Маркиз был умилен ее восторженностью и детской непосредственностью.


Дворец принца в самом центре города, окруженный большим парком, поражал своим великолепием.

Несколько слуг приветствовали их, стоя на ступенях лестницы.

Когда они вошли в огромный торжественный зал, Клодия обратила внимание на прекрасную лепнину и лазурные azulejos — глазурованные керамические плитки.

Они миновали несколько комнат, прежде чем достигли огромной гостиной, где их ожидал сам принц Карлос Алькал.

Клодия украдкой разглядывала люстры, резные позолоченные столы, огромные, в золотых рамах зеркала, расписной потолок с изображениями богов, богинь и купидонов.

Потом она посмотрела на высокого, темноволосого человека и поняла, какой ответственный момент наступил для маркиза.

Ему предстояло объяснить принцу, что он приехал не один, а также обосновать неожиданную для всех женитьбу.

Как только они вошли в комнату, принц направился к гостю, протягивая руку.

— Мой дорогой маркиз! — приветствовал он его. — Мне доставляет наслаждение видеть вас у себя дома! Хочется верить, что ваша поездка оказалась не слишком утомительной.

Маркиз прищелкнул каблуками и, отвесив поклон, достойный встречавшего его члена королевской фамилии, сказал:

— Не могу выразить своего восторга, ваше королевское высочество, от пребывания здесь.

Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я без предупреждения привез с собой очень близкого и дорогого мне человека.

Принц удивленно поднял брови.

Клодия присела в низком поклоне, а маркиз продолжал:

— Позвольте, сэр, представить вам мою жену.

Клодия отметила про себя, как превосходно владеет собой принц, учитывая тот удар, который нанесли ему слова гостя.

Лишь на мгновение оцепенев, он спокойным голосом произнес:

— Какая неожиданная новость для меня, Датфорд! Я всегда считал вас неисправимым, закоренелым холостяком!

— Так оно и было, пока я не встретил Клодию, — ответил маркиз. — Мы поженились очень тихо незадолго до моего отъезда из Англии, поскольку ее близкая родственница очень серьезно больна и мы опасались, что Клодии придется надеть траур на целый год.

— Что ж, вас можно понять, — заметил принц.

— Я думал, что буду вынужден оставить жену у постели больной. Но, к счастью, родственница неожиданно почувствовала себя лучше, и моя жена, хоть и в самую последнюю минуту, получила возможность отплыть со мной.

— Я весьма рад приветствовать вашу жену и поздравить вас с бракосочетанием.

Сказано это было весьма любезно.

Но Клодия безошибочно уловила разочарование в глазах принца.

Спустя несколько минут к ним присоединилась его дочь, принцесса Луиза.

Клодия тотчас поняла опасение маркиза быть соединенным узами брака с этой молоденькой испанской принцессой.

Она оказалась нисколько не симпатичной, но умела преподнести себя в соответствии с тем положением, которое занимала в обществе.

Ее, очевидно, предупредили о намечаемом сватовстве маркиза.

Поэтому, как только Клодию представили как его жену, принцессе с трудом удавалось скрывать разочарование во взоре и утаивать, что она не слишком благосклонно относится к гостье.

Так как Клодия испытывала к ней некоторое сочувствие, она старалась быть с принцессой Луизой насколько возможно приветливой и доброжелательной Она оживленно превозносила красоту апартаментов принца Карлоса.

В конце концов принцесса Луиза успокоилась.

Когда подошло время переодеваться к обеду, она уже без умолку рассказывала Клодии о чем-то по-французски, поскольку владела этим языком намного свободнее, нежели английским.

Принц говорил по-английски очень хорошо, а Клодия, к счастью, прекрасно владела французским.

Ее мать проявила завидную настойчивость, убеждая Клодию в школе в первую очередь уделять внимание именно французскому.

Принцесса Луиза сама отвела Клодию наверх, чтобы показать отведенную ей спальню.

— Поскольку мы вас не ждали, — объяснила она, — эта комната предназначалась маркизу, но теперь она станет вашей, а он воспользуется соседней гардеробной.

Большая комната была изысканно обставлена, как и остальная часть дворца.

Во всем угадывалось влияние мусульманского востока, смешанного с пышной испанской роскошью.

В угоду маркизу, который, по разумению принца, должен был оценить этот жест, на стенах были развешаны картины Веласкеса, Гойи и Караваджо.

