Бриттани Черри - Волны, в которых мы утонули

Я провел много времени в одиночестве, на воде, и я не выдержу, если кто-то будет фотографировать меня у домика.

Я подошел к крыльцу и фыркнул.

– Слушай сюда, урод. Тебе что, заняться нечем? Фотографировать… – мой голос дрогнул. Мэгги тревожно подскочила и начала сонно озираться по сторонам. Она вздрогнула и потянулась к шее. Когда ее глаза встретились с моими, ее руки расслабились.

– Мэгги? – выдохнул я. Я не верил своим глазам. Моя грудь сжалась еще сильнее. – Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнул я, немного смущенно, немного зло, но радостно. В основном радостно.

Я так рад ее видеть.

Она начала искать что-то у себя за спиной и выпрямилась, сжимая в руках маркерную доску. Я прочитал слова, которые когда-то написал сам.

Когда-нибудь ты проснешься и выйдешь из дома, Магнит, и откроешь для себя этот мир. Когда-нибудь ты увидишь весь мир, Мэгги Мэй, и в тот день, когда ты выйдешь на улицу и сделаешь свой первый вдох, я хочу, чтобы ты нашла меня. Несмотря ни на что, найди меня, потому что я хочу показать его тебе. Я помогу тебе вычеркнуть все пункты из твоего списка дел. Я покажу тебе весь этот огромный мир.

Она встала. Ее одежда насквозь промокла, как будто она тоже весь вечер провела под проливным дождем. Она чихнула и задрожала от холода.

Мэгги стояла и смотрела на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь еще, что угодно. Сколько мыслей проносилось у меня в голове. Но когда мы посмотрели друг другу в глаза, я подумал, что я этого не заслужил. Я не заслужил скучать по ней. Не заслужил обнимать ее. Не заслужил любить ее.

Я только пил и спал, упиваясь жалостью к себе.

Она заслуживала большего, чем мою печаль. Как я мог показать ей мир, когда изо всех сил старался от него сбежать?

– Пойдем, нам нужно высушиться, – сказал я. Я увидел, как по ее лицу скользнула легкая тень печали. Она кивнула. Она как будто надеялась, что я соберу сумку и отправлюсь путешествовать вместе с ней, чтобы вычеркнуть все пункты из ее списка дел.

Тогда я впервые почувствовал, что подвел ее.

Мы вошли в домик, и я заметил чемоданы в гостиной.

– Твои?

Она кивнула.

– Я сейчас вернусь. – Я направился в спальню и бросился в ванную. Я брызнул в лицо водой. – Боже, Брукс. Соберись.

Появление Мэгги потрясло меня. Было тяжело осознавать, что на свете существует нечто настолько прекрасное, когда в последнее время в ней было одно уродство. С ее появлением мне захотелось дышать, хотя последние несколько недель я мог только задерживать дыхание.

– Как ты сюда попала? – спросил я, вернувшись и обнаружив, что она вытирает волосы полотенцем и роется в чемодане в поисках пижамы.

Она нацарапала на доске:

Шерил.

Я вздохнул.

– Уже поздно, я пьян, так что не смогу отвезти тебя домой до завтра. Ты можешь остаться на одну ночь, но потом тебе придется уехать. Пойдем, провожу тебя в комнату.

Она сделала, как я сказал, и я отвел ее в спальню в европейском стиле.

– Ты можешь остаться здесь до утра, а потом я отвезу тебя домой. Первым же делом, Мэгги. Если хочешь есть, в холодильнике есть вчерашняя пицца и газировка. Спокойной ночи.

Я был с ней нарочито груб. Тем вечером мне не хотелось разговаривать с Мэгги. У нее была удивительная способность делать все лучше. А я не хотел чувствовать себя лучше.

Я вообще не хотел ничего чувствовать.

Повернувшись, чтобы уйти, я закрыл глаза и почувствовал ее пальцы на моем предплечье.

– Мэгги, – прошептал я и заколебался, но она снова притянула меня к себе. Я посмотрел в ее голубые глаза, и она улыбнулась мне. Ее улыбка была идеальна. – Сейчас я не могу, – сказал я ей, но она не отпустила меня. Я вырвался из объятий Мэгги и отвернулся. – Не могу. Прости, я не могу.

Я не стал смотреть на ее реакцию и вышел из комнаты. Я хлопнул дверью своей спальни, схватил бутылку Jack Daniel’s и снова попытался вспомнить, каково это – ничего не чувствовать.

– Почему ты готовишь? Нам нужно ехать, – рявкнул я на Мэгги следующим утром, когда она стояла на кухне и делала блинчики. Я не понимаю. Прошлым вечером я был с ней груб. Я ясно дал понять, что как только мы проснемся, мы уедем.

Но она даже не взглянула на меня. Она продолжала готовить.

