Сняв скрепку, Елена попыталась проколоть плотную ткань пиджака, но у нее плохо получалось. Ткань держалась противотанковой броней.

– Давайте помогу.

Перехватив скрепку, Зоя растянула край обшлага.

– Держите вот так, я проткну.

В натянутую ткань с противным скрежетом воткнулась скрепка. Сначала с одной стороны пиджака, затем с другой. Поправив пиджак, Елена взяла с банкетки портфель и официальным тоном заявила:

– Все! Я поняла. Ничего необычного сегодня не было. – Разочарованный взгляд Зои ее не смутил. – Типичная ложная беременность… И пошли отсюда.

Зоя продолжала стоять.

– Я, Елена Николавна, что-то читала о ложной беременности, и протекает она как-то не так… – Поймав начальственный взгляд Елены, она заспешила: – Ну, не важно, действительно, пора отсюда сматываться…

Сложив директорский плащ и оправив юбку, она выглянула в коридор. В дальнем конце маячил курящий охранник в черной форме.

– А как мы уйдем, нас выпустят?

– Конечно, нас выпустят. Кому мы нужны?.. – Достав из портфеля косметичку, Елена вынула из нее двойное зеркальце и оценила выражение своего лица. Кислое… но сойдет. – Главное, Зоя, у охранников не просить разрешения, иначе примотаются и начнут душу тянуть. Делай параллельное лицо и пошли твердым шагом. Ты чего такая… сосредоточенная?

– А вы представьте… – Зоя надела на себя директорский плащ. – Сегодня случилось такое, что не с каждым человеком случается, а я даже никому рассказать не смогу, примут за сумасшедшую. Вот мучение-то.

– Очень тебя понимаю. – Елена, стоящая в дверях, всмотрелась сначала в сторону выхода, затем в противоположный конец коридора. Оттуда спешил молодой гинеколог с каким-то пожилым дядечкой врачебной наружности, а за ними семенила крепкая медсестра с самым решительным видом. – Ахтунг, Зоя! Делаем ноги, за нами идут.

– Секундик! – Зоя запахнула плащ и подвязалась поясом. – Вас доктор помнит только с одной стороны, так сказать, с центральной, а меня разглядел с ног до головы. Теперь идем.

В коридоре приемного покоя на десятках стульев сидела очередь больных и их родственников, суетились медсестры, врачи, медбратья со «Скорой» и лаборанты. Пройти сквозь них не составило труда.

К корпусу очень удачно подъехал частник, привезший торопливого посетителя, и Елена, быстро открыв дверцу, села на заднее сиденье.

– Я сегодня закончил, дамой эду, – объяснил водитель с чудовищным акцентом и даже показал руками, куда именно он собрался.

Зоя села рядом с Еленой и улыбнулась гастарбайтеру.

– Штука, – сообщила Елена, и шофер, плохо знающий русский язык, тут же ее понял. – Зоя, ты будешь возвращаться на работу?

– Я? Да вы что, Елена Николаевна? Время половина пятого, мы по московским пробкам приедем только к шести. И вы думаете, я после всего этого больничного цирка смогу нормально работать?

– Я бы вернулась в «Шанс», – задумчиво сказала Елена и увидела недружелюбный взгляд Зои. – Да ладно, сегодня поработаю дома. Тебе куда ехать?

– В детский сад, – радостно выдохнула Зоя, – на Дмитровское шоссе.

– Шеф, так вы как, свободны? – Лена знала, за какие деньги работают водители, и не сомневалась в результате.

– Уже эдем, – ответил водитель, разворачивая машину.

– Только заскочим на Маяковку, я там выйду, – уточнила Елена.

– Взлэтаю, – пообещал водитель и нажал на газ.

Посмотрев в окно автомобиля на бритый затылок «бомбилы», на сосредоточенную Елену, Зоя решала, к месту или нет высказать сейчас свою догадку. Начальница выглядела несчастной, и она решилась.

– Знаете, Елена, мне кажется, на вас порчу наслали. Могу помочь, у меня мать ведьма. – Зоя улыбнулась. – Не шучу.

– Верю. – Елена поправила на коленях портфель. – Но не надо, здесь совсем другое.

– А то звоните, она подскажет…

– Спасибо тебе большое за участие и сочувствие, – шепнула Елена.

– Да на здоровье, Елена Николавна. Только странно…

– Что? – напряглась Елена, услышав в голосе секретарши непонятную интонацию.

– Странно. – Зоя как могла радушнее улыбнулась. – Мне казалось, что экстремальные приключения случаются совсем с другими людьми, не с такими, как ты… как вы.

Они обе рассмеялись и продолжали нервно смеяться, поглядывая друг на друга.

