Энди Брок - Волшебное время для двоих

Он ее видел? Она не могла сказать наверняка. Она знала, что ей следовало уйти отсюда, но ее ноги словно приросли к полу.

Она получила ответ на свой вопрос, когда через несколько минут услышала знакомый голос, кричащий ее имя, и стук шагов по каменной лестнице. Наконец Орландо прошел, пригнувшись, под каменной аркой, и выпрямился перед ней во весь рост. Его дыхание было учащенным, глаза лихорадочно блестели.

– Изабель!

Подойдя к ней, он заключил ее в объятия и прижал к себе. Чувствуя, как колотится его сердце, Изабель позволила себе ненадолго закрыть глаза и насладиться его близостью.

– Ты не ушиблась? С тобой все в порядке? – спросил Орландо, немного отодвинув ее от себя, чтобы видеть ее лицо.

– Да, я в порядке. – Изабель попыталась освободиться, но он усилил хватку.

– Боже мой, Изабель. Ты могла погибнуть, – сказал он. В его голосе слышалось облегчение, но в следующую секунду к нему добавились нотки гнева: – Что ты здесь делаешь, черт побери?

Изабель надавила дрожащими руками на его твердую грудь.

– Мне нужно было побыть одной, чтобы подумать.

– Подумать о чем? – Орландо опустил руки, но продолжил пристально на нее смотреть.

– О многом. Например, о том, почему ты не пришел на нашу свадьбу.

– О чем ты говоришь? Я здесь, с тобой.

– Уже слишком поздно, Орландо.

– Слишком поздно? Что это значит? – Его глаза засверкали от гнева. – Если ты хочешь устроить мне сцену только потому, что я опоздал, это справедливо. Я приношу тебе свои извинения. А теперь давай…

– Нет, Орландо. Уже слишком поздно, потому что я поняла, что не могу стать твоей женой.

Он прищурил глаза:

– Что значит – ты не можешь стать моей женой? Мы с тобой договорились, что нам нужно пожениться. Все уже готово. Там ждут только нас.

– Мне жаль, Орландо.

– Жаль? – Он положил руки ей на плечи. – Я не знаю, что на тебя нашло, Изабель, но предлагаю тебе успокоиться, пойти со мной и довести все до конца.

К ее горлу подкатился комок, глаза зажгло от слез.

«Довести все до конца». Его грубые слова показали ей, как он относится к их браку. Как он относится к ней. Разве она может выйти замуж за человека, который способен причинить ей такую сильную боль?

– Мне жаль, Орландо, – повторила она, сбросила его руки со своих плеч и сделала шаг в сторону, но он снова схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– И это все? Больше никаких объяснений? – яростно бросил он. – Ты правда думаешь, что я вот так просто приму твой отказ и отпущу тебя? Я хочу знать причину, Изабель, и мне нужно, чтобы ты назвала ее прямо сейчас.

Изабель молча смотрела на него. Он усилил хватку, и она подумала, что, наверное, будет лучше, если она скажет ему все как есть.

– Очень хорошо. – Закусив дрожащую губу, она встретилась взглядом с Орландо. – Я не могу участвовать в церемонии. Не могу произносить брачные клятвы перед всеми этими людьми, зная, что наша свадьба не что иное, как спектакль, рассчитанный на публику.

– Это не так, Изабель. Я собираюсь быть верным своим клятвам и выполнять свои обязательства перед тобой и нашим будущим ребенком.

– Речь идет не об обязательствах, Орландо.

– Тогда о чем? Скажи.

– О любви, – мягко произнесла она.

– Любви? – Он повторил это слово с отвращением. – То есть ты хочешь сказать, что не можешь выйти за меня замуж, потому что не любишь меня.

– Нет, Орландо. – Изабель сделала глубокий вдох. – Я хочу сказать, что не могу выйти за тебя замуж, потому что люблю тебя.

Орландо с недоверием уставился на прекрасное лицо Изабель, которое залила краска смущения. Осознав, что вцепился в ее плечи, словно хищник в добычу, он опустил руки и соединил их за спиной.

– Ты не можешь стать моей женой, потому что любишь меня?

Изабель тяжело сглотнула.

– Ты все правильно понял, Орландо. Это было бы неправильно.

– С каких это пор любовь стала частью нашего соглашения? – цинично усмехнулся он.

– Я не знаю. – Ее голос дрожал, и Орландо пожалел о своей резкости. – Наверное, с того момента, когда я поняла, что влюбилась в тебя.

Ее слова пронзили его подобно сотне ножей, и он, не в силах больше смотреть в ее зеленые глаза, отвернулся.

