— Разумеется, я не забуду. А могу я называть вас, дядюшка Франсуа?

— Я буду только польщен этим, — заявил профессор. В его усталых стариковских глазах вновь вспыхнул огонек.

— Мы боремся и, я уверен, обретем свободу. И не только для мужчин, но и для женщин. Наконец-то я смогу поделиться с вами, мадемуазель, самыми сокровенными своими мыслями.

Тут он, возбужденный до предела, погрузился в пространные рассуждения, и Заза внимала ему, затаив дыхание.

Принцесса так до конца и не верила, что это не сон и она не проснется сейчас в своей комнате во дворце и что после настойчивого стука в дверь к ней не явится простуженная графиня с обычными нотациями.

Сельские пейзажи за окном вагона сменились городскими. Профессор поднялся и спешно начал собирать разбросанные по купе газеты.

— Мы уже совсем близко от цели, — сказал он. — Вряд ли кто-то из моих друзей будет встречать нас на вокзале, но я уверен, что в нашем любимом кафе они все ждут меня с нетерпением.

Он достал саквояж и стал запихивать в него газеты.

Там же на полке, вместе с профессорским чемоданом и саквояжем Заза лежал и его футляр со скрипкой.

И тут внезапно послышался жуткий грохот, скрежет металла, вагон вздрогнул и резко остановился, а профессор свалился на пол, и весь багаж рухнул на него. У девушки вырвался испуганный крик.

Сила инерции чуть не сбросила ее с сиденья, но все же ей удалось избежать падения. Из-под чемоданов, саквояжей и коробок доносились стоны профессора.

Когда вагон перестало трясти, Заза решилась встать и начала поспешно освобождать профессора от свалившегося на него багажа.

— С вами все в порядке? Вы не ранены? — взволнованно спросила она.

Водрузив упавшие вещи на сиденье, она помогла старому учителю подняться. Но тот мгновенно вскрикнул от боли.

— Что с вами, профессор? — ахнула Заза.

— Моя лодыжка! Я, наверное, вывихнул ее, когда упал, — простонал профессор.

— Может быть, у вас перелом?

— Нет-нет. Нога цела, но боль страшная. Помогите мне сесть.

Пожилой попутчик, проснувшийся из-за аварии, пробормотал сердито по-немецки:

— Это позор! Такие резкие торможения надо запретить. Вот типичный пример некомпетентности и безалаберности французов, которые даже не могут содержать свои железные дороги в порядке.

Заза и профессор не обратили на его ворчание внимания.

За окнами вагона и в самом поезде царила настоящая паника. Истошно вопила какая-то женщина, мужчины переругивались на платформе громкими разъяренными голосами, шипел испускаемый паровозом пар.

Заза со всей осторожностью усадила профессора и тщательно уложила его пострадавшую ногу на противоположное сиденье. Она терялась в догадках, как ей поступить. Вероятно, надо было снять с него сапог, но при этом она могла причинить ему еще более страшную боль.

После падения сюртук его выглядел весьма неприглядно, а с раздавленным цилиндром уже надо было распрощаться.

Как все хорошо начиналось, и никто не мог предвидеть такого нелепого несчастного случая.

Заза не обращала внимания на испорченный цилиндр и испачканный сюртук. Ее тревожило состояние пожилого учителя. Он был пугающе бледен и, казалось, не мог произнести ни слова.

— Вам плохо? — пролепетала она. Из его уст вырвался едва внятный шепот. Он прижал руку к сердцу.

— Загляните в мой нагрудный карман… Там должен быть пузырек… Если вы сможете накапать мне оттуда несколько капель, я буду в порядке…

Испуганная Заза поспешно достала пузырек, о котором говорил профессор, и протянула его старику. Но он был так слаб, что даже не мог взять его в дрожавшую руку. Тогда она сама занялась лечением профессора.

Заза открутила крышку и обнаружила там пипетку. Набрав в пипетку жидкости из пузырька, она попросила:

— Пожалуйста, откройте рот.

Профессор подчинился, и она капнула лекарство ему на язык.

— Этого достаточно?

Он совсем уже потерял дар речи и только кивнул. Заза присела рядом с ним и с беспокойством наблюдала, как постепенно розовеют его дотоле смертельно бледные щеки.

Между тем их сосед-немец, ворча и ругаясь сквозь зубы, опустил окно и крикнул пробегающим вдоль железнодорожного полотна служащим, чтобы они прекратили подобные безобразия и не нарушали расписания.

