До вечера она сидела в Интернете, высылала комментарии, возникшие после рассылки предложения о двух проектах. Несколько раз связывалась с Андреем и напрягла Капустина по поводу компьютерного решения сайта их фирмы. На типовой вопрос – надо когда? – Сашка получил стандартный ответ – вчера.

Немного повыв о невыносимости бытия, Капустин обещал к завтрашнему утру представить дизайнерские наброски.

– К утру не надо, Саша, – Елена потерла уставшие глаза. – Нужно днем. Я буду часам к двенадцати. Успеешь?

– Если партия скажет «надо», «есть!» ответит отряд «Гренада».

– У Андрея речевок нахватался?

– Ага, – весело ответил Капустин. – С ним работать одно удовольствие… когда он с Ольгой не ссорится.

– А что, – Елена взбодрилась от любопытства, – они могут ссориться?

– Сегодня весь день – кошка с собакой перед тарелкой еды. Она шипит, он гавкает.

– Бывает. Ладно, Саша, до завтра.

Положив трубку, Елена прикрыла глаза. Усталость навалилась на плечи, на шею, на затылок. Хотелось спать. Автоматически выключив компьютер, Елена, развязывая пояс халата, прошла в спальню.

Спать было жарко, и Елена откинула одеяло. Окна в ее квартире, как и во всем доме, открывались редко. Воздух центра Москвы с каждым годом все меньше был пригоден для дыхания, и в элитных домах без устали работали кондиционеры. Пошарив над кроватью, Елена нащупала кнопку климат-контроля, и в спальню полился прохладный «идеальный» воздух.

Неяркий свет серой ночи ее тревожил.

Ей снилось, что она летит над сплошным лесом, спускаясь все ниже. Солнце, пробиваясь сквозь дубовую листву и еловые лапы, полосами слепило ей глаза, грело летящее тело. Она видела зеленые шишки с желтыми тягучими каплями смолы, цветы липы, гнездо птицы в кустах орешника с горластыми птенцами. Впереди, между сосен, показался просвет. Стала видна заколдованная поляна с избой.

Внутри Елены, в солнечном сплетении, защекотало предчувствием долгожданной встречи…

Проснулась она от присутствия в постели другого человека. Испугавшись, Елена села в постели и притянула к подбородку одеяло.

– Ой-ой, кто это? Кто?

– Дед Пихто, – ответил голос мужа. – Ленка, ты совсем охренела со своей работой? Кто к тебе, кроме меня, полезет в постель?

Не прикасаясь к жене, Игорь, устало завалившись в кровать, закрылся вторым одеялом с головой.

Несколько секунд Елена приходила в себя. Она знала, почему пришел Игорь, ему было лень заново расстелить собранный диван. И все бы ничего, все-таки восемь лет вместе. Но запах! Запах абсолютно чужого мужчины… и еще чего-то… не своего.

Отдышавшись, Елена негромко и властно проговорила мужу в ухо:

– Пошел отсюда.

– Чего? Куда? – сначала непонятливо и тут же испуганно спросил Игорь.

– На фиг! – прошептала Елена.

Слетев с кровати, Игорь, ворча под нос «совсем умом тронулась», вышел из спальни.

Муж еще не закрыл за собой дверь, а Лена опять спала.

Она шла по тропинке за Ягиней, разглядывая глубокие следы от ее кроссовок в черной земле, в которых тут же проступала торфяная коричневая вода. Елена удивилась, насколько Ягиня тяжелая, следов от босых ног самой Елены не оставалось… И тут же Елена увидела, что на ней та же самая льняная длинная рубаха, что была тогда, в волшебную ночь.

Ягиня держала в правой руке гладкую палку, а в левой большую корзину, закрытую кружевной наволочкой. За Ягиней тащилась Мышь тоже с корзинкой, но в два раза меньше, и в ней лежали три белых гриба.

Грибы по обочине тропинки росли, как в киносказках. Подосиновики, подберезовики, мухоморы. Отдельными кучками стояли коренастенькие боровики.

– Да возьми ты у Мыши корзинку, ей ведь тяжело, – оглянулась на Лену Ягиня.

Нагнувшись, Елена взяла корзинку, а Мышь тут же стала выкручивать подосиновик из грибницы.

Елена пыталась поймать взгляд Ягини.

– Кто у меня родился?

Остановившись, Ягиня оперлась о палку.

– У нас. Девочка.

Богиня двумя пальцами осторожно откинула кружева, и Елена увидела личико спящего новорожденного ребенка. Наверное, эта девочка мало отличалась от любого другого ребенка, прожившего первый день своей жизни, но Елене она показалась прекрасной. Не совладав с собой, Елена протянула руку к корзине… но не смогла дотронуться. Воздух загустел и стал пружинить.

– Она… Она удивительна… – Елена продолжала пытаться дотронуться до корзины.

– Ну че ты воздух зазря лапаешь, Алена? – Ягиня покивала головой, удивляясь ее бестолковости. – Соображать надо! Вы ведь в разных измерениях.

– Ага, – согласилась Елена. – А можно ее того… обратно?

Она показала на свой живот и просительно посмотрела на Ягиню. Отодвинув Елену, Ягиня не спеша пошла дальше.

– Нельзя.

Не собираясь сдаваться, Лена шла вслед за Ягиней.

– А у себя, в нормальной жизни, увидеть ее можно?

Елена спрашивала не только женщину, но и Мышь, сочувственно мигающую ей. Не останавливаясь, Ягиня бросила слова через плечо.

– Увидеть и даже воспитать – можно. У тебя есть три дня, начиная со вчерашней полночи. То есть теперь осталось два дня.

Не поняв, Елена остановилась.

– И что это значит?

Мышь покрутила сыроежкой у виска, показывая не то неправильность, не то нечеткость задаваемых Еленой вопросов.

Ягиня поправила кружева в корзине, прикрыв личико сопящего ребенка.

– Значит, что в ближайшие двое суток ты должна забеременеть. Ой, блин, спину тянет. Ты собирай грибочки, Алена, собирай.

Выкрутив три подосиновика, Лена положила их в корзину и непривычным для себя способом угодливо глянула Ягине в глаза.

– Каким же образом? Опять к вам приходить?

Ягиня села в траву, пристроила на заросший мхом пень корзину-люльку. Елена села рядом, погладила Мышь, обгрызающую белый гриб, попыталась потянуться к люльке, но Ягиня шлепнула ее по руке.

– Не надо, не рви себе сердце. Сюда тебе, Аленушка, приходить не имеет смысла, все равно нас не найдешь. А беременеть придется самым обыкновенным способом, как и все, через мужика.

– Через какого мужика? – заинтересовалась Елена.

– Через любого, – отмахнулась Ягиня.

Елена впервые обратила внимание на свою одежду. Поправив на коленях длинную рубаху, Лена задала вопрос, мучивший ее несколько дней:

– А почему именно я? Что я такого сделала?

Погладив Мышь, Ягиня повернулась к Елене, сняла с плеча рубашки приставшую травинку.

– Ничего особенного ты не делала. Ты вообще ничего не делала. Ты равнодушная. Детей у тебя нет и не предвиделось. Мы высчитали, что ты не будешь особенно переживать, ты деньги зарабатываешь, о миллионе мечтаешь. А того пока не поняла, что получаешь ровно то, о чем думаешь. О деньгах – деньги, о семье – семью, о карьере – карьеру. Но только это, остальное опять нужно зарабатывать мечтами и делом.

Разведя руками, Лена попыталась возмутиться.

– Да ладно вам. Таких, как я, тысячи… И почему все-таки я? Ведь до этого все было правильно и хорошо.

Хлопнув себя по коленям, Ягиня захохотала, ухая филином и тряся полными плечами.

– Ой, насмешила, ой, прикололась. – Она вытерла ладонью глаза и посерьезнела. – Для кого хорошо? Для кого правильно? О каких правилах ты говоришь? Нету их, правильных правил. Есть совесть, данная Богом или Судьбой. А все остальное относительно. Поверь мне, я прожила на три тысячи лет больше, чем ты.

Елене смех Ягини не понравился. Выяснять правильность чего бы то ни было с женщиной, прожившей так долго, не имело смысла. У Ягини своя психология, своя точка отсчета, не совместимая с современностью. Или совместимая?.. Ладно, бесполезно заморачиваться философией, лучше перейти к конкретике.

– А как Лешего найти?

Повернувшись к корзине, Ягиня высказала свои эмоции Мыши как самой понятливой.

– Ты видишь, Мышь? Ну, баба. Я ей о вечном, а она о мужике. – Повернувшись к Лене, она уперла руки в колени и раздельно, почти по слогам, проговорила Лене в лицо: – Я тебе дала два дня. Два дня с этой полуночи до полуночи среды. Чем раньше ляжешь с мужиком, тем вернее получится результат. Действуй.

Пересадив Мышь к себе на колени, Елена погладила ее. Застеснявшись, Мышь поморгала своими нереально зелеными глазами и расставила ручки-лапки, извиняясь. Елена погладила ее по голове.