– Любовь не приносит ничего, кроме боли и горя.

– Почему ты так говоришь?

Это прозвучало там мягко, что он снова заставил себя снова посмотреть на нее.

– Потому что это правда. Любовь – это разрушительная сила. Я был свидетелем того, как она погубила мою мать. Она была обречена с того момента, как полюбила моего отца.

– Любовь не всегда разрушает, – попыталась возразить Изабель.

– Еще она погубила Софию, – продолжил Орландо, не обращая внимания на ее слова.

– Софию? – удивилась она. – Девушку, которая погибла в пожаре на складе?

– Да. София погибла из-за меня.

– Я не понимаю.

Орландо медлил с объяснениями. Зачем ему унижаться, демонстрировать свою слабость и выплескивать наружу грязь, которую он прятал в самом дальнем уголке своей мрачной души?

Но зеленые глаза Изабель смотрели на него с мольбой и искренним участием, и он подумал, что она, наверное, заслуживает знать правду. Заслуживает знать, какого ужасного человека она полюбила.

– Мы с Софией были друг в друга влюблены, – начал он. – Мы встречались в помещении винного склада. Это было место наших тайных свиданий. Мы собирались встретиться там в ту ночь, когда мой отец устроил пожар. Она ждала меня там, и я об этом знал.

Изабель еле заметно кивнула. Ее глаза блестели от слез.

– Конечно, я не мог знать, что мой отец собирался в ту ночь осуществить свой коварный план, но я все равно виноват. София не пришла бы туда той ночью, если бы мы с ней не договорились о свидании.

Изабель хотела что-то сказать, но он выставил вперед ладонь.

– Подожди. Это еще не конец. После того, как бездыханное тело Софии увезли со склада, я вернулся в замок. Мой отец сидел в гостиной и пил виски, празднуя свой успех. Я сказал ему, что София была на складе и погибла, затем повалил его на пол и начал молотить по нему кулаками. Я озверел от боли, отчаяния и ненависти и непременно убил бы его, если бы меня не остановили. Ему повезло, что в замок приехала полиция. Я провел ночь в участке. Отец тем временем сделал заявление. Он сказал полицейским, что я поджег склад, чтобы убить Софию. Предположил, что, я, возможно, ее приревновал, или мы поссорились по какой-то другой причине. Что я унаследовал от своей покойной матери проблемы с психикой. По его словам, я ни с того ни с сего бросался на людей. Это было вполне убедительно, потому что полицейские видели, как я его избивал. В общем, он выставил меня безумным убийцей, а себя невинной жертвой.

– Как он мог быть так жесток к тебе? – вырвалось у Изабель.

– Обвинения Карло Кассано в мой адрес были вполне правдоподобными, но мне повезло. На следующий день в участке появился человек, который видел, как мой отец заходил на склад до того, как начался пожар. Полиция в тот же день приехала в Кастелло-Тревенте и нашла на одежде Карло следы керосина. Он во всем сознался. Его арестовали, а меня отпустили. Знаешь, что я тогда сделал, Изабель? Вместо того чтобы броситься в ноги к родителям Софии и умолять их о прощении, я сбежал. Меня не было на ее похоронах. Когда ее провожали в последний путь, я летел на самолете в Нью-Йорк. Этот трусливый поступок я никогда себе не прощу.

Изабель, ты хочешь узнать, какой ужасный человек я на самом деле? – спросил он, запустив пальцы в свои растрепанные волосы. – Знаешь, где я взял деньги, чтобы купить себе билет на самолет? Это был задаток, который дал мне отец в тот день, когда я согласился помочь ему поджечь склад. Я не вернул ему эти деньги, когда передумал участвовать в его замысле. Как видишь, яблочко от яблоньки недалеко падает.

Все. Теперь она знает правду.

Он ждал, когда лицо Изабель исказит гримаса отвращения и она назовет его грязным подонком, жестоким зверем, трусом, но вместо этого ее хрупкие плечи задрожали, а по щекам потекли слезы.

– Мне так жаль, Орландо, – тихо произнесла она. – Должно быть, тебе было очень тяжело все это пережить. Спасибо, что все мне рассказал. – Изабель подняла подол платья, словно собиралась уйти.

Орландо положил руки ей на бедра, чтобы помешать это сделать.

– Это все, что ты можешь мне сказать? Не надо скрывать свое отвращение, Изабель. Я его заслужил.

– Отвращение? – удивилась она. – Нет, не заслужил. Ты пережил трагическую утрату. Ты был юн, одинок и напуган. Страх и отчаяние заставляют многих людей совершать глупости. – Она опустила длинные ресницы, мокрые от слез. – Теперь я знаю, почему никогда не сможешь полюбить меня или какую-либо другую женщину. София была твоей единственной настоящей любовью.

