«И чем это объяснить? – как заевшая пластинка, вернулся он ко вчерашнему безрадостному разговору с самим собой. – Опять не отпускает меня мое прошлое. Неужели никогда не смогу от него отрешиться, выдавить из себя страх? Как же ноет душа…»


…Не бывает в чистом виде врачебных ошибок, бывает стечение обстоятельств, из которых вытекают медицинские неудачи. Стечение обстоятельств, вдребезги разбившее все, чем до сих пор жил, дышал, к чему стремился, – именно так и случилось когда-то с Ладышевым, в ту пору Кореневым. И даже спустя много лет, когда события тех дней подзабылись и душа успокоилась, осталось то, с чем он не мог смириться: смерть молодой девушки, предательство любимого человека и кончина отца. Три незаживающие раны…

Он хорошо помнил тот солнечный весенний день, когда познакомился с Лерой: в приемный покой вызвали свободного хирурга, и свободным оказался именно он. Однако встретившая его гинеколог, голубоглазая блондинка с пухлыми губами и мягким грудным голосом, отказалась от консультации хирурга, так как больная была по ее профилю.

Говоря образно, с этого момента Ладышев, вернее, Коренев, и пропал: перестал есть, пить и спать, по любому поводу и без повода старался заглянуть на гинекологический этаж, по первому зову мчался туда ассистировать, по утрам нарочно задерживался у входа в больницу, курил – лишь бы увидеть, поздороваться, перекинуться словечком. Вскоре на его поведение обратили внимание коллеги. Шутили, посмеивались: неужели решил сменить специализацию? Ну а когда догадались, кто является объектом его внимания, то и вовсе не стали давать проходу.

Особенно донимал друг Заяц, работавший в той же больнице анестезиологом: неужели синий чулок Вадим решил изменить науке? Уже сколько раз друзья пытались знакомить его с девушками, но тщетно. А здесь темная лошадка Валерия Гаркалина – старше на пять лет, с ребенком! Биография ее изобилует белыми пятнами, и практически не у кого спросить, что она за человек, чем жила раньше, чем живет сейчас. Сама же дамочка весьма закрытая: разговоры с коллегами – только о работе, моде и погоде.

А ведь поинтересоваться было чем. К примеру, как, окончив Витебский мединститут и проработав пару лет в захудалой районной больнице, она умудрилась перебраться в Минск, устроиться на приличное место и даже получить комнату в общежитии? За какие такие заслуги? Почему ее дочь живет с родителями в Полоцке, а не с мамой? И куда она периодически исчезает по вечерам, а то и по ночам, когда ее пытаются разыскать в экстренном случае? Кругом завеса тайны.

Короче, Андрюхе Валерия не нравилась, как, впрочем, и Вадиму девушка Зайца, с которой тот тогда встречался. Даже будучи свидетелем на свадьбе, Ладышев до последнего момента отговаривал его жениться: мол, замуж за тебя Надя идет лишь по той причине, что ты – внук академика. На что тот парировал аналогично: а ты – профессорский сын, поэтому Лера и уступила твоим ухаживаниям.

В итоге оба оказались правы. Вот только выяснилось это для одного чуть раньше, для другого чуть позже, но на тот момент неприязнь к возлюбленным оказалась сильнее мужской дружбы. То ли в пику друг другу, то ли обидевшись за своих пассий, на какое-то время они почти прекратили совместное времяпрепровождение. Даже созваниваться перестали, оправдываясь тем, что и без того каждый день видятся в больнице. Но лишь до того момента, когда Вадим попал в беду. Андрей тут же, позабыв обиды и недомолвки, вместе с дедом встал на защиту друга, несмотря на то что такой поступок мог ему самому выйти боком. И это было неоценимо, так как профессор Ладышев скоропостижно скончался и уже ничем не мог помочь сыну, а рядом с Вадимом больше никого не оказалось.

Однако все эти события случились гораздо позже, а поначалу не только ближайший друг не одобрил выбор Вадима. Чета Ладышевых без объяснения причин категорически отказалась даже знакомиться с Лерой. Как потом понял сын, до отца дошли дурные слухи о ней, но он промолчал. Не к лицу профессору пересказывать чужие сплетни.

Вадима же поведение родителей обидело до глубины души. Никто и никогда в их семье так открыто не выражал к кому-то своей неприязни!

«Неужели не понимают, что у нас любовь!» – недоумевал он.

Как же он желал, чтобы его избранницу приняли и все вместе они зажили одной дружной семьей: у Вадима есть своя комната, кабинет отца вполне можно переоборудовать под детскую. Лерину дочь он уже полюбил всей душой, хотя еще не видел. Да и родители никуда не делись бы, привыкли… А там, смотришь, и родные внуки пойдут.

