Марина Туровская - Волшебная ночь forever

– Исполнена Земля еси дивности. На море-окияне есть бел-горюч камень Алатырь никем не ведомый. – Вода в серебряном сосуде кипела, принимая волшебные травы. – Под камнем сокрыта сила могучая, и силе той нет конца…

Шепоту Ягини вторил шепот Домового. Он поглядывал на хозяйку со священным уважением. Но в его руках, к его неудовольствию, оказывались не особые травы, а морковь, картошка и лук. Резал овощи он молниеносно, сказывалась многовековая практика.

Раздумывая, Елена досчитала до ста и подошла к открытому окну.

Мышь, устроившись удобнее, слышала теперь и Ягиню, и Елену.

– Отпустите меня, пожалуйста. Отпустите. Меня ведь ищут, волнуются.

Домовой, забросивший в котелок нашинкованную соломкой морковь, утер картошечный нос с торчащими из него седыми волосками.

– Волнуются, Алена, об волнующих людях. А что на попойке тебя нету, никто и не замечает. Они скорее за водку волнуются, что мало ее.

Продолжая заговор над суповницей, Ягиня ни на кого внимания не обращала.

– Будь ты, сила могуча, в красной девице и добром молодце неисходно, а и жги ты, сила могуча, их кровь и сердце кипучее всю ночь…

Услышав, как ей показалось, полный мистический бред, Елена отошла от окна.

Невозмутимый Леший выставлял около колодца ведра воды. К нему Елена подойти не решилась. Вернувшись к окну, она категорично объявила:

– Не собираюсь я сидеть здесь двое суток.

Примерившись, она вгляделась в лес, наметила себе просвет между деревьями и пошла туда.

Мышь, зная, что из этого получится, хлюпнула носом и повернулась к противоположному краю поляны, откуда тут же и вышла Елена.

Ошалело оглянувшись, Елена пересекла край поляны и опять вошла в лес.

Мышь свесилась наружу для лучшего обозрения, стараясь не выронить огрызок репки. И точно, Лена вышла с другой стороны поляны. Мышь, давно не видевшая наглядного воплощения тутошнего феномена, с удовольствием насмешливо фыркнула.

Остальные мало внимания обращали на хождения Елены, только Домовой, вытаскивая огромный котелок на поляну, заворчал:

– Интересно, с какого раза она сообразит?

Второй раз выйдя из леса, в который, как ей казалось, она и не заходила, Лена встретилась взглядом с Лешим. Тот, относя в дом ведра с водой, задержался на минуту, серьезно глядя на нее.

Его взгляд Елене не понравился. Он говорил о никчемности ее попыток, об обязательности выполнения ее долга. Какого такого долга? Она у местных мифологических личностей в долг не брала и ничем им не обязана.

Стараясь не обращать внимания на подступающие летние поздние сумерки, Лена еще раз пересекла заколдованную поляну, теперь по самому длинному радиусу.

И в третий раз за сегодня, как только она вошла в лес, так перед нею появился просвет между деревьями. Оглянулась. Сзади виднелся такой же просвет.

– Оптический обман. – Елена села на теплый пень. – Лесной оптический кошмар.

Ее терпения хватило на десять минут. Вокруг шелестел темнеющий лес, от которого шел холод. Встав, Елена заплетающейся походкой побрела к дому.

Мышь, извернувшись, свесилась с окна до критической точки. В момент, когда на опушке появилась Елена, а сама Мышь решила куснуть репку, ее толстая попа перевесила, и Мышь грохнулась в крапиву, густо растущую под окном.

– Костер! – крикнула из окна Ягиня. – И ты помнишь, только из березовых дров!

Леший в одно движение перенес дрова из поленницы на кострище. Они сами устроились в «шалашик». Леший просунул в середину сухую бересту, распрямившись, протянул руку. Опять поднялся легкий ветер, и из пальца вышла искра-молния. Костер зажегся и загудел ровным сильным пламенем.

Фокусы с огнем во все времена производили на людей впечатление, а уж на Елену, потерявшую ощущение реальности, в сумерках, в незнакомой местности…

Терять нечего – решила она и подошла к Лешему.

– Везде только этот дом. Я туда, – она показала рукой свои маршруты. – И тут же оттуда.

Леший поправил берестяной ободок на лбу, убрал в косу волосы.

– Тебе еще рано уходить.

