Потом она села в свой тряский грузовик и поехала к доктору.
Доктор сменил повязки на ее спине, смазал ожог антибактериальной мазью.
— Вот что я тебе скажу, Моника. На месте ожогов у тебя останутся шрамы.
— Меня это не волнует, — солгала она.
— И еще. Я знаю, что тебе очень больно из-за полученных ран. И хотя я крайне редко прибегаю к обезболивающим лекарствам, но в твоем случае сделаю исключение.
— Мне ничего не нужно, доктор.
— Нет, нужно. Просто ты слишком горда, чтобы попросить об этом.
— Горда?
— Фамильная черта рода Скай, — сказал доктор и достал из шкафчика упаковку таблеток. — Возьми с собой. Принимай по одной через каждые шесть часов. Не более четырех в сутки. Прошлой ночью ты была в шоке, и это притупило боль. Теперь боли усилятся, а лекарство их ослабит.
— Спасибо, — согласилась она, делая вид, что рассматривает надпись на упаковке.
— Что такое, Моника? — спросил доктор после долгой паузы.
— Вы любили бабушку, да?
— Конечно. Восхищался ее… чудачествами и всем прочим.
— Чудачествами?
— Полагаю, что тебе они известны лучше, чем кому бы то ни было, — произнес доктор со смешком.
— Я не уверена в этом. Скажите, в чем, по-вашему, было главное ее чудачество?
Доктор посмотрел на нее изучающим взглядом.
— Откуда такие мысли, Моника?
— Когда я была в сарае прошлой ночью, — промолвила она после продолжительного молчания, то нашла там альбом со старыми фотографиями. Я увидела… нечто странное. Такое, что не вязалось с теми историями, которые бабушка рассказывала мне о себе и о моей матери.
— О твоей матери? — Доктор остолбенел.
— Что вам известно, доктор?
— По-моему, будет лучше, если ты расскажешь мне, что именно ты узнала и что по этому поводу думаешь, а я буду поправлять по мере необходимости.
Моника изложила свою версию событий и свое предположение о том, что Роза была влюблена в Вернона Хайстетлера.
— Это правда или нет?
— Правда.
— Тогда почему никто не рассказал мне об этом? Почему вы не рассказали?
— А зачем? Что это изменило бы в твоей жизни?
— По крайней мере, я бы понимала, отчего Хайстетлеры смотрят на меня как на зачумленную, стоит мне лишь появиться в аптеке.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда. Есть еще кое-что… Вам известно, вкладывал ли мой дедушка деньги в строительство аптеки?
— Разумеется, вкладывал.
— И об этом я не знала…
— Не гляди такой букой. Никто, включая твою бабушку, не желал тебе вреда. Возможно, у Аделаиды были причины не посвящать тебя в детали некоторых обстоятельств, ну и что? Я первым готов признать, что она была эгоистична и деспотична, ну и что? Она любила тебя. Беспокоилась за тебя. Заботилась о тебе. Делала для тебя куда больше, чем другие родители делают для своих детей.
— Она устроила так, чтобы моя мама не вышла замуж за Вернона Хайстетлера.
Доктор взлохматил свои бакенбарды.
— Я говорил ей, что это не правильно, но она не слушала. Она была упряма, как ты. И слишком горда.
— Опять это слово… Кое-кто еще сказал, что я слишком горда.
— Интересно, кто бы это мог быть? — улыбнулся доктор. — А?
— Я лучше пойду. — Моника поправила блузку. — У меня есть кое-какие дела. Спасибо, доктор.
— Увидимся завтра, — напомнил он.
Она кивнула в ответ и вышла…
С зажатой в кулаке двадцатидолларовой купюрой Моника вошла в салон красоты. «Слишком горда». Остин предлагал ей деньги на стрижку, но она отказалась.
— Чем могу помочь? — обратилась к Монике крашеная блондинка. — Господи, что вы, золотце, натворили с волосами? Они же опалены!
— Это был несчастный случай. Женщина прищурила глаза.
— Вы, должно быть, Моника. — Она протянула Монике руку. — Очень приятно познакомиться. Меня зовут Грэйс. Я много о вас наслышана.
Моника сразу ощетинилась и, как обычно, приготовилась к защите.
— Что вы слышали?
— Об ужасном пожаре прошлой ночью. Святые угодники! С Мэйн-стрит было видно, как пламя поднимается к луне. Какое зрелище! Разумеется, я рада, что с вами, золотце, ничего не случилось.
— В самом деле? — Моника не верила собственным ушам. Эта женщина действительно говорила о ней?