Умом он, конечно, мог объяснить такую негативную реакцию отца и матери. Наверняка они мечтали о другой невестке, а здесь – и старше, и ребенок. Но ведь сами же когда-то пренебрегли гораздо большей возрастной разницей! И проблем с родственниками вкусили сполна!

Собственно, тогда и превратилась в пропасть давняя трещина в отношениях между отцом и сыном. Ладышевы были непреклонны. В ответ на их категоричность Вадим решил отделиться и жить самостоятельно. По счастливой случайности Клюев, обладатель маленькой однокомнатной квартиры, доставшейся ему после развода родителей, собрался на стажировку за границу и попросил друга как минимум год присматривать за жилплощадью. В день отъезда Саши тот и перебрался на новое место жительства.

Между тем отношения с Лерой развивались, и Вадим вскоре сделал ей предложение. Красиво все получилось: колечко с маленьким бриллиантиком, цветы, шампанское. Колечко Лера приняла, как, впрочем, и предложение, но попросила подождать со свадьбой. И переезжать к нему отказалась. Объяснила тем, что соседи сразу настучат куда надо и она как мать-одиночка не получит заветных метров в малосемейке. А ведь ей совсем немного осталось потерпеть. Мол, по этой же причине она Вадима к себе и не приглашает.

Таких мотивов отказа он не понял: почему нет, если есть возможность как минимум год жить в отдельной квартире? Ведь до этого им так редко удавалось проводить время наедине! Но Лера была не менее непреклонна, чем родители, и ему пришлось смириться.

Разве он мог тогда предположить, что причина кроется в другом? У него и мыслей таких не возникало! Он верил каждому ее слову!

За это позже и поплатился…

…В гостиной послышались шаги и приглушенное шуршание: значит, пришла Галина Петровна и пора вставать.

Ступив босыми ногами на белый пушистый ковер, Вадим направился в ванную, спустя некоторое время вышел оттуда в белом махровом халате, аккуратно застелил белоснежным покрывалом постель и посмотрел на часы: надо поторапливаться.

Тихо и незаметно для занятой на кухне домработницы он прошел через гостиную, отодвинул зеркальную дверцу гардероба и задумался: что надеть? С одной стороны, серьезных деловых встреч сегодня не намечалось, а с другой – планерка, где начальники отделов и их заместители будут одеты соответственно dress-коду: костюм, рубашка, галстук.

«Ничего не поделаешь, – вздохнул он. – Придется выполнять самолично установленные правила».

Из длинного ряда плечиков с идеально отутюженными рубашками он выбрал темную в мелкую полоску, потянулся за подходящим по расцветке галстуком, затем заглянул в другое отделение шкафа, где висели костюмы. Задвинув зеркальную дверцу, затянул на шее узел, набросил пиджак и посмотрел на свое отражение: вроде, все безупречно.

«Как манекен, – пришла в голову неожиданная аналогия. – Манекен в дорогом костюме от Версаче, в рубашке от Кардена, в галстуке от Бриони… Искусственная улыбка и глаза, в которых нет даже намека на жизнь. И зачем только растравил душу воспоминаниями? Надо завтракать и ехать на работу».

– Вадим, что вы так рано сегодня? – встретила его удивленная Галина Петровна. – Я только собралась вас будить, постучала в дверь, а у вас уже и постель заправлена. Наверное, трудный день предстоит? – ловко сервируя стол, поинтересовалась женщина. – Вы бы предупредили. Если надо, могла бы пораньше приехать – встаю ни свет ни заря.

– Все время забываю спросить: а почему вы приезжаете в такую рань? – поинтересовался Вадим, присаживаясь за стол. – Ключ у вас есть, в любое время можно прибраться в квартире.

Насколько он знал, Галина Петровна – женщина одинокая: муж давно умер, две дочери с внуками жили в России.

– Могла бы, конечно, да только чем дома заняться? Спать не спится. Возраст. А ведь в молодости такой лежебокой была! – широко улыбнулась она, поставив на стол ароматный омлет с овощами. – Да и убирать у вас особо нечего. Только пыль смахнуть… Вот одна моя приятельница работает в семье, где трое детей. Так там и уборки, и глажки, и готовки в пять раз больше! Мне даже неловко иногда: за что вы мне такие деньги платите?

– За доверие, Галина Петровна. В наше время сложно найти человека, которому доверяешь. К тому же вы и матери помогаете, и на Коммунистической убираете.