– Мэгги! – крикнул я, но ответа не последовало.

Я закатил глаза, подошел к холодильнику и открыл его, чтобы достать пиво. Но пива не было.

– Какого…

«Ладно».

Я подошел к бару и широко распахнул дверцу, но и там ничего не нашел.

– Ты что, издеваешься надо мной? – пробормотал я. – Мэгги, где выпивка?

Молчание.

– Господи, Мэгги. Ты немая, а не глухая!

Она повернулась ко мне, прищурилась и смерила меня таким взглядом, что я вынужден был перед ней извиниться.

– Но я серьезно. Где она?

Она указала на пустые бутылки в раковине. Мой живот сжался, и я резко втянул воздух.

– Мэгги, тебе нужно домой. Собирай чемоданы, я сейчас же отвезу тебя домой.

Она подошла и успокаивающе положила руку мне на щеку. Затем ее пальцы слегка коснулись шрама на моей шее. Я закрыл глаза. Это слишком. Слишком сильно меня утешало ее прикосновение.

– Тебя не должно быть здесь, – сказал я, моя рука легла поверх ее. Я прочистил горло. – Я просил у тебя пространства. – Я тяжело сглотнул.

Она прижалась губами к моим губам и подняла правую руку.

Пять минут.

Я зажмурился.

– Я не могу.

Она притянула меня ближе к себе, положив руки мне на грудь. Когда я открыл глаза, она смотрела на меня с такой надеждой.

– Хорошо. – Я переступил с ноги на ногу и взял ее руки в свои. – Пять минут.

На первой минуте мне было очень трудно смотреть на нее. Она была напоминанием о том, чего я хотел и что потерял. На второй минуте она напомнила мне о лучших днях в моей жизни. На третьей минуте я подумал о музыке. Мэгги всегда напоминала мне о музыке. Она была моей музыкой.

Она придвинулась ближе, и я отступил назад, опустив руки.

Я покачал головой.

– Нет. Ты не сможешь меня утешить. Прости меня. Я не могу быть с тобой. Прости, Мэгги. Днем я поеду в город, а когда вернусь, будь готова к отъезду. – Я повернулся, смутившись собственной грубости. Когда я уходил, я все-таки сказал правду: – Ты не сможешь мне помочь, Мэгги. Ты меня утопишь.

Мэгги

Я не уехала, и это выводило его из себя.

Каждый день передо мной представали две разные версии Брукса Тайлера Гриффина. Первый был молчаливым. Он ходил мимо меня, не говоря ни слова. Сколько я его знаю, он никогда не заставлял меня почувствовать себя невидимой, пока я не приехала в тот коттедж.

Вторая версия Брукса была пьяной и грубой. Об этой стороне его личности я даже не подозревала. Сколько раз он приходил домой пьяный в стельку и говорил, какая я жалкая и что я должна была жить дальше, потому что мы никогда не будем вместе. Что у нас нет будущего.

– Ну, послушай. Ты сидишь тут, ждешь меня. Да что с тобой такое? – он что-то невнятно бормотал, шатаясь из стороны в сторону на пороге моей комнаты в три часа ночи. – Перестань ставить себя в глупое положение, Магнит. Ничего не будет. Разве у тебя нет списка дел, который тебе нужно воплощать в жизнь? – Он хихикнул и прислонился к стене. – Или ты боишься делать что-то сама?

Уйти в такие вечера мне хотелось больше всего. В такие вечера мне хотелось сдаться и оставить Брукса упиваться собственной ничтожностью.

Но потом я хваталась за свою подвеску в форме якоря и напоминала себе, сколько раз он поддерживал меня.

По ночам я принимала ванну, погружалась в воду и напоминала себе об этом.

«Это не он. Это не он. Это не тот, кого я люблю…»

Если я уйду от него в трудные времена, что это будет говорить обо мне? Я смогу простить себя, если он сойдет с ума и скроется под водой? Когда он был мне нужен, он всегда был рядом, и я обязана была сделать для него то же самое.

Когда ты любишь кого-то, ты любишь его не только, когда светит солнце. Любимого человека нужно поддерживать и когда сгущаются тучи.

Он больше не любил того, кто смотрел на него в зеркало. Он больше не видел в своем отражении того веселого, обаятельного, до безумия влюбленного парня, которым он был раньше. Он перестал смеяться, и я уже и забыла, когда он в последний раз улыбался.

Я должна ему напомнить.

Я должна быть его якорем.

Я должна остаться и вытащить его своей любовью.

Иногда поведение Брукса заставляло меня уходить. Я бродила по городку, заглядывая в маленькие магазинчики. Я не знала, насколько это будет тяжело. Я замечала все – каждый запах, каждый звук, каждого человека. Я была постоянно настороже в ожидании опасностей этого мира. Мысль о том, что я не знаю, что происходит за углом, приводила меня в ужас.