— Конечно. А теперь идите-ка сюда и дайте мне взглянуть на ваши волосы. Грэйс усадила ее в кресло. Бледно-розовая ткань замелькала вокруг шеи и плеч Моники, словно облако. — У вас, золотце, сильно обожжена шея. Я не буду затягивать накидку, чтобы не причинить вам боль. Лишь слегка наброшу.
— Вы очень добры, — откликнулась Моника.
— Это так естественно, — проворковала Грэйс. — А теперь, что бы вы хотели? Ну… что бы вам подошло?
Этот вопрос поставил Монику в тупик.
— Я никогда не делала прически. Просто давала волосам расти, мыла их. Вот и все.
— Невероятно, — произнесла Грэйс, разглаживая волосы Моники и всматриваясь в ее отражение в зеркале. — Учитывая форму ваших глаз и высокие скулы, я бы посоветовала вам уложить волосы вдоль шеи, слегка зачесав направо, вот так. И она придала волосам надлежащее положение. Моника кивнула. — Это все, что можно сделать. Срезать придется много. Волосы будут лишь до плеч, чтобы прикрыть ожоги на шее. — Грэйс пристально вгляделась в отражение Моники. Будет мило. Поверьте.
На стрижку ушло полчаса. Когда Моника с помощью ручного зеркала увидела, как сзади уложены ее волосы, то не удержалась от одобрительной улыбки.
— Красиво.
— Это вы красивы, золотце, а я всего лишь уложила ваши волосы так, чтобы они подчеркнули вашу красоту. Я бы посоветовала вам носить шляпку… Не возражаете, если я предложу вам кое-что? — Грэйс прошествовала в другой конец салона и вернулась, держа в руках пластиковый поднос с косметикой. — Можно сделать вам макияж?
— Нет, спасибо, — отмахнулась Моника. — Не хочу выглядеть как девка.
Грэйс разразилась смехом.
— Кто сказал, что вы будете так выглядеть? «Бабушка», — мысленно ответила Моника и внимательно посмотрела на собственное отражение в зеркале. Ее новая стрижка ей очень нравилась. Грэйс доказала, что ей можно доверять.
— Ладно, но только самую малость, — уступила Моника, улыбнувшись Грэйс.
— Я хочу, чтобы вы увидели, как красивы на самом деле, а вовсе не превратить вас в куклу. — Грэйс показала Монике, как правильно пользоваться тушью для ресниц и тенями для век. — У вас замечательная кожа, но вам следует применять солнцезащитные средства, если вы все время проводите под открытым небом. Скажете мне спасибо, когда достигнете моих лет. Чуть-чуть румян и губной помады. Это на особый случай.
— На особый случай?
— Ага, например… если ваш парень пригласит вас на праздник.
— Я не хожу на праздники.
— Как же так? Если он спас вам жизнь, то неужели не пригласит потанцевать?
— Кто?
— Ваш парень. Мистер Синклер.
— Мы с Остином только соседи, — сказала Моника, чувствуя, как кровь прихлынула к лицу.
— А я слышала иное. — Грэйс хлопнула себя ладонью по губам. — Ой!
— В самом деле? Что же вы слышали, Грэйс? спросила Моника, сверля Грэйс глазами.
— Мне не следовало ничего говорить. Извините.
— Нет уж. Выкладывайте, что слышали, Грэйс. Не волнуйтесь. Я никому не скажу, откуда узнала это. А если скажете правду, обещаю, что всегда буду ходить стричься только к вам.
Грэйс глубоко вздохнула.
— Я слышала, что вы с Остином больше, чем просто соседи. Любовники. А еще, что он купил большущую упаковку презервативов.
Остин сказал тогда, что это нужно для их безопасности. Чтобы она не забеременела.
— Я не слежу за тем, как мистер Синклер тратит свои деньги. Более того, не намерена и впредь ломать голову над тем, что он покупает. Это не мое дело. Вы согласны, Грэйс?
— Да.
— Почему же делается вывод, что именно со мной Остин…
— Потому что он помог вам противостоять Джейку Симмонсу… Так сказала Трэйс.
— Трэйс?
Грэйс торжественно кивнула. Моника сжала губы.
— Выкладывайте все до конца.
— Она сказала, что видела вас.
— Видела? — ахнула Моника. — Где? Когда?
— Прошлой ночью. В вашем доме. Она сказала, что Остин остался у вас на всю ночь.
— Наверное, она пряталась у меня под кроватью, да?