София? Дочка виноторговца появилась в его жизни в период гормонального взрыва. Да, она была его первой любовью и первой страстью. Да, София ему очень нравилась, но она не была его второй половинкой. После ее смерти его любовь к ней превратилась в чувство вины. Сейчас он понимал, что, если бы она не погибла, он не захотел бы провести с ней остаток жизни.

– Если бы ты рассказал мне об этом раньше, я бы никогда не призналась тебе в любви, – продолжила Изабель. – Это было глупо. Прости. Последнее, что тебе нужно, это эмоциональное бремя в виде моих чувств.

– Это не бремя.

– Если бы это было возможно, я бы взяла свои слова назад.

– Я не хочу, чтобы ты их забирала, – сказал Орландо и внезапно понял, что это абсолютная правда. Новое открытие потрясло его до глубины души.

– Мне нужно идти.

– Нет!

– Мне нужно снять это платье, – произнесла она на удивление спокойным тоном. – Тебе следует пойти сообщить гостям, что свадьбы не будет.

Повернувшись, она направилась к двери, но Орландо опередил ее и преградил ей путь.

– Нет, Изабель, я этого не сделаю.

– В таком случае я сделаю это сама, – заявила она, пронзив его ледяным взглядом. – Потому что я не могу выйти за тебя замуж, зная, что ты всегда будешь любить другую женщину. Даже несмотря на то, что ее нет в живых.

– Ты ошибаешься! – прорычал он. – Я не люблю Софию!

– Это не имеет значения. Потому что совершенно очевидно, что ты никогда не сможешь полюбить меня. Мое решение остается неизменным.

– Боже мой, Изабель. – Орландо в отчаянии всплеснул руками. – Неужели ты не видишь, что я пытаюсь тебя защитить? Причина, по которой я не могу дать тебе свою любовь, вовсе не в том, что мое сердце умерло вместе с Софией. Она в том, что моя любовь – это страшное проклятие. Я сын своего отца. Он погубил мою мать, я – Софию.

Изабель покачала головой:

– Нет, Орландо, это всего лишь отговорка. Истинная причина состоит в том, что в твоем сердце нет любви. По крайней мере, для меня.

– Это неправда.

– Потому что если бы ты любил меня так, как я люблю тебя, ты не смог бы это отрицать, несмотря на возможные последствия. Поверь мне, я знаю, что говорю. Я пыталась отрицать свои чувства к тебе, но у меня ничего не вышло. Сама не зная зачем, я призналась тебе в любви и выставила себя полной идиоткой.

– Нет, Изабель. – Орландо попытался ее обнять, но она резко отпрянула. – Ты не идиотка. Ты красивая, умная и смелая женщина.

«И ты меня любишь, несмотря на мое ужасное обращение с тобой. Как такое возможно?» – подумал он.

– Пожалуйста, не говори больше ничего. – Снова приблизившись к нему, она прижала палец к его губам. – От твоих слов мне становится только больнее.

В этот момент Орландо почувствовал себя последним мерзавцем. Изабель его любит. А что делает он? Вместо того чтобы принять любовь, он ее отвергает. Нет, еще хуже. Он наказывает Изабель за любовь к нему.

Он взял ее руку, прижал к своей груди, в которой бешено стучало сердце, и почувствовал странное спокойствие. Время словно остановилось, и все, кроме него и Изабель, перестало иметь значение. В этот момент он жил лишь настоящим, чего никогда не позволял себе прежде. До сих пор он либо планировал будущее, либо тщетно пытался стереть прошлое.

Когда Изабель сказала ему о своей беременности, он сразу начал брать ситуацию под свой контроль, не остановившись ни на мгновение для того, чтобы подумать о чувствах Изабель и о своих собственных. Никогда прежде он не позволял себе просто быть. Чувствовать.

До этого момента.

Изабель заставила его притормозить и посмотреть со стороны на свою стремительно проносящуюся жизнь, которая, несмотря на все его возможности и достижения, была пустой и бессмысленной. Благодаря ей он осознал, что смотрит на окружающий мир через призму своего мрачного прошлого. Она разбила эту призму, и теперь ему пришлось прямо смотреть на то, что находилось за ней.

И что он обнаружил?

Что рассказ о давней трагедии не открыл старые раны и не усилил его чувство вины. Говоря о гибели юной Софии, он испытывал горькую печаль. Это чувство останется в его сердце навсегда, но искреннее сочувствие Изабель и ее необычайная проницательность навели его на мысль, что ему пора перестать быть слишком строгим к самому себе.