Вразумительного ответа от железнодорожников он не получил и по этой причине довольно громко и грубо выругался.

Никто в вагоне и за пределами его не знал, что все-таки произошло.

— Вам лучше, профессор? — с надеждой поинтересовалась Заза.

— Да, немного.

Он действительно приходил в себя. Голос старика слегка окреп.

— Со мной часто случаются в последнее время подобные сердечные припадки. Но раз капли при мне, я за себя не беспокоюсь.

Девушка вздохнула с облегчением. Она вернула профессору пузырек и в свою очередь опустила стекло с противоположной стороны вагона.

— Хотелось бы знать, что случилось.

Заза высунулась насколько могла из окна и увидела, что в голове поезда собралась большая толпа, что-то горячо обсуждающая. Клубы пара обдавали возбужденных людей. Ей показалось, что этот пар исходит не из одного, а из двух паровозов.

— Мне кажется, что произошло столкновение двух поездов, — сказала она профессору.

— Думаю, что так и есть на самом деле, — согласился он. Старший проводник и еще несколько человек проходили вдоль вагона и громко спрашивали, есть ли пострадавшие. Когда они приблизились, Заза обратилась к ним:

— Здесь в купе пожилой джентльмен, который повредил ногу. Нельзя ли отыскать где-нибудь доктора?

Железнодорожник пожал плечами и поглядел в сторону толпы, собравшейся возле столкнувшихся паровозов.

— Не знаю, мадемуазель, — с сомнением произнес он, — есть ли среди пассажиров врач.

Тут подал голос проходящий мимо человек в штатском платье.

— Может быть, я смогу чем-то помочь?

Говоря это, он взглянул на Заза, и она догадалась, что предложение помочь вызвано отнюдь не желанием молодого мужчины помочь ближнему. Подобно офицеру-пограничнику, он заинтересовался хорошеньким девичьим личиком. Но Заза так обрадовалась, что хоть кто-то выказал желание помочь, она не поскупилась на приветливую благодарную улыбку.

Когда молодой человек очутился в вагоне, то он показался ей гораздо выше ростом, чем когда она смотрела на него сверху из окна. Ей было на руку выглядеть жалкой и беззащитной и надеяться, что к ней отнесутся соответственно.

Изобразив на лице абсолютную беспомощность, она, указала на профессора.

— Пострадавший — мой дядя, и я боюсь, что у него сломана нога. Его необходимо осмотреть и…

— Я думаю, что у меня только вывихнута лодыжка, — неожиданно резко прервал ее профессор.

— В любом случае ваша травма весьма болезненна, месье, — сочувственно сказал молодой человек.

— Это так, — не мог не согласиться месье Дюмон.

Он попытался шевельнуть ногой и скорчился от боли.

— Вам нельзя двигаться, — прикрикнула на него Заза. Ее взгляд упал на молодого человека, который вызвался оказать помощь. Она спросила:

— Как можно добраться отсюда до Парижа?

— Вы уже в Париже, только на самой окраине. Лучшее, что я могу для вас сделать, — это найти экипаж, который довезет вас куда вы захотите.

— Вы сможете это сделать? — спросила Заза. — Как вы добры к нам.

— Я уверен, что мне это удастся, — заявил молодой человек. — Ждите здесь и все хлопоты предоставьте мне.

Говоря это, молодой человек смотрел на Марию-Селесту так, будто готов был тотчас же умереть за нее. Ей очень захотелось немедленно поделиться с Рейчел новостью о том, каким успехом она пользуется у мужчин, стоило лишь ей выбраться за пределы дворца.

Ее доброжелатель выскочил на железнодорожный путь, словно подхваченный ветром.

Заза поднялась, чтобы запереть за ним дверь купе. Молодой человек задержался у вагона, и девушке пришлось высунуться из окна.

— Вы что-то собирались спросить?

— Прежде чем покинуть вас, я хотел бы представиться Меня зовут Пьер Бувье. А как ваше имя?

— Мой дядя профессор Дюмон, — осторожно ответила Заза, — А как зовут вас?

Очевидно, что именно это и интересовало молодого человека. Заза слегка улыбнулась.

— Мое имя Заза Дюмон.

— Благодарю вас, мадемуазель. Теперь я полечу отсюда как на крыльях и постараюсь поскорее добыть экипаж. Правда, я подозреваю, что среди пассажиров найдется много таких же охотников за извозчиком. Поезд вряд ли скоро тронется в путь, а никто не имеет желания терять время на подъезде к Парижу.

