Снова застонав, она заставила себя подняться, прошла в прихожую, нащупала в сумочке упаковку таблеток, словно в тумане переместилась на кухню, налила в стакан воды, склонившись над раковиной, запила таблетку, приподняла голову и… тут же, больно задев ногой барную стойку, пулей понеслась в санузел.
«Сколько можно? Да что за напасть такая? – вымученная, стоя на коленках перед унитазом, терялась в догадках Катя. – А ведь ничего, кроме кусочка пирога, вчера не съела. Неужели все-таки кишечная инфекция? Говорят, бродит по городу, косит всех подряд. И боль в голове какая-то странная, пульсирующая. Вдруг на нервной почве вернулась проклятая мигрень?» – испугалась она.
Давно, еще в подростковом возрасте, был период, когда ее вдруг стали мучить головные боли. Те же симптомы: головокружение, слабость, рвота. К счастью, с окончанием периода полового созревания боли стали уходить, а с началом семейной жизни и вовсе исчезли.
Рвотный спазм наконец-то утих. Подождав еще немного, Катя осторожно, стараясь не качнуть головой и не усилить пульсацию в висках, встала и подошла к умывальнику. Надо как-то привести себя в чувства. Несколько раз ополоснув лицо холодной водой, она нащупала край полотенца и посмотрела на себя в зеркало.
«Страшилище… Одни глаза, и те куда-то провалились. Если так будет продолжаться, придется идти к врачу», – тяжко вздохнула она.
Худо-бедно, но состояние все же стало улучшаться: боль отпускала, в голове посветлело. Пора было покидать квартиру.
Вытащив за порог баулы с вещами, пошатываясь, она вернулась в прихожую, отодвинула дверцу шкафа, коснулась ладонью шубы.
«Нет… Вот уж что должно остаться здесь, так это шуба, – усмехнулась она. – Зря тратился: Екатерина Проскурина и без нее была готова отдаться. А Екатерина Евсеева такого щедрого подарка и вовсе не заслуживала… Вроде все, – Катя посмотрела на часы. – Надо же, восемь утра!»
Набросив на плечи видавшую виды курточку, она положила поверх баула обнаруженный в шкафу шарфик, задвинула зеркальную дверцу и растерянно глянула на связку ключей в руке.
Как теперь с ними быть? Иван Иванович уже сменился, а встречать Вадима в аэропорту она не собиралась. Говорить им больше не о чем. Все и так понятно.
«Как же поступить с ключами? Надо что-то придумать, найти доверенное лицо. Галине Петровне – нельзя: сразу сообщит Нине Георгиевне. Не хочется обеих расстраивать, пусть еще поживут в счастливом неведении. Андрею? Нет… Просто так не отпустит, устроит допрос с пристрастием. Кто же тогда? Поляченко! – осенило ее. – Заодно отправлю его в аэропорт встречать шефа!»
Похоже, другого варианта не было. Катя тут же набрала его номер.
– Андрей Леонидович? Доброе утро! – бодро поздоровалась она.
– Доброе утро, Екатерина Александровна, – удивленно ответил тот.
– Андрей Леонидович, я к вам с просьбой, – не дала она ему опомниться. – Сегодня из Франкфурта Вадим Сергеевич на пару дней прилетает. Я должна была его встречать, да вот только дело у меня возникло неотложное. Боюсь, не успею к самолету. Вы не могли бы его встретить?
Поляченко задумался. С одной стороны, звонок, приезд шефа и предложение встретить были неожиданными. Для таких случаев имелся Зиновьев. С другой – как нельзя кстати. По поводу сделки с покупкой автомойки появились вопросы, обсуждать которые по телефону не принято. Правда, немного обидно, что шеф сам не поставил его в известность о приезде. Но, видимо, на то у него имелись причины.
– Хорошо, – согласился он. – Я встречу его в аэропорту.
– Ой как здорово! – искренне обрадовалась Катя. – Тогда у меня к вам еще одна просьба: не могли бы вы передать ему ключи от квартиры? Вадим Сергеевич случайно оставил их дома.
– Не вопрос, конечно. Заехать к вам на Сторожевку?
– Нет. Я уже выезжаю, сама подвезу. Вы только адрес продиктуйте…
Катя сдала квартиру на сигнализацию, загрузила в машину баулы и направилась в сторону проспекта Пушкина. Поляченко, как выяснилось, жил неподалеку.
По дороге она набрала Арину Ивановну: та как раз была у отца и даже позволила ему немного поговорить с дочерью. Судя по всему, состояние Александра Ильича улучшилось. Завтра обещали перевести из реанимации в отделение. Катя вздохнула с облегчением: слава богу! Хоть здесь какой-то просвет.
Спустя пятнадцать минут она уже стояла у подъезда Андрея Леонидовича.
– Вот, – опустив стекло, протянула она ключи.
– Что-то передать на словах? – спросил он на всякий случай.
– Нет… Хотя… Передайте, чтобы больше не волновался за автомойку. Он поймет, – добавила она, заметив на лице мужчины немое удивление. – И вообще, передайте, что… история одиннадцатилетней давности подошла к логическому финалу, – не сдержалась она. – Виновник получил по заслугам. Жестоко, слов нет, – блеснули слезы на ее ресницах. – Но никогда нельзя забывать, кто на что учился. До свидания.
Недоуменно глянув вслед машине, Поляченко перевел взгляд на связку ключей. Наконец-то и для него кое-что прояснилось. Зря голову ломал, для чего шефу автомойка. Для будущего тестя, для кого же еще!
О том, что Екатерина Проскурина почти месяц живет у Ладышева, Андрей Леонидович был осведомлен. Как и о том, что тот души в ней не чает. Уж слишком явно изменилось его поведение: стал улыбчивый, веселый, даже песенки под нос мурлычет. Что только не делает с человеком любовь!
И, по всей видимости, намерения у шефа в отношении Проскуриной были серьезные, потому и решился подружиться с будущим тестем. Заодно и бывшему мужу нос утереть.
Рано или поздно все женятся. Екатерина Александровна, конечно, женщина непростого нрава, так ведь и Вадим Сергеевич тоже с характером. Но сердцу не прикажешь… Ничего, уживутся.
«Однако что-то здесь не так, – снова глянул он на ключи. – Сто процентов, между ними кошка пробежала, – раздумывал он, поднимаясь в лифте. – И что там такого могло случиться, чего я не знаю? Вроде ничего. Может, дамочка какая всплыла из прошлого Вадима Сергеевича? Отсюда слезы и эмоции. Видно, и неожиданный приезд шефа как-то с этим связан. Ладно, милые бранятся – только тешатся. Не мое это дело. Мне вот теперь с женой надо объясняться, почему на рынок не поедем…»
Катя выехала из двора и неожиданно остро почувствовала, что с возвращенными ключами оборвалась последняя ниточка, соединявшая ее с Вадимом. Ей больше никогда не бывать в его квартире, не стоять у окна, не нежиться в его постели, не терять голову от его запаха, его прикосновений, не наслаждаться мелодией капель в душе… Ей больше никогда не быть счастливой… Права была Нина Георгиевна, ох как права!
Слезы выплескивались из глаз, размывали знаки, светофоры, текли по щекам… Как-то некстати повалил снег. Дорога моментально стала скользкой, машина – неуправляемой. Не помня, как, она добралась наконец до Чкалова, заглушила двигатель и замерла. Не хотелось ни двигаться, ни куда-то выходить. Полная прострация. Но не сидеть же так вечно?
Пришлось приводить себя в порядок тут же, в машине: неровен час, встретит кого из соседей. Лишние разговоры ей сейчас ни к чему.
Выгрузив из салона баулы, Катя переволокла их до подъезда, не без труда подняла на четвертый этаж, перевалила через порог, сбросила сапоги, куртку, переступила через груды разбросанных папок и упала без сил на диван.
Сколько она так пролежала и сколько бы пролежала еще, неизвестно, если бы не голод. Под ложечкой не просто засосало – есть захотелось зверски. Ничего удивительного: считай, двое суток без еды.
Пришлось вставать. Увы, в холодильнике обнаружились лишь пара яиц да соевый соус.
«Яичница сгодилась бы, но в моем состоянии, кто его знает, что теперь можно, а что нельзя, – задумалась она. – Лучше сварю кашу. Рисовую, к примеру».
Однако риса в шкафчике не нашлось. Зато – о чудо! – отыскался целый килограмм гречки!
«Итак, в который раз новая жизнь, – помешав крупу в кипящей воде, она отложила ложку и подошла к окну. – Попытка номер два… Или три? Но сначала надо до конца разобраться с предыдущими. В первой – оформить развод с мужем. Алиса с Виталиком неплохо подходят друг другу: и прагматизмом, и мировосприятием. И дети у них будут, если, конечно, Селезнева не переусердствовала с абортами. Должен же кто-то в той, первой, жизни остаться счастливым», – вздохнула она, провожая отсутствующим взглядом крупные снежинки, таявшие и стекавшие широкими дорожками по стеклу.