Багаж, прибывший незадолго до их приезда, уже распаковывался.

— Я догадалась, что маркиз привезет с собой кого-то, — призналась принцесса Луиза, — но не стала ничего говорить папе, чтобы не выводить его из себя. Он не любит неожиданностей.

— Надеюсь, он уже не очень сердится на моего бедного м-мужа… — сказала Клодия. — Ему так хотелось посмотреть лошадей вашего отца, а если его королевское высочество будет сердиться, это омрачит наше пребывание здесь.

— Папа никогда долго не сердится, — успокоила ее принцесса Луиза, — а я довольна вашим приездом.

— Я в восторге, что попала сюда! — улыбнулась Клодия.

Принцесса улыбнулась в ответ и ушла к себе.

Клодия услышала, как маркиз вошел в соседнюю комнату.

Она стала гадать, зайдет ли он к ней поговорить.

Но две горничные уже ожидали ее, чтобы помочь раздеться.

После того как она вымылась в ванне, специально принесенной в ее комнату, она выбрала для обеда самое шикарное из своих вечерних платьев.

Она вспомнила, как однажды мама сказала:

— Первое впечатление — самое важное.

Горничная уложила ей волосы и, дока Клодия рассматривала прическу в зеркале, спросила ее:

— Вы наденете украшения, сеньора?

Клодия подумала, что, как жене маркиза, ей следовало бы иметь такие же дорогие украшения, как у ее крестной матери.

Бриллиантовые и сапфировые ожерелья, гарнитуры из чистейших изумрудов.

Помимо этого, множество браслетов, колец и сережек, сверкающих драгоценными камнями.

Ей придется рассказать историю, будто она уезжала в такой спешке, что даже забыла шкатулку с драгоценностями.

Однако перевести это на испанский для горничной оказалось весьма непростой задачей.

Поэтому она открыла небольшую шкатулку с мамиными украшениями.

Торопливо надела колечко с тремя бриллиантами.

Совсем не похоже на маркиза, подумала она, не вспомнить, что ей необходимо «обручальное» кольцо.

Спереди на лифе платья она закрепила бриллиантовую брошь и надела жемчужные сережки.

На шею ей надеть было нечего.

Оставалось надеяться, что это не слишком бросится в глаза.

Стоило ей только подумать, не будет ли маркиз сопровождать ее в обеденный зал, как раздался стук в дверь и принцесса Луиза крикнула:

— Можно мне войти?

— Конечно, входите! — пригласила ее Клодия.

В своем вечернем платье, умело скрывающем недостатки фигуры, принцесса выглядела гораздо привлекательнее, чем при их первой встрече.

Луиза была крепко сколоченная молодая девушка с широкими талией и бедрами.

Вечернее платье очень ей шло.

Высоко поднятые волосы были волнообразно закреплены на затылке.

Для незамужней девушки количество украшений на ней казалось чрезмерным.

— Вы готовы? — спросила принцесса. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я провожу вас в гостиную, где все соберутся перед обедом?

— Весьма любезно с вашей стороны.

— У вас очень красивое платье! — отметила принцесса.

— Благодарю вас, оно куплено на Бонд-стрит, в Лондоне, — объяснила Клодия и с благодарностью вспомнила щедрость своей крестной.

— Но на вас нет никакого ожерелья! — внезапно воскликнула принцесса, даже не задумываясь об этикете.

— Я как раз упрекала себя за то, что забыла взять с собой большую шкатулку с украшениями; ведь до последнего момента я не предполагала сопровождать мужа в этой поездке из-за болезни бабушки.

— Я так довольна вашим приездом, — созналась принцесса, — что с большим удовольствием выручу вас. Мне не позволяют носить кое-какие матушкины украшения, пока я не вышла замуж.

Клодия колебалась.

— Но ваш отец может счесть это… дерзостью с моей стороны.

Принцесса Луиза рассмеялась.

— Да неужели он сумеет вспомнить или узнать мамины украшения? У нее их было столько…

Ждите меня здесь! Я принесу для вас ожерелье.

Она убежала.

А Клодия никак не могла решить, рассердится на нее маркиз или нет и стоило ли ей принимать предложение принцессы.

Однако можно было надеяться, что он смягчит свой гнев, если она будет выглядеть так, как должна выглядеть его жена.

Принцесса вернулась очень скоро.