— Ну не знаю…
— Вот именно. Потому что если бы она была в спальне, то знала бы, что между нами ничего не было. Он всю ночь держал меня в объятиях, потому что я была в истерике. Разве у меня не было причин для этого? Но она не побеспокоилась выяснить правду. — Моника выскочила из кресла, сдернула с шеи накидку, не замечая боли в местах ожогов. — Но кому нужна правда?
— Мне так неловко.
— Этого достаточно? — спросила Моника, вытащив из кармана джинсов двадцатидолларовую банкноту.
— Более чем. Я дам вам сдачу. Моника сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ласково сжала пальцы Грэйс.
— Не надо. То, что вы мне дали, стоит гораздо больше.
— Не так уж и много, — возразила Грэйс.
— Много, Грэйс, много. По-моему, вы были откровенны со мной, как настоящий друг.
— Вы мне нравитесь, Моника.
На какое-то мгновение Моника остолбенела.
— Вы мне тоже нравитесь…
Монику привело к аптеке не праздное любопытство. Это было место, куда стекались все слухи. К тому же теперь, когда она знала правду о том, как было воздвигнуто это здание, ей хотелось увидеть его иными глазами. Однако все было по-прежнему.
Стеклянная дверь отворилась перед носом у Моники, и из аптеки вышла Трэйс.
— Моника? Это ты? Тебя не узнать. Что ты с собой сделала?
— Прошла сквозь огонь. Пробовала когда-нибудь такое, Трэйс?
— Нет, — коротко ответила Трэйс и в напряжении отступила на шаг.
Моника надвинулась на нее с пылающими глазами.
— Готовься. Наступает твой черед. Трэйс вымученно улыбнулась. При этом нижняя губа у нее нервно подрагивала.
— Что с тобой, Моника? Ты опять не в себе?
— Я-то в порядке, а вот ты слишком много болтаешь.
— То есть?
— Ты сказала, что я и Остин Синклер — любовники. Будто ты видела в окно, как прошлой ночью он занимался со мной любовью.
— Я ничего…
— Вот именно, этого вовсе не было! Знаешь, что я думаю?
— Что? — Трэйс испуганно отступала шаг за шагом.
— Я думаю, что нет дыма без огня. Возможно, ты сама крутишь с Остином и не хочешь, чтобы кто-нибудь об этом узнал.
— Смех, да и только.
— Ладно, но, по-моему, ты распускаешь сплетни обо мне, чтобы никто не догадался о твоих шашнях. Ты с кем спишь? — Моника видела, что Трэйс вздрагивает от каждого нового вопроса. Значит, ее обвинения попадают в цель. Настала пора для решающего удара. — Жена Джейка Симмонса будет сильно поражена, если узнает правду. Так поражена, что заставит Джейка выгнать тебя в три шеи. Что тогда будешь делать?
— Ты не посмеешь!
— Не подталкивай меня, Трэйс. Если ты оставишь меня в покое, то и я тебя. Поняла?
— Ага.
— Прекрасно. Еще увидимся. — Моника махнула рукой и покинула Трэйс, застывшую на углу улицы…
Глава 13
Через три дня Остин нарушил обещание. После пятого телефонного гудка Моника подняла трубку.
— Знаю, что обещал не звонить тебе, — сказал он тревожно, — но я хочу знать, все ли у тебя в порядке.
— Все в порядке.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
— Я виделся в городе с доктором. Он сказал, что у тебя сильные ожоги.
— Да, болит, но терпимо.
— Послушай, Моника. Я тут подумал, что, возможно… ну… приходи сегодня вечером на ужин.
— Я ела час тому назад.
— Мне надо было позвонить пораньше.
— Вот ведь какая промашка.
— Промашка? — растерялся Остин.
— Приглашение на ужин. У тебя было на уме, наверное, что-то другое.
— Строители говорят, что работы в доме уже почти завершены.
— Здорово.
— Ага. Спальня выглядит просто великолепно. Жду не дождусь, когда ты увидишь ее собственными глазами. То есть… — замялся он, проклиная себя за бестактность.
— Я знаю, что ты имел в виду.
— Нет, не знаешь, — возразил он.
— Остин, мне нужно идти.
— Постой! Пожалуйста, не вешай трубку, — испугался он, дополняя сказанное вслух мысленной мольбой: «Я хочу, чтобы ты говорила со мной по телефону всю ночь. Господи, если бы ты знала, какое счастье слышать твой голос!» — А как насчет ужина завтра?
— Я не могу.
— Не можешь? Или не хочешь? — Он затаил дыхание.
"Волшебное очарование Монтаны" отзывы
Отзывы читателей о книге "Волшебное очарование Монтаны". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Волшебное очарование Монтаны" друзьям в соцсетях.