– А мне показалось тогда, утром, что за мной какая-то женщина следила.

– Кикимора следила. Она тебя раньше времени из леса вывела, ревнует к Лешему.

Переставив Мышь на траву, Елена встала.

– А кто такая Кикимора?

Подхватив люльку-корзину, Ягиня стала как бы таять на глазах, и вместе с ней стали таять лес и Мышь, и все остальное… Оставался только затихающий голос.

– Баба такая, злыдня лесная. Считает себя женой Лешего, живет у него. Лешему она не нужна, но он привык…

Елена открыла глаза. Посмотрела по сторонам. За окном ее спальни синел рассвет.


* * *


Леша проснулся рано. За окном синим светом зачинался майский день. Трезвоном заливался телефон. Эльза с удивлением смотрела на хозяина. В комнату, открыв дверь упрямым лбом, зашел Юстас.

Подняв трубку, Леша взглянул на определитель номера. Звонил отец.

– Да.

– Лешка! Меня в ментовку забрали. Вытащи, а то здесь ни хрена не кормят, а у меня сердце.

– Сколько времени, па?

– Полпятого. Последние деньги за звонок отдал. – Отец покряхтел. – Только ты осторожнее, Вадимну не разбуди, а то разворчится на год вперед.

– Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. – Леша услышал шарканье бабули по коридору. – Она проснулась.

– Собаку выгуляй, а то нагадит! – сонно прокричала бабуля.

Эльза притащила в комнату поводок, надеясь на утреннее гулянье.

– Подожди, – сказал Леша собаке. – Пап, диктуй адрес, куда тебя заточили.

Пока он записывал адрес, в комнате материализовалась бабуля в байковом халате, надетом на свитер и спортивные штаны с начесом.

– Оглоеда едешь выручать? Взрослый человек, а все рэволюционирует.

– Ба, – Леша прикрыл трубку рукой. – Не могу я его в ментовке оставить, ему почти шестьдесят и сердце барахлит.

– А мне семьдесят девять. – Бабуля достала носовой платок и трубно в него высморкалась. – И я сижу дома, за внуком присматриваю. Мне в половине пятого тоже вставать не резон. Собаку с собой возьми, я ее утром выгулять не смогу.

Между Эльзой и Юстасом, вымывающим лапы, произошла привычная утренняя перепалка.

– Гулять, – сонно приказал Леша и встал.

В милиции Лешино удостоверение сотрудника мэрии произвело должное впечатление, и отца ему выдали через пятнадцать минут.

– И за что тебя приняли, гроза бюрократов? – Алексей спрашивал «просто так», он прекрасно представлял, за что милиция может арестовать компанию орущих пенсионеров.

– Заказ поступил, Леша! Приличный заказ на митинг у станции метро «Коломенская», надо было поддержать местных жителей, они борются против гаражей на спортивной площадке.

– Сильно кричали?

– Мы-то? – Сергей Борисович обиженно ткнул себя пальцем в грудь. – Мы профессионалы, орем ровно столько, за сколько заплачено, и соблюдаем дисциплину. А вот местные жители, и не только мужская часть, постоянно повышали тонус спиртным. Я их прикрыл, сам в руки пошел, деньги-то получены.

В квартире отца их ждала Алевтина Ивановна. Несмотря на то что время было шесть утра, она была одета в привычную для митинга одежду – теплые брюки и желтый джемпер. При появлении мужчин она отставила транспарант «Руки прочь от защитников свободы!!!»

– Борисыч, елы-палы! – радостно заорала она, кидаясь мужу на шею. – Я уже наших собралась обзванивать, вызывать их к отделению милиции. Но метро-то только открылось. Здравствуй, Леша. Чайку попьешь?

– Некогда, Алевтина Ивановна, у меня собака в машине. Ее перед работой надо домой завезти. А вы готовьтесь, если сегодня не будет нормального ответа по дубовой роще, то завтра выступаем. – Произошла некоторая заминка, и Алексей продолжил: – И деньги я перечислю сегодня же.

– Отлично! – обрадовался отец. – Аля, не слушай его, накрывай на стол, я страшно хочу есть, и он посидит с нами.

Домой Алексей поехал через час, оглядывая заполняющиеся людьми улицы Москвы.

– Купить бы дачу, – вслух посетовал он. Эльза с заднего сиденья сладко зевнула, высказывая солидарность с желанием хозяина. – Только где денег взять? А у кого-то дубовые рощи во владении, но они не ценят своего счастья.