рекламы.

Лорд Фрейзер с мрачным видом слушал этот веселый разговор, и Кеннет решил, что благородный джентльмен абсолютно лишен чувства юмора.

– Нам пора. Мы сегодня обедаем у Бенджамина Уэста. – Сэр Энтони окинул присутствующих многозначительным взглядом. – Уэст хочет поговорить со мной о том, чтобы я сменил его на месте президента Королевской академии искусств.

Наступила глубокая тишина. Кеннет видел, что Хэмптон весьма удивлен такому известию, а Фрейзер был просто потрясен до глубины души.

– Как замечательно! – воскликнула Ребекка и бросилась на шею отцу. – При поддержке действующего президента твой успех на выборах будет обеспечен.

– Это будет еще через несколько лет. Я люблю Уэста и рад видеть его в добром здравии. – Сэр Энтони улыбнулся. – Но если понадобится новый президент, я всегда готов занять это место.

– Возможно, Том Лоуренс будет возражать, – с подчеркнутой небрежностью произнес Фрейзер, – но если Уэст так решил, значит, все пройдет великолепно.

– Энтони – самый подходящий человек, – сказал Хэмптон, пожимая другу руку. – Он посмотрел на Ребекку. – Кто знает, настанет время, и Кимболл возглавит академию искусств. Уже поговаривают о том, чтобы сделать его младшим членом академии. У тебя есть перспектива быть дочерью и женой президентов.

Это было всего лишь предположение, но Кеннет заметил, как Фрейзер побагровел от злости.

– Говорить об этом после того, как я выставил всего две картины, преждевременно, – сказал молодой художник. – Мне еще надо учиться и учиться.

– Я рад, что вы это сознаете, – резко заметил Фрейзер. – Будет жаль, если ваша голова закружится от успехов сейчас, когда вы еще ничего из себя не представляете.

Хэмптон неприязненно взглянул на Фрейзера.

– Нам пора ехать, – сказал он. – Всего доброго.

– Бедный Фрейзер, – сказала Ребекка, когда дверь за джентльменами закрылась. – Ему невыносимо видеть, как восходит чья-то звезда, в то время как его собственная, и весьма скромная, закатилась. – Она пританцовывая подбежала к Кеннету и обвила его шею руками, чуть не разбив чашку, которую он в это время ставил на стол. – Но все остальные так рады за тебя, что я не нахожу слов.

Отставив чашку с чаем, Кеннет привлек Ребекку к себе на колени.

– И все это благодаря тебе, дорогая. Если бы не ты, я бы никогда не решился выставить свои картины.

Он наградил ее легким поцелуем, который тотчас же перешел в бесчисленные поцелуи, более серьезные. Ребекка обвила его шею руками, губы ее раскрылись сами собой. Ее слюна была сладкой от пирожных. И вся она будоражила его кровь, отчего голова Кеннета пошла кругом.

Откинув назад голову, Кеннет попытался остановиться.

– Мы не должны целоваться в гостиной, – сказал он. – Нас могут увидеть.

Он заметил нерешительность в глазах Ребекки, которая быстро сменилась страстью.

– Ты прав, – сказала она. – Моя мастерская подходит для этого больше. – Ребекка потрепала Кеннета по щеке. – Лавиния сказала, что «Корсар» – мечта каждой женщины. Всем бы хотелось иметь такого любовника: упрямого, опасного, полного страсти.

Кеннет тяжело дышал. Он поставил Ребекку на пол и поднялся.

– У Лавинии слишком бурное воображение, – сказал он.

– Наоборот, она видит людей насквозь. – Ребекка вплотную подошла к Кеннету, так что ее грудь коснулась его груди. – Лавиния сказала, что портрет отражает мое к тебе отношение, и она не ошиблась.

Кеннет застыл на месте.

– А каким ты меня видишь?

– Мрачным. – Ребекка обхватила шею Кеннета рукой, лаская ее, теребила волосы на его затылке, ее грудь все теснее прижималась к нему. – Опасным. – Встав на цыпочки, она слегка укусила его за ухо.

Сердце Кеннета готово было выпрыгнуть. Желание переполняло его. Его тело напряглось, в паху заныло.

– Неотразимым, – продолжала Ребекка, ища губами его губы.

Глубоко вздохнув, Кеннет привлек ее к себе, не в силах больше сопротивляться. Она была как терпкое вино, будоражащее кровь и одновременно умиротворяющее его исстрадавшуюся душу и плоть. Его Лилит, демонесса, источающая страсть. Руки сами собой скользнули по ее спине, захватив упругие ягодицы. Каждой частицей своего тела он ощущал мягкую и податливую женскую плоть.