— Я принесла вам аквамариновый гарнитур мамы, он великолепно подойдет к вашим глазам.

Она закрепила ожерелье на шее Клодии.

Потом сняла ее жемчужные сережки и заменила их на большие серьги, украшенные аквамаринами и бриллиантами.

Гарнитур завершали соответствующие браслет и кольцо.

Клодия догадалась повернуть кольцо с тремя небольшими бриллиантами так, чтобы оно походило на обручальное.

Аквамариновое кольцо было надето поверх «обручального».

— Спасибо вам большое, — поблагодарила она принцессу. — Вы так добры ко мне. Теперь я не буду чувствовать себя как нищенка, попавшая на пир.

Принцесса Луиза рассмеялась.

— Вы никак не смогли бы походить на нищенку! Правда, у папы есть одна слабость: он любит, когда женщины сверкают драгоценностями, и именно поэтому все наши гостьи надевают свои лучшие украшения.

— И это неудивительно, — заметила Клодия. — Я впервые увидела столь восхитительные комнаты, где все так и блещет роскошью.

— Завтра я покажу вам весь дворец, — пообещала принцесса Луиза. — А теперь нам лучше спуститься вниз. Папа придет в ярость, если мы задержимся!

Клодия колебалась, не зная, стоит ли ей предупредить маркиза.

Но тут, на ее счастье, он показался в дверях.

— Вы готовы, Клодия? — осведомился он.

Увидев принцессу Луизу, он обратился к ней:

— Я чрезвычайно благодарен, ваше королевское высочество, что вы оказали внимание моей жене. Она волновалась, поскольку никогда раньше не бывала во дворце, особенно таком великолепном, как ваш.

— Принцесса была так добра и одолжила мне кое-что из… своих украшений, — сообщила Клодия, слегка нервничая.

Она не отрывала глаз от маркиза, стараясь понять его реакцию.

— Я объяснила принцессе, — торопливо продолжала она, — с какой поспешностью я… собиралась и вспомнила о многих вещах только тогда… когда мы уже были в открытом море…

— Надо сказать, вы проявили небрежность, — заметил маркиз и, повернувшись к принцессе, сказал:

— Я вдвойне благодарен вашему высочеству.

Друг познается в беде.

— Только ничего не рассказывайте папе, — попросила принцесса заговорщическим шепотом. — Как я уже говорила маркизе, ему нравится, когда женщины сверкают. А теперь она напоминает принцессу из сказки!

— Я тоже так подумал, — согласился маркиз, — но вы меня опередили.

Они спустились по лестнице.

Клодия поняла без слов, что маркиз весьма доволен ее сближению с принцессой.

В гостиной уже собралось много народу.

Оказывается, принц созвал для встречи с маркизом самых высокопоставленных особ.

Вечер шел своим чередом, и Клодия все больше убеждалась в том, что принц был намерен представить маркиза своей знати, дабы в скором времени объявить о помолвке Датфорда с его дочерью.

Клодия всегда отличалась проницательностью.

И теперь за изысканным и доброжелательным обхождением с ней принца чувствовала его раздражение и досаду, оттого что кто-то спутал все его планы.

Обед прошел весьма официально.

Клодия покорно беседовала сначала с герцогом, сидевшим справа от нее, затем с каким-то дворянином по левую руку.

Поскольку ни тот, ни другой не говорили ни по-французски, ни по-английски, беседа получилась немного неестественной.

Ей хотелось узнать, как относится маркиз к подобным обедам и не находит ли их ужасно скучными.

Она-то никогда раньше не бывала в таком многолюдном обществе.

Она также понятия не имела, что представляют собой друзья маркиза в Англии, поэтому вряд ли могла высказать свое суждение.

Вместе с тем она много слышала об аристократах от Уолтера Уилтона.

Он всегда рассказывал маме обо всем происходящем на торжественных вечерах и обедах, куда бывал приглашен.

Клодия не сомневалась, что там обычно царила скука.

После обеда приглашенные перешли в огромный зал.

Квартет музыкантов исполнял классические произведения.

Какая-то певица (позже Клодия узнала, что она ведущая актриса оперного театра) исполнила две песни.

Затем, отвешивая друг другу многочисленные поклоны, гости разъехались.

Обитатели дворца стали готовиться ко сну.

Среди них обращали на себя внимание три пожилые дамы.