Обеспокоенный водитель несколько раз обернулся на них. Ему было непонятно, почему две необычайно эффектные женщины, севшие к нему на территории больницы, где большинству людей не до смеха, ржут, как две ослицы на узкой тропке в горах.

– Тебе казалось… – посерьезнела Елена. – А я так была абсолютно в этом уверена… Да если бы ты знала… – Она нахмурилась. – Если бы ты знала, что предшествовало моей беременности. Просто лесная небылица.

– Маяковка, – нараспев объявил водитель. – Вылезать буд э шь?

– Буду. – Передав Зое тысячу, Лена вышла на шумном Садовом и прошла мимо старинных домов в сторону Патриарших, к своему элитному жилищу.

Войдя в подъезд, она внезапно остановилась в просторном холле с мраморным полом. Елена не часто здесь бывала, попадая на свой этаж напрямую из гаража.

Кованые перила отделаны дубом. По бокам мраморной лестницы красовались две колонны и несколько деревцев, названий которых она не знала. Даже секция для консьержа и охранника выглядела кабинетом высокого уровня.

«У нас красивый дом, – подумала Елена. – Кто же у меня был, мальчик или девочка?»

– Елена Николаевна, вам плохо?

Рядом стоял консьерж, за десять лет работы в доме наевший двадцать лишних килограммов, и участливо заглядывал в глаза.

– Нет, нет. – Она пошевелила пальцами успокаивающим жестом. – Я приехала из налоговой инспекции, возникли некоторые разногласия, вот и задумалась.

– А-а-а, – понимающе протянул консьерж. – Конечно. Там же звери. Павел Тарасович из двенадцатой квартиры после сдачи налоговой декларации слег с инсультом. Но сейчас ничего, бегает.

– Очень за него рада. – Елена нажала на кнопку вызова лифта. – До свидания.

– Всего хорошего. – Консьерж официально шаркнул ножкой, сохраняя чувство собственного достоинства и служебного почтения.


* * *


Зоя позвонила маме из машины. Мамино «алло» было трезвым.

– Мам, я сегодня заберу Димочку, уже подъезжаю к детскому саду.

– А… ты того, не могла бы чуть позже… – голос матери стал противно-просящим. – У меня человек в гостях.

– Милицию вызову, – спокойно предупредила Зоя. – У тебя полчаса.

– Хотя бы часик, – заканючила мать.

– Не обсуждается.

Выключив телефон, она наклонилась к шоферу:

– За следующим домом направо, во двор.

Поворачивая, шофер бросил взгляд на руку, лежащую на подголовнике сиденья. Не увидев обручального кольца, он стал внимательнее разглядывать Зою в зеркальце.

– Слуюшай, дэвушка. Зачем тибэ домой? Поедем, покатаемся, в кафе посыдим.

– Вот тут остановите, пожалуйста.

За оградой детского сада на площадках гуляли группы детишек. С совочками, с мячами, они играли, капризничали, ссорились и мирились. Зоя выглядывала Димочку.

Неожиданно на ее руку легла горячая потная рука водителя.

– Красависа, поэдем погуляем.

Выдернув руку, Зоя протянула водителю тысячу.

– Держите.

– А хочешь, – водитель крутил купюрой перед глазами Зои, – обратно отдам. Только поехали ко мэнэ.

Постоянные приставания мужчин были неотъемлемой частью жизни Зои. Иногда она пыталась объяснять нежелание знакомиться, даже приводила какие-то доводы, но со временем поняла их бесполезность. С представителями кавказских республик дело обстояло совсем плохо. Любое, даже отрицательное, объяснение они воспринимали как согласие общаться и в минуту становились крайне наглыми.

– Пошел к черту… – устало сказала Зоя и вышла из машины.

– Сама билять, – услышала она в ответ.

Зоя резко повернулась в сторону машины. Нормально. Ее довезли за сумму, в три раза превышающую обычный тариф, она не давала повода для флирта, идет за сыном в детский сад, а ее обзывают.

Разозлившись, Зоя подняла с газончика камень и приготовилась швырнуть. Рядом остановился парень, живущий в соседнем подъезде. Он пил пиво, поглядывая по сторонам.

– Ты чего, Зоя?

– Водитель… – Зоя чуть не плакала от обиды. – Оскорбляет непонятно за что.

– Ах, ты гад! – парень попытался открыть дверцу со стороны водителя. – Открой, сволочь, я тебе объясню, как с приличными девушками разговаривать! Понаехали тут, зверье невоспитанное! Я тебе покажу, откуда ноги растут!

Водитель, видимо, знал происхождение ног и газанул с места.

Зоя все-таки кинула камень, попав в багажник.