Он едва сдерживал себя, еще не зная ее тела; теперь же, когда он до мельчайших подробностей изучил его, сдерживать себя было совсем невмоготу. Воспоминание о нем приносило физическую боль. Ему хотелось видеть ее нежное тело снова и снова. Ему хотелось нежности, хотелось довести себя и ее до исступления. Хотелось погрузиться в это податливое тело. Хотелось видеть, как вспыхивают страстью ее глаза, как на смену этой жажде приходит утоление.

Нет!

– Лилит, ты настоящая демонесса. Ты украла мою душу и опустошила меня. – Кеннет с сожалением выпустил Ребекку из объятий. – Сколько раз можно повторять одну и ту же ошибку? Надо быть глупцом, чтобы совершить ее снова.

– Не вижу ничего глупого в том, чтобы желать и любить. – Ребекка потянула ленточку, и волосы роскошным золотым дождем упали ей на плечи. – Ты уже не просто секретарь моего отца. Ты виконт и признанный художник.

Кеннет молчал, сопротивляясь из последних сил.

– Мы уже ходили по лезвию бритвы, искушая судьбу. Неразумно вести себя так опрометчиво. Я готов поклясться, что не сумею вовремя остановиться. – Он потрепал Ребекку по щеке. – Ты опьяняешь меня.

Ребекка схватила его руку и положила себе на грудь, не сводя с него лихорадочно блестевших глаз. Кеннет застыл, не в состоянии отдернуть руку.

– Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Лавиния научила меня предохраняться. – Ребекка слегка зарделась, но не отвела взгляда. – В мастерской есть все, что нужно, чтобы обезопасить наши отношения.

Последние бастионы Кеннета рухнули как карточный домик. Почему они должны отказываться от обоюдного страстного желания? Его долг по отношению к младшей сестре выполнен, работа на Боудена близка к завершению, и он почти уверен, что сэр Энтони невиновен в гибели жены. Пройдет несколько недель, а может, и дней, и он снова будет принадлежать самому себе. Полученные драгоценности спасут его от банкротства независимо от того, возвратит ему Боуден закладные или нет. Несмотря на оставшиеся долги, он скоро станет лордом Кимболлом, владельцем имения Саттертон в самом полном смысле этого слова.

Когда это все произойдет, он сможет наконец сказать… Словом, он сможет открыто заговорить о своем браке, если, конечно, Ребекка изменит свой взгляд на замужество.

А теперь… теперь они оба горят в огне страсти, и есть только один способ погасить этот огонь.

На этот раз он постарается думать не только о себе. Она умеет отдавать, он должен научить ее получать. Кеннет взял в ладони лицо Ребекки.

– Если корсар – желанный любовник, то ты желанная любовница. Страстная. Открытая. Безумно влекущая. – Он поцеловал Ребекку, и его поцелуй был жарким, от него зашлось сердце. – Подготовь себя, Лилит. Я больше не в силах сопротивляться.

– Хорошо, – ответила она. – Встретимся в мастерской.

Они порознь вышли из гостиной, хотя всякий, кто бы увидел их, сразу бы догадался об их намерениях. Ее распущенные волосы и разрумянившееся лицо говорили сами за себя. По лицу Кеннета тоже все можно было легко понять. К счастью, никто не попался им навстречу. Кеннет прошел прямо в мастерскую. Он разжег огонь в камине, расстелил рядом ковер, собираясь положить на него Ребекку, чтобы овладеть каждой клеточкой ее божественного тела.

Он снял башмаки, жилет, галстук, и тут вошла Ребекка. Он сразу заключил ее в объятия и крепко поцеловал.

Ребекка сняла с Кеннета рубашку и положила свои прохладные ладони на его тяжело вздымавшуюся грудь.

– Я так давно хочу этого, – прошептала она.

– Я тоже. Одному Богу известно, как страстно я желаю тебя.

С поспешной неуклюжестью Кеннет расстегнул пуговицы на платье Ребекки. Лиф платья упал, обнажив упругие груди. Как он и предполагал, под платьем у нее ничего не было. Она была наивно-бесстыдной. Нагнувшись, Кеннет взял в рот ее сосок. Он был как бутон розы, готовый раскрыться навстречу солнцу.

Ребекка застонала и обвила его шею руками. Лаская губами ее грудь, Кеннет поднял подол ее платья и стал гладить ей ноги. Его рука коснулась сокровенной части ее существа, и по нему пробежала дрожь.

Кеннет хотел затопить своей нежностью Ребекку, сделать ее безмятежной и спокойной и погрузил пальцы в жаркую глубину ее тела.

– Да, да, – простонала Ребекка и растаяла в его сильных руках.

