– Я готова, поехали!

– А туфли? – выразительно посмотрела на ее ноги Катя.

– Ох, черт!

Вернувшись к столу, та мгновенно переобулась и, увлекая за собой Проскурину, выскочила за дверь.

К счастью, лифт ждать не пришлось: нос к носу столкнулись с выходившим из него охранником, отлучавшимся в банк на втором этаже.

– Передай Красильникову, что я помчалась к Нине Георгиевне, – на ходу бросила ему Зина.

Спустя несколько минут они уже вырулили с парковки.

– Не снимает трубку, – в который раз пытаясь набрать номер, пожаловалась она Проскуриной.

– Кто?

– Андрей Степанович. Друг Вадима Сергеевича, он доктор. Попробую набрать другой… Тоже не снимает… Как специально! – до слез расстроилась она. – Как же так? Что же будет?

– Без паники! Все, что могла, ты уже сделала. Главное – вовремя вызвала «скорую». Успокойся и не реви! – глянув на нее, повысила голос Катя. – Будешь истерить под рукой – попадем в аварию, не успеем к приезду врачей. Так что сиди и спокойно набирай номер. Возможно, Андрей Степанович на операции, – поняла она, кому могла звонить Зина. – Освободится – увидит пропущенные звонки и перезвонит.

Катино ледяное спокойствие и уверенный тон возымели действие: вытерев слезы, Зиночка умолкла и продолжила набирать номера.

– Вот этот дом, – показала она рукой, когда они свернули на Пулихова, что, впрочем, было необязательно: Катя прекрасно помнила, где жила мама Ладышева. – Вот в ту арку, теперь направо, второй подъезд.

– А вот и «скорая», – глянула в зеркало заднего вида Катя. – Беги встречай, пока я припаркуюсь.

Зиночка выскочила из машины и призывно замахала подъехавшему с мигалками автомобилю. Спустя пару минут к ней и к докторам присоединилась Проскурина. Что-то ей подсказывало: нельзя оставлять Зину одну.

– Успокойтесь, давайте я открою, – предложил доктор, когда, путаясь в ключах, дрожащими руками та попыталась открыть квартиру. За дверью, срываясь на жалобный лай, поскуливал пес. – Закройте собаку, чтобы не мешала, – попросил он, переступив порог. – Где больная?

– Там, – не разуваясь, метнулась вперед Зиночка. – Катя, подержи Кельвина!

С детства побаивавшаяся собак, Катя нерешительно прошла вслед за всеми, уловила момент, когда серебристый пудель, проскочив у кого-то между ног, опрометчиво приблизился, и бесстрашно подхватила его на руки. Как ни странно, пес и не думал вырываться – сразу лизнул ее в нос и затих. Лишь дрожал всем телом.

– Маленький, не бойся, – крепче прижала его Катя. Тот снова благодарно ее лизнул. – Я и сама боюсь. Пойдем с тобой в какую-нибудь комнату. А еще лучше поищем твою миску.

С собакой на руках она сняла обувь и прошла вперед, где, по ее разумению, должна была находиться кухня. Интуиция не подвела.

– Вот видишь, я оказалась права! Наша миска здесь, пустая… А где же наш корм? – аккуратно опустила она Кельвина на пол и плотно закрыла за собой дверь.

Словно поняв вопрос, пес подскочил к крайнему шкафчику, тявкнул и присел рядом.

– Говоришь, здесь? – поняла его Катя и открыла дверцу.

Так и есть: вся нижняя полка уставлена коробками сухого собачьего корма и витаминами.

– Ах ты умница! – не удержалась она от похвалы. – Какой же ты умный пес!

Кельвин снова радостно тявкнул и подскочил к миске.

«Ну, и чего же ты медлишь?» – нетерпеливо вопрошал он взглядом.

В этот момент на кухню заглянула Зина.

– Ну что там? – спросила Катя.

– Кардиограмму будут делать. Меня выпроводили из комнаты, – вздохнула она, подошла к мойке, открыла дверцу над головой, достала чистую чашку и налила себе воды из краника с фильтром. – Слава богу, успели! Нина Георгиевна вроде пока ничего, неплохо держится. И разговаривает нормально. Подождем, что доктор скажет.

– Ты не знаешь, сколько ему корма сыпать? – кивнула на пса Катя. – Мне кажется, он голодный.

– А он всегда голодный. Еще тот попрошайка! – со знанием дела усмехнулась Зина. – Немножко совсем насыпь, буквально пригоршню. Собаки ведь меры не знают. Сколько дашь, столько и умолотят.

– Надо же! У моей подруги кошка, так у той всегда корм в миске лежит. Подойдет, погрызет немножечко и отойдет.

– Так то кошка! – заметила Зина и прислушалась. – Кажется, меня зовут? Я пошла.