Елене показалось, что мужчина и не произносил никаких слов, их прошелестел ветер.

– Слышь, ходунья, хватит ерундой заниматься, – выглянула в окно Ягиня. – Иди ты в баню! Тебя Мышь проводит.

– Я не умею, в бане… – растерянно стала объяснять Елена. – Я никогда не мылась в бане.

– По телевизору видела? – в шутку рассердилась Ягиня.

– Видела.

– Вот тогда веник тебе в руки и полотенце… – Ягиня выставила в окно руку с длинным расшитым красными нитками полотенцем. – На шею. Мышка поможет.

Выбравшись из крапивы, Мышь поморгала красивыми глазками и поспешила к бане. Елена побрела вслед за нею.

Баня была освещена свечами. Они рядами стояли на полках в предбаннике и в самой парилке. На выскобленной скамье лежала рубашка с длинным подолом.

Елена медленно разделась, сложила спортивный костюм и сняла кроссовки. Оставшись в носках, она сделала несколько шагов к двери в парилку, но тут ее аккуратно куснула за ногу Мышь. Она стояла перед Еленой и обеими лапами держала сухой дубовый веник, прижав его к своему пузу.

– Спасибо, – поблагодарила Елена и, нагнувшись, взяла веник.

Мышь не успокоилась и несколько раз ткнула лапой в носки. Поняв требование Мыши, Елена сняла носки и открыла дверь.

Слева от двери была сложена из кирпичей небольшая печь. Снизу горел огонь, сверху на кирпичах был вмазан огромный казан, и через отодвинутую крышку выходил пар кипящей воды. Рядом с печкой стояли деревянные ведра. Некоторые пустые, некоторые с холодной водой.

Мышь юркнула вслед за Еленой, запрыгнула на лавку и уселась рядом с деревянным ковшом.

Взяв ковш, Елена зачерпывала кипяток и выливала в пустое ведро. Неугомонная Мышь прихватила веник, положенный на лавку, и потащила к ведру. Елена замочила веник в кипятке. А дальше все пошло как-то само собой, видимо, проснулась память предков.

Елена ловко облила себя теплой водой, намылилась простым мылом, найденным на лавке. Затем в дело пошел веник, и она хлестала себя до тех пор, пока кожа не порозовела.

Напоследок облившись несколькими ведрами воды, Елена почувствовала себя заново рожденной и легкой.

В предбаннике Елена увидела крынку, прикрытую тряпицей. Под тряпицей оказался холодный хлебный квас. Выпив почти всю крынку, она заметила взгляд Мыши. Оторвавшись от кваса, Елена поставила напиток на лавку, и Мышь допила его.

Елена села на лавку и стала расчесывать волосы деревянным гребнем и рассматривала рубаху. Она была расшита красной шерстяной ниткой. Узор незнакомый, наверное, очень древний. По подолу шли женские треугольные фигурки с поднятыми руками, а между ними ромбы с точкой внутри. У ворота стелились красные цветы-вьюны с ягодами. Пройму украшали семь рядов крестиков.

Елена провела рукой по неровному льняному полотну и перевела взгляд на Мышь. Она сидела у ног Елены, доедала какой-то цветочек.

– Мы с Игорем все чаще на разных кроватях спим… – Елена взяла полотенце и промокнула волосы. – Полгода любовью не занимались. Маму с папой месяца два не видела, все только по телефону… Мне так страшно.

Мышь смотрела понимающе и сочувственно. Отложив полотенце и гребень, Елена встала и оглядела себя.

– А я вроде бы еще ничего, сойду?

Согласно кивнув, Мышь доела цветочек, потянулась к венику и оторвала дубовый листок. Лена погладила Мышь по голове, и она, шевельнув ухом, благодарно замигала большими глазами .

Надев рубаху, Елена огладила ткань.

– Ближе к телу, ближе к делу. С богом!

Через минуту она и Мышь шли к дому.

Ягиня вышла на крыльцо дома, держа перед собой на вытянутых руках серебряную суповницу. Под мышкой она удерживала треножник. Леший подскочил к ней, взял треножник и установил над костром.

Мышь, опередив Елену, уселась тут же, под окном, выбрав место помягче. Домовой выпрыгнул из окна и сел рядом с Мышью.

Не сомневаясь, что ее все слушают, Ягиня торжественно установила серебряный сосуд над костром.

– У нас пять минут времени после закипания варева. – Она впервые от души улыбнулась Елене. – Давай, краля, шевелись.

– Ягиня! – крикнул из-под окна Домовой. – Это… то есть того… а, может, все-таки правда двойню попробуем?

Зашипев, Ягиня обернулась, и лицо ее изменилось, став на секунду на тысячу лет старше.

– Не бузи, Домовой, не отвлекай девочку. Вишь, она на пределе? Нам адреналин в крови ни к чему.

Леший сидел на скамейке у колодца, скрестив руки. На нем не было рубахи, только льняные порты. Елена встала рядом с ним.

Распущенные волосы Лешего спускались на плечи и широкую спину. Плоский живот и рельефные руки говорили о его силе. Умные глаза и спокойствие уверенного в себе человека… Или полубога… С таким можно было прожить всю жизнь – но там, в другой жизни.

«А если другая жизнь мне только привиделась?» – неожиданно подумала Лена.

Леший был серьезен и сосредоточен, Елене передалось его настроение.

Невозможно было представить, что через несколько минут незнакомый мужчина дотронется до нее. И они, соприкасаясь голыми телами, будут заниматься не то сексом, не то любовью. Разве это возможно? И хочет ли она этого?.. Сосредоточившись, Елена прислушалась к внутреннему голосу… Если бы она могла избежать близости с Лешим, она бы с легкостью отказалась. Но если иного выбора нет, то она согласна… Очень даже согласна.

На поляне настала ночь. На небе серебрились звезды привычных созвездий, ярко светила луна, отбрасывая от людей и деревьев темные тени. Красным жаром дотлевал костер.

Лицо языческой богини в сполохах пламени менялось, становясь то моложе, то старше.

– …И грехом действо не будет, а только жизнь зародит, и жизнь утвердит… И пусть будет соблюден обряд сей… – прошептала Ягиня, взяла с огня костра серебряный сосуд голыми руками и передала его Лешему.

Леший встал, взял из рук Ягини суповницу и ждал дальнейшего, так же не ощущая горячего металла.

Ягиня сняла с шеи самый большой амулет на витой толстой серебряной цепочке. Амулет был похож на знак пацифиста, только с какими-то змейками и колокольчиками, Ягиня опустила его в суповницу, сосредоточенно зашептала заговор. Когда она вынула амулет, с него на траву упало несколько капель, ставших в свете луны перламутровыми.

– Получилось. – Ягиня подула на варево, и оно перестало парить, став холоднее.

Внимательно заглянув в варево и увидев что-то ему понравившееся, Леший медленно отпил несколько глотков и, повернувшись к Елене, отдал ей серебряную кастрюлю.

Испуганно взяв суповницу, Елена посмотрела сначала на Ягиню, затем оглянулась на дом, под окном которого сидели Домовой и Мышь, серьезно смотревшие на нее, и только потом она взглянула на Лешего. Он медленно кивнул, и она решилась.

– Я вот это выпью и пойду с ним? – Елена смущенно улыбнулась Ягине. – А только пусть он сначала ноги вымоет.

– Ой, я не могу на ее прагматичность, – Ягиня хохотнула. – Не боись, Алена, Леший изначально чистый.

– Ну и хорошо. – Елена собралась перекреститься, но Ягиня придержала ее руку.

– Вот это лишнее, это из других ритуалов. Позже пригодится.

Вытерев о рубаху ладони, Елена взяла серебряный сосуд и, зажмурившись, отпила несколько глотков варева. И тут же тяжелое серебро выпало из ее рук, и волшебное снадобье разлилось по траве, жемчужными каплями впитываясь в землю. Притоптанные травинки поднялись, стали расти и расцветать мелкими невиданными цветами.

Елена этого не замечала.

– Голова… Что это?.. Голова…

Вокруг нее медленно менялся лес, становился светлым и серебристым. Земля под ногами теплела и пружинила. Неожиданно Ягиня начала молодеть и расти, достигая размеров сосен по краям опушки.

Глаза Лешего из серых сделались серебристыми, и от них пошел свет.

Земля медленно закружилась под ногами Елены, и она полетела в ночь, в небо, в счастье.

Остальные ретировались к опушке леса.

Первой шла Ягиня, держа в руках штук десять расписных деревянных ложек, за нею семенил Домовой с чугунком, прикрытым караваем хлеба, последней семенила Мышь, подпрыгивая толстым задом, стараясь не отставать.