Кеннет распрямился и стащил через голову Ребекки платье. Она смотрела на него глазами, полными страсти.

– Я хочу, чтобы ты тоже разделся, – сказала она.

Кеннет стал срывать с себя одежду. Он так спешил, что пуговицы отлетали и падали на пол. Его горящий взор делал его похожим на «Корсара» – мечту каждой женщины.

– Твое тело настолько прекрасно, – смеясь, сказала Ребекка, – что я разрываюсь между желаниями ласкать тебя и рисовать.

– Живопись может подождать. – Кеннет подхватил Ребекку на руки и уткнулся лицом ей в шею. – У нас есть дела поважнее.

Ребекка стала легонько покусывать Кеннету ухо. Он застонал, чувствуя, как в его теле напряглась каждая жилка. Став на колено, он положил Ребекку на ковер у камина. Она сама была как огонь, такая близкая и такая желанная. Он лег рядом с нею и стал покрывать ее тело бесконечными поцелуями.

Ребекка извивалась под его ласками, трепеща от желания.

– Ну же, Кеннет, – шептала она, – возьми меня.

Ее руки ласкали его плоть, разгоняя огонь по всему телу. Не в силах больше терпеть этот огонь, он раздвинул ей ноги и вошел в горячую влагу. Забыв обо всем на свете, он отдался во власть ритма движения, желая лишь одного – утолить мучительную жажду. Ребекка помогала ему, стараясь войти в единый ритм, ласкала и целовала его. Волна страсти накрыла их с головой, закачала, закружила, пока не вынесла к желанному берегу – вулкану блаженства. Сейчас они слились в одно целое и душой и телом.

Конвульсии, сотрясавшие их тела, постепенно затихали, а вместе с этим возвращалось сознание. Кеннет перевел дыхание и лег на бок, крепко прижав к себе Ребекку. Откуда столько страсти в ее маленьком, хрупком теле? Как ей божественно удается довести его до полного исступления?

В комнате слышались только тиканье часов, треск поленьев в камине да учащенное дыхание влюбленных. Кеннет запустил руку в ее чудесные волосы. Лилит. Рыжик. Ребекка. В ней непостижимым образом сочеталось все: доброта и злость, колкость и нежность.

Оставалось только уповать на Господа, что со временем она будет принадлежать ему одному, потому что он никогда не сможет расстаться с ней.


Ребекка задремала в объятиях Кеннета. Большее доверие и вообразить трудно. Кеннет чувствовал себя счастливым, но время шло, и он зашевелился. Ребекка открыла глаза.

– Нам обязательно идти на бал? – спросила она.

– Боюсь, что да. – Кеннет нежно погладил ее по спине. – Я подозреваю, что Стратмор именно тот человек, который устроил похищение наших фамильных драгоценностей, и должен поблагодарить его, даже если он в этом не признается.

– Тогда надо идти. – Ребекка приподнялась на локте и принялась рассматривать Кеннета. Ее корсар. В нем было все, о чем говорила Лавиния, и даже больше. – Несмотря на твое участие в кровавых битвах, у тебя совсем нет на теле шрамов.

– Мне повезло: меня ни разу не ранили. Если бы такое случилось, я бы не был сейчас с тобой. Каждое серьезное ранение на войне кончается смертью или ампутацией. – Кеннет улыбнулся. – За исключением Майкла: он заговоренный.

Ребекка села и провела ладонью по спине Кеннета.

– Я чувствую здесь какие-то рубцы. Ты как-то обмолвился, что тебя пороли.

Кеннет кивнул.

– Солдат часто наказывают плетью за разного рода провинности. В моем случае была дерзость. Меня приговорили к сотне ударов плетью.

– Ты был виноват?

– Целиком и полностью. Хоть я и завербовался на военную службу, я был высокомерным и кичился своим благородным происхождением. Я назвал офицера ослом. Он или не знал, что я будущий виконт, или предпочел сделать вид, что об этом не подозревает, но так или иначе приказал меня выпороть. Я был привязан к двум скрещенным копьям, и кнут чуть не содрал всю кожу с моей спины. – Кеннет ненадолго задумался. – Я сделаю этот рисунок для серии Джорджа Хэмптона. Порку сопровождает барабанный бой, и каждый удар плетью отмечается ударом по барабану.

Художественное воображение Ребекки помогло ей ясно представить себе эту картину.

– Ведь тебя же могли запороть до смерти, – сказала она.

– Этого бы не случилось. За экзекуцией всегда следит полковой врач, и он знает, когда нужно остановиться. Когда бедняга приходит в себя, врач оказывает ему необходимую помощь.