На сей раз ее возвращения пришлось ждать долго. Покормив Кельвина и не зная, чем еще заняться, Катя присела на табуретку. Быстро проглотив корм, пес сам предложил ей новое занятие.

«Какая же эта жизнь затейница! – подбрасывая мячик, за которым весело прыгала собака, раздумывала она. – Зашла в офис с одним делом, а вышла совсем с другим. Вот сижу в квартире его мамы и играю с собакой… Кто бы вчера сказал, не поверила бы!»

– Катя, иди сюда! – наконец позвали и ее.

Стоило открыть дверь, как Кельвин, опередив своего сторожа, прошмыгнул между ног и с лаем помчался в комнаты.

В прихожей Катю перехватила Зина.

– Прямо не знаю, как быть, – посетовала она. – Доктор сказал, что кардиограмма вроде неплохая, но советует лечь в больницу. А Нина Георгиевна ни в какую! Мол, недавно выписалась, сделайте укол и точка. Говорит, просто забыла с утра таблетки выпить. Чувствую, что обманывает, но не силком же ее туда везти? Посоветуй чего…

– А Андрей Степанович не перезвонил?

– Нет пока. Может, ты с ней поговоришь? – умоляюще посмотрела Зина.

– Ну хорошо, – согласилась Катя и неуверенно добавила: – Если это что-то решит.

– Здравствуйте! – зайдя в комнату, поздоровалась она с лежавшей на кровати женщиной.

Рядом в кресле сидел доктор и что-то записывал.

– Значит, ситуация такая, – оторвался он от писанины. – Больная категорически отказывается от госпитализации. Кардиограмма ничего страшного не выявила, давление уже начало снижаться. Так что можно, конечно, понаблюдать ее дома. Но одну ее я оставить не могу. Если картина ухудшится, без госпитализации не обойтись. За ней есть кому присмотреть? – обратился он к стоявшим в дверях женщинам.

– Ой, я не могу. Мне сегодня сына из школы забирать, и свекровь в ночную смену, – словно извиняясь, затараторила Зина.

Катя только вздохнула. Ну вот, история повторяется. Пора привыкать, что никто, кроме нее, не может присматривать за больными: у всех дела, планы, дети.

– Я могу, – кивнула она. – Если, конечно, Нина Георгиевна не против.

Лежавшая на кровати женщина приветливо улыбнулась:

– А почему я должна быть против? Вас как зовут?

– Это Екатерина Александровна! – тут же представила ее Зина. – Она известная ж…

Договорить она не успела, так как ей наступили на ногу.

– Она… – недоуменно посмотрела она на Катю и тут же выпалила: – Она – наша новая сотрудница!

– Ну, не совсем так, – замялась Катя. – По договору подрабатываю.

Учитывая неприязнь Вадима к журналистике, это, пожалуй, был лучший вариант. Бог его знает, как относится к журналистам его мать!

– Значит, сотрудница, – кивнула женщина. – Очень приятно, Нина Георгиевна. Можете не беспокоиться, мой сын очень тщательно подбирает штат.

– Ну, в таком случае… – доктор встал с кресла и стал собирать в чемоданчик вещи. – У вас есть опыт ухода за больными? – посмотрел он на Катю. – Давление измерять умеете?

– Умею. И уколы делать умею. У меня мама была гипертоником, – успокоила она его. – Я, конечно, не медик, но…

– А это от вас и не требуется. Если что, сразу вызывайте «скорую». А еще лучше звоните прямо мне. Я до утра на смене. Вот вам мой мобильный, – протянул он номер телефона на листке бумаги. – Звоните, не стесняйтесь. И еще хотел сказать… – задержался он в дверях. – Из всех преподавателей мединститута, больше всех наш курс уважал профессора Ладышева. Замечательный был человек. Выздоравливайте, – пожелал он больной.

– Спасибо вам, – на глазах женщины показались слезы. – До свидания.

Зина отправилась в прихожую провожать бригаду «скорой».

– Присядьте, Катенька, – предложила хозяйка, кивнув на освободившееся кресло, и, понизив голос, заговорщицки добавила: – Если нужно, вы езжайте, не слушайте доктора.

– Нет, – улыбнулась та в ответ. – Теперь я с вами до утра. И не сопротивляйтесь.

– Вам действительно некуда торопиться? У вас наверняка есть семья, дети?

– Нет, Нина Георгиевна. Детей у меня нет. Да и семьи, можно сказать, уже нет. Мы с мужем разводимся, – она опустила голову. – Так что мне в самом деле некуда торопиться. К тому же на основной работе я в отпуске.

– А кем вы работаете?

Гостья замялась. Обманывать женщину не хотелось, но и правду говорить, видимо, все-таки не стоило.