– Да там тоже только пыль смахнуть, – улыбнулась женщина. – А с Ниной Георгиевной мы подруги. Вам ужин готовить?

– Нет, не надо, – хозяин сделал глоток кофе и взял в руки столовые приборы. – После всего, что вы наготовили в субботу, неделю придется в спортзале потеть и на диету садиться. Все было очень вкусно, спасибо.

Галина Петровна зарделась от похвалы.

– А гостям понравилось?

– Очень. Еще и вчера с друзьями пировали.

– А девушке понравилось? – вкрадчиво уточнила женщина.

– Какой девушке?

– Той, которая перчатки на тумбочке в прихожей оставила. Там еще телефон чей-то лежит: в нем батарейка садится, так я его на подзарядку поставила. Мое зарядное подошло. Я его на всякий случай всегда в сумочке ношу. Так девушке ужин понравился? – переспросила она.

«Надо было спрятать, – нахмурился Вадим. – И телефон, и перчатки».

– Понравился. Это была девушка моего друга, – быстро нашел он правдоподобное объяснение.

– Вы меня предупреждайте, когда у вас в гостях будут девушки. Я приготовлю что-нибудь низкокалорийное – фруктовый десерт, например. Девушки, они всегда на диете сидят… А что за красота у вас в кабинете стоит? Я заглянула, а там… Просто нет слов…

«Ветка сакуры! – догадался Вадим. – И почему не убрал сразу?»

– Вот я и подумала: наверняка у вас было романтическое настроение. А значит, в гостях была девушка. Особенная девушка… Вы так долго не распаковывали ту коробку.

– Галина Петровна, с каких это пор вы изучаете содержимое моих коробок? – раздраженно буркнул хозяин.

– Я не изучала, – растерялась женщина. – Коробка пустая на полу стоит, вот я и подумала… Обрадовалась, что девушка в гостях была…

– В следующий раз думайте, что говорите, – резко оборвал ее невнятное оправдание Ладышев. – В моем доме нет и никогда не будет места женщине!

Отложив звякнувшие столовые приборы, он резко поднялся со стула, прошел в прихожую, обулся, стянул с плечиков дубленку, прихватил с тумбочки ключи от машины, документы, забытый Проскуриной телефон, сгреб ее перчатки и открыл дверь.

– Завтра утром я уезжаю в Ригу, вернусь к пятнице, – бросил он напоследок обескураженной женщине.

– Ну вот… И кто меня за язык тянул? – расстроенная Галина Петровна посмотрела на почти нетронутый завтрак на столе. – Не было в его квартире женщины… Ну как же! Если бы не было, отшутился бы. А здесь вон как завелся, даже кофе не допил, – и тут же в испуге всплеснула руками: – Бог мой! Только бы не Кира!

Год назад в однокомнатной квартире, также принадлежащей Ладышеву, она застала брюнетку, представившуюся Кирой. Для чего Вадиму Сергеевичу понадобилась еще и эта жилплощадь, Галина Петровна не спрашивала, и без того понятно. Молодому здоровому мужчине непременно нужно встречаться с девушками, и даже хорошо, что он не водит их на Сторожевку. Однако дамочка, с которой ей тогда пришлось столкнуться, оставила о себе самые неприятные воспоминания. Ну да, разбудили ее, но извинились же. Откуда столько презрения, даже брезгливости по отношению к женщине, годящейся ей в бабушки? Разве можно так себя вести с пожилым человеком, которого в первый раз видишь? В общем, Галина Петровна ответила взаимностью – невзлюбила Киру с первой минуты. Тоже мне краля на ночь! И не таких видывала, когда работала администратором в ресторане!

После этой встречи они столкнулись еще раз, но не обмолвились и словом. А затем Галина Петровна попросила Вадима Сергеевича предупреждать, когда в квартире кто-то оставался на ночь. С тех пор, к счастью, они не встречались.

«Не дай бог Нине такую невестку!» – перекрестилась она и принялась убирать со стола…


…Виталик открыл глаза и не сразу понял, где находится. Затуманенная голова гудела, тело, точно побитое накануне, ныло, болело, не желало слушаться не то что воли хозяина, но даже вполне понятных позывов жизнедеятельности организма. И все же надо было как-то себя пересилить, подняться, заставить принять вертикальное положение и найти туалет.

На помощь пришло чуть просветлевшее сознание: он – у Замятина в Боровлянах, на третьем этаже, в гостевой комнате. Санузел – на втором. И угораздило же архитектора не запроектировать его там, где он в данный момент нужен больше всего!