— Нам остается только положиться на вашу анергию, месье, — вежливо напутствовала его Заза.

Молодой человек расплылся в лучезарной улыбке и поспешил вприпрыжку через рельсы.

Только сейчас, смотря вслед удаляющейся фигуре молодого человека, Заза подумала, что одет их новый знакомый довольно странно. На нем не было шляпы, хотя ей пришло в голову, что он мог ее испортить или потерять во время аварии.

В ее представлении именно так должны были одеваться художники в Париже. Джентльмены, посещающие дворец великого герцога, не могли себе позволить подобной вольности в одежде.

» Вполне вероятно, что он импрессионист «, — подумала она. Как замечательно было бы встретить одного из тех людей, о которых она столько наслышалась от профессора. Тут девушка вспомнила о его существовании.

Старый учитель пребывал в неподвижности и изредка испускал горестный стон.

— Этот добрый молодой человек — месье Пьер Бувье — отправился на поиски экипажа, который отвезет нас в Париж, — сообщила она. — Боюсь, что это обойдется нам очень дорого, но вы не расстраивайтесь — у меня с собой куча денег.

Заза произнесла это вполголоса, хотя вряд ли кто-то мог услышать ее слова. Их сосед-немец покинул купе и расхаживал по вагону, изливая жалобы на плохое состояние железных дорог во Франции всем, кто желал его слушать.

— Вы очень предусмотрительны, — похвалил профессор. — Но моих средств хватило бы на нас обоих.

— Я не могу позволить вам тратить свои деньги на меня, — запротестовала Заза. — Когда вам станет хоть немного полегче, я с удовольствием расскажу вам, как ловко раздобыла необходимую сумму, причем во дворце никто не знает об этом.

— Я уверен, что моя злосчастная нога придет в норму к завтрашнему утру, — ободрил профессор и себя, и Заза. — Я не могу позволить себе хворать и лежать без движения в то время, как я попал в Париж после долгого отсутствия, да еще в сопровождении вас, моя принцесса!

— Тише, прошу вас! — Заза прижала пальчик к его губам. — Никогда больше не называйте меня так. Это опасно. Запомните, я ваша племянница Габриэль. А так как мне самой нелегко будет привыкнуть к этому имени, вы должны называть меня Заза.

— Заза? — удивленно переспросил профессор.

— Это прозвище, которое дала мне Рейчел.

— Заза? Заза… — несколько раз повторил профессор, привыкая к новому имени своей подопечной.

— Заза Дюмон. Я думаю, что это звучит неплохо. Они обменялись улыбками.

— Позвольте мне заверить вас, что я горжусь честью называться вашей племянницей. И только надеюсь, что буду достойна вашего доверия.

— Нет, это я должен гордиться, — сказал профессор.

По его тону Заза догадалась, что ее последние слова весьма тронули старика.

— Находиться в вашем обществе, — продолжал он, — и вместе с вами попасть в Париж — это величайшее счастье. Как будто я наконец достиг волшебной страны Эльдорадо которая столько лет грезилась мне в воображении.

Он склонил седовласую голову и поцеловал руку Заза.

— Моя самая лучшая, самая замечательная, подающая самые большие надежды ученица! Выше голову, Заза! Париж — город знаний, культуры и свободы, — вот он лежит перед нами!


Трясясь в стареньком экипаже рядом с профессором, Заза ощущала неловкость, так как Пьер Бувье, расположившийся на маленькой скамеечке напротив, смотрел на нее с нескрываемым обожанием, и ей даже казалось, что глаза его светятся от восхищения.

Но она прощала ему этот слишком пристальный и даже бесцеремонный взгляд за то, что он сделал для них с профессором. Без его помощи они бы по-прежнему пребывали в неопределенности.

Именно он отыскал свободный экипаж, с помощью другого мужчины вынес профессора из вагона и помог ему добраться до кареты, в то время как носильщик нес сзади их багаж.

Заза понимала, что ей надо расплатиться с этими людьми, но она боялась совершить какой-нибудь промах, потому что не имела ни малейшего представления, сколько платят за подобные услуги. Но Пьер Бувье, как бы предупреждая ее мысли, расплатился сам.

Теперь Заза была вдвойне его должницей и терялась в догадках — как и чем сможет она отблагодарить молодого человека.

После того как они выбрались из скопления экипажей, увозящих пассажиров от злополучного, потерпевшего аварию поезда, Пьер вежливо заговорил с профессором: