Может быть, Люку не понравилось, что она говорила о его недостатках? Но, с дру­гой стороны, она помогла ему с покупками. Наверное, все дело в том, что Люк Мартель наполовину француз.

Эми направилась обратно в магазин, хотя Люк еще не исчез из виду. Она ведь не рабыня. К тому же босс сказал ей, чтобы она занялась покупками, вот она и следует его совету!


Недовольно хмурясь, Люк вернулся к сво­ей машине. Он был не в настроении и тоже не собирался возвращаться на работу. Все сло­жилось не так, как надо. Он не сумел справиться со своей очаровательной сотрудни­цей, и она ускользнула из его рук. Он был слишком очарован ее красотой и характером, чтобы поставить на место. И еще он узнал, что неинтересен ей и что с ним трудно ла­дить.

Возможно, она права. Он всегда трудно схо­дился с людьми и действительно не хотел по­кидать Париж, а тем более не хотел жить в этом большом городе на севере Англии, ли­шенном очарования французской столицы. Люк скучал по друзьям и парижским ресто­ранам. Ему недоставало суеты и блеска Пари­жа. Он говорил по-английски почти без ак­цента, но предпочитал английскому языку матери французский своего отца.

Люк с силой хлопнул дверью, тронул ма­шину с места и решил поехать домой, в свою квартиру. Целых двое суток отделяли его от понедельника, и он не знал, на что потра­тить бесконечное время. Интересно, как раз­влекаются в этом забытом Богом месте?

Он бросил взгляд на сиденье рядом, где лежали пакеты с подарками для матери, и воспрянул духом. Скоро он поедет домой, в Париж. Оставалось совсем немного времени до дня рождения, и подарки уже готовы. Даже красиво упакованы благодаря стараниям его вздорной подчиненной.

Он поедет домой и сам преподнесет их ма­тери вместо того, чтобы отправлять по почте. Он закажет ужин в хорошем ресторане, и па­рижский воздух развеет его мрачные мысли. Вряд ли он захочет сразу же вернуться сюда.

И вдруг Люк вспомнил, что предстоит ра­бота над срочным проектом, и ему придется немедленно приехать обратно. Эми Скотт уже занимается проектом, и без его консульта­ций ей не обойтись.

Люк не был уверен, кто из них, он или мисс Скотт, победил в сегодняшней схватке. Наверное, Эми, поскольку сейчас она путе­шествует по магазинам. В дальнейшем он не будет к ней столь снисходителен. В мире кро­ме нее существует великое множество ком­пьютерных гениев. Он даст ей понять, что не считает ее незаменимой.

Беда только в том, что он не хочет видеть никого, кроме Эми, возле ее компьютеров. Он так привык наблюдать за ней через стек­лянную стенку, что все равно бы поспешил обратно, даже если бы им не нужно было вместе работать над проектом.

Люк подумал о Веронике и почувствовал себя виноватым. Он уже забыл, когда в послед­ний раз звонил ей, и сомневался, что она встре­тит его с распростертыми объятиями.

Вероника Дюбуа, как и он сам, обладала сильным характером. В Париже у нее было соб­ственное дело: она занималась женской модой. Они уже много лет знали друг друга, и Люк считал, что Вероника будет для него хорошей женой, если когда-нибудь он надумает жениться. Однако он не спешил связывать себя брачны­ми узами, хотя мать неустанно твердила, что ему давно пора обзавестись семьей. Сам Люк, до приезда сюда, был убежден, что, когда при­дет время, он женится на Веронике.

Но в последние месяцы он перестал даже вспоминать о ней. Жизнь с Вероникой преж­де представлялась ему спокойной, однообраз­ной и даже не лишенной привлекательности. Но, приехав в Англию, Люк с головой по­грузился в работу и не на шутку заинтересо­вался Эми Скотт, о чем предпочитал не ду­мать, поскольку сама мысль об этой своей слабости раздражала его. Вот и сегодня он поймал Эми Скотт вовсе не из дисциплинар­ных соображений, а потому, что его неудер­жимо влекло к ней.

Наверное, встреча с Вероникой заставит его образумиться. Пожалуй, придется выду­мать хорошее оправдание, почему он так ред­ко ей звонил. Скучала ли о нем Вероника, тоже было под вопросом. Почему-то Люку казалось, что нет. Вероника – серьезная жен­щина. Она никогда бы не позволила себе, гля­дя на него синими глазами, разглагольство­вать о пустяках и пытаться угадать его мысли.

Да, ему действительно нужно съездить до­мой, чтобы встряхнуться и прийти в себя. Ан­глия определенно разрушительно действует на его мозги.


Вечером Джилл пришла на ужин, и Эми попыталась хотя бы на время забыть своего босса, но это оказалось невозможным. Она уже привыкла, что Люк теперь всегда пребы­вал где-то в укромном уголке ее души.

– Ты здорово готовишь! – похвалила под­ругу Джилл, когда они поели. – Надеюсь, когда я вернусь, ты устроишь такой же прекрас­ный ужин.

– Что ж, у меня впереди еще целый год, чтобы совершенствоваться в кулинарном ис­кусстве, – печально заметила Эми.

– Ты ведь знаешь, как быстро бежит вре­мя, – успокоила ее Джилл. – Эми, тебе грустно не только из-за моего отъезда. Мне кажется, смерть тети Селии напомнила тебе о прошлом. О том ужасном времени, когда умер твой отец. Я тоже не забыла те дни.

Эми разлила по чашкам кофе и, осторож­но взяв в руки поднос, предложила Джилл перейти в гостиную.

– Я знаю, – согласилась она. – Без тебя и тети Селии мне бы тогда было очень трудно, особенно если иметь в виду, что по завеща­нию отца я не получила никаких денег.

– Таково было соглашение между твоим отцом и Питером, милочка. Перед своей кон­чиной твой отец волновался об этом, но что поделать, у них с Питером Енсеном уже все было оговорено. Енсен и Скотт всегда вмес­те, а если один умрет, то второй берет все проблемы на себя. Во всяком случае, ты зна­ла, что дядя Питер о тебе позаботится.

– У него не было такой возможности, – напомнила Эми. – Тетя Селия сразу взяла все в свои руки. Она не могла доверить мое вос­питание мужчине, особенно такому, как дядя Питер.

– Я все хорошо помню, – усмехнулась Джилл. – Питеру пришлось уступить, потому что тетя Селия все равно бы выиграла дело в суде. Твоей родственницей была она, а не дядя Питер.

– Я, кстати, никогда не могла понять, по­чему тетя Селия и дядя Питер не любили друг друга, – задумчиво произнесла Эми. – Один раз я слышала, как они ссорились. Это про­изошло вскоре после моего переезда к тете. Вечером я спустилась вниз, чтобы попить воды, а они были в маленькой комнате, ко­торую тетя называла своим кабинетом.

– И о чем же они спорили? – спросила Джилл, бросив быстрый взгляд на задумчи­вое лицо Эми.

– Не знаю. Дверь в комнату была плотно закрыта. Тетя Селия что-то говорила о моем отце, но я не захотела подслушивать.

– Может быть, когда-нибудь ты все вспом­нишь, – заметила Джилл. – Память – стран­ная вещь. Одно она отвергает, другое приду­мывает. Если было сказано что-то, чего ты не хотела слышать, что-то, причинившее тебе боль, память скроет от тебя. А потом, позже, откроет – и ты все вспомнишь. Я вообще удив­ляюсь, что ты сумела пережить потерю отца, своего дома и вообще всей окружавшей тебя жизни.

– У меня не было выбора. С другой сторо­ны, удивительно, что отец ничего не преду­смотрел для меня, какое бы ни было деловое соглашение у него с дядей Питером. Мы не были бедны. Я знаю, что у нас имелись соб­ственные деньги.

Эми глубоко задумалась, и Джилл поспе­шила нарушить молчание.

– Ты ведь помнишь, я тоже была тогда с вами, Эми. Мне показалось ужасным, что никто о тебе не позаботился. Я без обиняков сказала об этом Питеру, хотя, вообще гово­ря, это меня не касалось. Он и сам был ис­кренне огорчен, и я пожалела, что вмеша­лась. Питер сказал, что не оставит тебя и что тебе в конце концов достанется все: и его деньги, и отцовские. Но когда появилась во­инственная тетя Селия, Питеру не оставалось ничего другого, как ретироваться. Она не по­зволила ему взять тебя даже на время. Она меня удивила. Мне кажется, это было жестоко с ее стороны. Питер Енсен был ее сводным бра­том, но она обращалась с ним, как с врагом.

Джилл потрясла головой, отгоняя мысли о прошлом.

– Довольно воспоминаний. Давай лучше я расскажу тебе о моей новой работе в Америке.

– Я не хочу о ней слышать, Джилл. Бо­юсь, я скоро получу от тебя письмо с сооб­щением, что ты остаешься там навсегда.

– Ни за что на свете, – возмутилась Джилл. – Здесь моя родина, и здесь моя жизнь.

– А как насчет дяди Питера? – пошутила Эми. – У тебя есть планы в отношении него?

– У меня нет времени мечтать о Питере Енсене. На свете есть и другие мужчины.

– Рада это слышать, – серьезно сказала Эми. – За свою жизнь он разбил немало жен­ских сердец.