– Информационные услуги, – туманно ответила она. – Но это не столь важно. Лучше скажите, как вы себя чувствуете, – Катя коснулась ее ладони. – Вам чем-то помочь? Что-то приготовить? Может быть, чаю? Не стесняйтесь, только скажите, я все сделаю.

– Спасибо, Катенька, но пока ничего не хочется, – улыбнулась больная.

В этот момент в дверях с Кельвином на руках появилась Зина.

– Ах ты, вредная морда! – потрепав пса за ушами, опустила она его на пол. – Еле успела поймать, чуть в дверь не выскочил.

– Гулять ему пора, – заметила Нина Георгиевна.

При слове «гулять», собака радостно взвизгнула, подбежала к кровати, ткнулась мордой в руку хозяйки, лизнула ее, метнулась к двери и в ожидании дальнейших действий принялась нетерпеливо перебирать лапами.

– Я с ним выйду, – предложила Катя. – Только скажите, долго ли гулять.

– Я тебе все объясню и свои ключи оставлю, чтобы ты Нину Георгиевну не тревожила. Мне, увы, пора сына из школы забирать.

– Конечно, Зиночка, езжайте. Не беспокойтесь, все у нас будет хорошо. Спасибо вам, дорогая, – поблагодарила хозяйка.

– Ой! Забыла Вадиму Сергеевичу позвонить! – вдруг вспомнила секретарша.

– Вот и хорошо! Я вас очень прошу, не говорите Вадиму, что у меня давление поднялось. Не тревожьте его лишний раз, пожалуйста.

– Но, Нина Георгиевна… – неуверенно произнесла та. – Я вроде как обязана обо всем шефу докладывать. А тем более о вашем здоровье.

– Я объясню, почему. Ему и без того сейчас тяжело. Он ведь к Флемаксу полетел, у того накануне остановка сердца случилась. Переживает очень, осунулся весь. Вы же знаете, что Мартин для него как второй отец. Все ведь уже нормализовалось. Подумаешь, давление повысилось! Да и присмотреть за мной есть кому. Правда, Катенька? – в поисках поддержки перевела она на нее взгляд.

– Может, вы и правы, – заколебалась Зина.

– А давайте на всякий случай измерим давление, – взяв в руки манжетку, предложила Катя. – Тогда и решим: звонить или нет.

Давление у больной хоть и медленно, но снижалось.

– Ладно, уговорили, – вздохнув, решилась Зина. – Только тогда давайте поступим так: пока Катя будет выгуливать Кельвина, вы немного поспите. Хорошо?

У подъезда ее уже ждал Зиновьев. Получив от секретарши массу ценных указаний, Проскурина выгуляла собаку и вернулась в квартиру на Пулихова. Вымыв псу лапы, она подошла к комнате хозяйки, осторожно нажала дверную ручку, заглянула внутрь и прислушалась: тихо, только легкое равномерное посапывание.

«Хорошо, если действительно уснула», – подумала она, закрыла дверь и отправилась на кухню.

Приготовив легкий ужин из того, что посоветовала Зина, она задумалась, чем бы таким заняться. Энерджайзер Кельвин, нагулявшись, спал на своей подстилке в прихожей, ноутбука под рукой не было, следовательно, не было и интернета. Делать совершенно нечего. Но чем-то себя занять все же следовало. Хоть бы телевизором. Неудобно, конечно, без разрешения, но не будить же хозяйку? И где искать телевизор?

Включив свет в первой по ходу комнате, Катя сделала шаг и замерла: такое количество книг она видела лишь в библиотеке! От пола до потолка, иногда в несколько рядов! Из мебели в довольно просторной комнате были лишь массивный письменный стол, на котором лежали фотоальбомы, стул, большое кожаное кресло и торшер в углу.

Внимательно изучив корешки книг, большинство из которых были медицинской тематики, Катя не удержалась, открыла стеклянные дверцы другого шкафа, осторожно вытащила привлекшее ее внимание издание, провела мизинцем по переплету, раскрыла его и ахнула!

«Генрик Сенкевич. Собрание сочинений. Том XIV «В пустыне и дебрях». 1914 г. Издательство И. Д. Сытина и К°, – не веря собственным глазам, прочитала она. – Переплет цельнотканевый… С ума сойти!!! И еще тома… XV, XIII в двух книгах. «Меченосцы»! А на этой полке что? Бенуа. «История живописи». В 4 томах. 1913 г. Сказка какая-то… – едва не задохнулась она от восторга. – Сервантес Мигуэль. «Дон Кихот Ламанческий». С иллюстрациями Густава Доре!.. Александр Блок. «Нечаянная радость». 1907 год!.. Больше ста лет… Не может быть! Как была бы счастлива мама, если бы ей довелось подержать в руках этот сборник! Да здесь весь Серебряный век! – снова перевела она взгляд на полку с книгами. – Ахматова, Анненский, Гумилев, Северянин, Белый!»