«Со второй попыткой сложнее, – вернулась она к плите. – Здесь моя вина, как ни крути. И в прошлом, и в настоящем… Жила себе счастливо профессорская семья, растила наследника – будущее светило медицины. Сын допустил ошибку. Вернее, даже не ошибку, так сложились обстоятельства. Судя по рассказам все тех же докторов, у каждого из них за годы работы появляется свое кладбище. Издержки профессии. Врачи не всесильны. Но сотни спасенных ими жизней с лихвой перекрывают отрицательный счет. С учетом многолетней практики профессора Ладышева, у отпрыска изначально был положительный баланс. Прошло бы время – и наработал свое. Но увы! Появилась недоученная журналистка и все разрушила. Профессор умер, подающий надежды хирург покинул профессию… Любящая жена осталась безутешной вдовой…»
Мыслительный процесс запнулся. Уж перед кем-кем, а перед Ниной Георгиевной Катя чувствовала особенную вину. В первый раз принесла горе по неведению. Во второй… Эх, если бы она хоть как-то догадалась, поняла, что за семья, если бы вспомнила! И пусть сложно сказать, чьей вины больше – ее или Вадима, от ответственности это не спасало. Ее приняли всей душой, а она… Да что тут говорить…
«Надо еще раз попросить прощения у Нины Георгиевны. Но как? Такое не прощается… И исправить ничего уже нельзя. Это я оскорбила и поспособствовала смерти любимого мужа… И притом сделала это публично. Так что обычные извинения здесь не подходят. Как же тогда быть? – ломала она голову. – Попросить прощения через газету!» – осенило ее.
Забыв о каше, она подхватила в прихожей сумку с ноутбуком, ткнула в сеть вилку. В голове, обгоняя друг друга, замелькали мысли, слова, предложения.
Присев на стул, Катя создала рабочий документ, на секунду замерла:
«КЛЯТВА ГИППОКРАТА И БЕСПРЕДЕЛ… ЖУРНАЛИСТСКОЙ СОВЕСТИ» – быстро набрала она на клавиатуре…
Вадим проснулся от непонятного звука, приоткрыл глаза, попытался поднять голову и тут же понял, что его разбудило. Собственный стон. Гудящая голова была абсолютно неподъемной, затекшее тело отдавало болью в пояснице, спине, плечах. При этом терзало ощущение какой-то мерзости, испачканности. А еще нестерпимо хотелось в туалет.
Не в силах сдержать очередной стон, а вернее, зарычав, он все же заставил себя встать с кровати, на непослушных ногах доковылял до санузла, распахнул дверь и ринулся к унитазу. С наступавшим облегчением понемногу прояснялось сознание.
Он в отеле, в номере… Во Франкфурте… Утром вылетать в Минск… За окном вроде светло… Вечер? Нет… Он помнит, как стемнело… Выходит, утро… Тогда почему он не в аэропорту?
«Регистрация заканчивается, – Вадим глянул на часы. – Проспал? Почему меня не разбудили, я же просил reception. И такси, наверное, заждалось… Заболел?.. Нет… Похоже, пьян… Как же так? – в полном недоумении приблизился он к умывальнику, мутным взглядом окинул свое отражение в зеркале и открыл кран. – Катя в Минске ждет… – набрал он полные пригоршни холодной воды и плеснул на лицо. – На самолет не успею… Что же такое приключилось?»
Вместе с повторным ополаскиванием в памяти начали появляться мозаичные воспоминания.
«Виски… С чего я так набрался? Ночной кошмар…» – тряхнул он головой и понял, что сделал это зря.
В мозгу что-то всколыхнулось и полоснуло сознание острой болью. Екатерина Евсеева… Журналистка, написавшая статью, и его Катя – один и тот же человек…
«Нет! – захотелось ему крикнуть. – Нет, нет, нет!» – стукнул он ладонью по мраморной столешнице.
– Не-е-ет, – выдавил он. – Это сон, кошмарный… Это не она… Такого не может быть…
Голова гудела. Как чугунная, будто по ней прошлись чем-то тяжелым. И гулкое эхо от удара не утихало, а наоборот, усиливалось.
«Спать… – прочувствовал он спасительную подсказку организма. – Спать… Все после… Потом… Спать…» – пошатываясь, заковылял он обратно к кровати.
Его второе падение в бездну отличалось от первого лишь тем, что он снял одежду. Правда, аккуратно сложить джемпер и джинсы был уже не в силах…
…Второе пробуждение случилось ближе к обеду. Сладострастная волна прокатилась по телу, сквозь сон он физически почувствовал рядом с собой присутствие Кати, потянулся рукой, чтобы приласкать, нежно коснуться любимых мест ее тела… И наткнулся на пустоту.
Все еще не веря своим осязаниям, рука машинально пошарила по простыне, поднялась по подушке.
– М-м-м, – с глухой обидой простонал он и раскрыл глаза.
Серая стена гостиничного номера, кровать, на которой он один. Никакой Кати. Переворачиваясь на другой бок, до того момента, пока глаза не резанул яркий свет из окна, он успел заметить брошенные на пол вещи, две пустые бутылки из-под виски, сдвинутый на край журнального столика раскрытый ноутбук.
"Волшебный свет любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Волшебный свет любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Волшебный свет любви" друзьям в соцсетях.