Парень сначала хотел пульнуть вслед машине бутылку, но его остановил булькающий звук. Он присмотрелся к бутылке, пива в ней было больше половины. И он не решился с ним расстаться, даже ради красавицы Зои.

– Вот урод, а, Зой?

Оглянувшись на соседа, Зоя согласилась.

– Точно. Спасибо за поддержку.

Парень тоскливо проводил соседку взглядом. Он сам к ней несколько раз «подкатывал», но Зоя простым русским матерным языком объяснила ему, что шансов у него никаких, что она не любит бедных, пьющих и не желающих заниматься собственным интересным делом, приносящим доход.

Зайдя в калитку детского сада, Зоя увидела Димочку. Сын в одиночестве сидел на лавочке под навесом, болтал ногами. Он был такой маленький, хорошенький, беззащитный.

«Как Елена может без детей? – думала она, быстро подходя к сыну. – Разве можно жить без ребенка?» Дима соскочил с лавочки ей навстречу. Зоя подхватила сына под мышки, поцеловала.

– Мама, – Димочка обнял ее за шею. – А где дядя Володя?

Елене стало неприятно от того, что сын вспомнил директора.

– Он на работе, сильно занят. Пойдем домой, я тебе мороженое куплю.

Зоя поставила сына на землю, приветливо помахав воспитательницам рукой.

Две воспитательницы смотрели на Зою с завистью и сочувствием одновременно. После Нового года и до недавнего времени Зоя приезжала за сыном на дорогой машине. А в пятницу и сегодня появилась пешком, невеселая.

Чувствуя в своей руке ладошку сына, Зоя медленно шла к магазину. Какое счастье, что у нее есть Димочка. А ведь пять лет назад она хотела умереть, узнав о беременности и не желая рожать от нелюбимого мужа. Успокоилась, когда подала на развод. И сразу стало легче.

Замуж она вышла по настоянию матери. Мария Саймуратовна работала техником-смотрителем в ДЭЗе, ходила по квартирам, составляла акты о протечках, не дай бог, о пожарах, о трещинах в стенах и фактах «залива» соседями.

Двухкомнатную квартиру одинокого мужчины она высмотрела случайно. Его залили соседи, по случаю дня рождения свалившие в раковину гору посуды. Включили воду и пошли праздновать дальше.

Холостяк оказался при хорошей работе, руководил цехом, строящим коммерческие павильоны. Немного выпивал, водил женщин, как рассказали Маше соседки, поговаривал о желании жениться.

Вместо двух раз Маша зашла к Эдуарду Сергеевичу три раза, как бы проверить качество косметического ремонта на кухне, хотя могла просто отзвониться.

– Такой интеллигентный молодой человек, а окна у вас – смотреть страшно. Года два, наверное, не мыли.

– Лет пять, если честно.

«Техничка», как про себя называл Машу Эдик, удивлялся ее настойчивости. «Клеит меня, что ли? А вообще-то красивая баба».

– Пятьсот рублей за окно, подойдет?

– Пятьсот, полторы штуки за три? – Эдик внимательнее оглядел «техничку». Лет сорок, в соку, но, видимо, попивает.

– Да. Недорого? – Маша улыбалась изо всех сил.

Ей самой очень нравился Эдик, но дочь прежде всего. Зою необходимо выселять из квартиры, при ней ни одного мужика не приведешь, с компанией не выпьешь.

Эдик посмотрел на окно. Да, стекла были очень грязные.

– Недорого. А когда? Я работаю с утра до вечера.

– Прямо сегодня, часа через два.

– Хорошо, – согласился Эдик. Техничка так техничка, все равно сегодня вечером из пяти близких знакомых женщин к нему никто приехать не может.

Придя домой, Маша зашла в комнату дочери и встала между нею и монитором дешевенького компьютера.

– Есть работа, пятьсот рублей за окно.

– Сколько? – выключая компьютер, поинтересовалась Зоя.

– Три. Две комнаты и кухня.

Мыть окна было для Зои не впервой. Денег в семье не хватало, и приходилось подрабатывать. Отец семье не помогал. Платил минимальные алименты по исполнительному листу. Десять лет назад он ушел от матери. Сам бы не развелся, настояла свекровь, понимающая, что с Машей он спивается. Подав на развод, отец переехал к себе. Маша, разозлившись, запретила ему видеться с дочерью.

Первое время он бесился, нервничал, качал права. Но с каждым годом все реже возмущался запретом на свидания с дочерью. Через три года отец снова женился. И тогда уже Маша, привыкшая к дополнительным «вливаниям» в семейный бюджет денег и подарков, стала настаивать на свиданиях отца и дочери.