Когда Джилл ушла, Эми некоторое время думала о прошедшем вечере. Она была доволь­на встречей с Джилл, но не могла не заметить, что та немного нервничала. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: завтра для нее начиналась новая жизнь. Эми тоже была немного возбуждена и считала, что про­шедший день был не из лучших. Но, как ни странно, самой приятной его частью была встреча с Люком Мартелем. Интересно, уж не отправится ли он на уик-энд в Париж, чтобы преподнести брошь своей аристокра­тической мамаше? Бессмысленно было пре­даваться воспоминаниям о прошлом, но еще хуже было против собственной воли увлекать­ся своим боссом. Вконец утомившись, Эми заснула.


Утром в понедельник почту принесли еще до ухода Эми на работу, и она сразу узнала длинный конверт. Письмо было от Хетерингтона, адвоката тети Селии. Скорее всего оно касалось завещания тети. Брайан Хетерингтон, теперь возглавлявший фирму, был на похо­ронах вместе со своим отцом и предупредил Эми, что собирается отправить ей письмо по поводу завещания.

Эми прочитала письмо, сидя на кухне. Оно было коротким и деловым. Ее приглашали се­годня в половине шестого зайти в адвокат­скую контору. Брайан Хетерингтон хотел по­знакомить Эми с содержанием завещания и готов был ждать ее до шести часов.

Эми положила письмо в сумку и взяла клю­чи от машины. Неизбежная процедура пугала ее, как бы подтверждая окончательный факт смерти тети Селии, и Эми вдруг пожалела, что та не оставила свои деньги кому-то дру­гому, например, какому-нибудь благотвори­тельному обществу. И еще она не сомнева­лась, что вечером опоздает в адвокатскую контору.

После неприятного события в пятницу она не могла уйти с работы до пяти тридцати, как не могло быть и речи о том, чтобы про­сить Люка Мартеля отпустить ее пораньше. Встреча с ним в пятницу убедила ее, что у него есть некий замысел в отношении нее и что в тот день он значительно продвинулся в его осуществлении. Видимо, он собирался избавиться от нее, для чего выискивал ее уяз­вимые места. А она, почувствовав себя уве­ренной, слишком много болтала в ресторане. Эми вспомнила едва заметную усмешку на лице Люка. Возможно, он решил ее уволить, и сегодня она об этом узнает.

Мартель уже был у себя в кабинете, и Эми, как обычно, прошла в свою комнату под его пристальным взглядом. Его просторный ка­бинет, отгороженный стеклянной стенкой, являлся частью общего зала.

В прежние времена, до перехода фирмы в руки Международной компании «Мартель», стекла были прикрыты рекламными плаката­ми, и можно было миновать кабинет, не под­вергаясь досмотру любопытных глаз. Теперь плакаты исчезли. Люк Мартель приказал их снять, как только вступил в должность. И он не просто смотрел на проходящих мимо, а скорее подвергал их безмолвному допросу.

Комнатка Эми тоже отделялась от зала про­зрачными перегородками, но стоило ей вой­ти к себе и оказаться в обществе своих ком­пьютеров, как она забывала обо всем на свете. Тем более что она сидела спиной к своему начальнику.

Эми не юркнула к себе испуганной мыш­кой, а прошествовала через зал неторопли­вой уверенной походкой. В своем бюро она была полноправной хозяйкой, особенно если учесть, что Люк Мартель совершенно не раз­бирался в компьютерах.

Оказавшись в безопасности, Эми с облег­чением вздохнула, сняла жакет и села в свое красное кресло.

Нахмурившись, Люк наблюдал за ней че­рез стекло перегородки. Он не получил ника­кого удовольствия от поездки в Париж, так как вздорная мисс Скотт не выходила у него из головы, даже когда он обедал в обществе Вероники. Он раньше всех явился на работу под предлогом того, что следует самому убе­диться, не опоздает ли сегодня мисс Скотт. Но в глубине души он знал, что хочет в кото­рый раз посмотреть, как она пересечет зал, прежде чем уединится в своем маленьком кабинете и забудет обо всем, кроме компью­теров.

Эми была необыкновенно хороша в золо­тистого цвета легком шелковом платье, ко­торое развевалось при каждом шаге. Ее блес­тящие каштановые волосы лежали на плечах и вздрагивали в такт походке. Мисс Скотт не обратила никакого внимания на то, что он смотрит на нее. Она даже не выказала смуще­ния, что он поймал ее в пятницу на улице за изучением витрин.

По крайней мере внешне она была абсо­лютно спокойна и даже холодна. Трудно было поверить, что именно она непринужденно болтала с ним в пятницу в ресторане. Сегод­ня Эми Скотт опять была прежней мисс Ком­пьютер. Люк возмущенно хмыкнул и вызвал свою секретаршу, еще одно существо жен­ского пола, которое страшно раздражало его.