– Сколько раз ты просил прощения у своей девушки? – нахмурился Сергей, игнорируя недавнее нелепое заявление собеседника.

– Танька не моя девушка. После всего, что она с сестрой сделала, я даже думать о ней не желаю.

– И что же она сделала с Кристиной? – продолжил допрос Неверов.

– Я же говорил, что из-за Таньки она уволилась и стала работать в этом чёртовом «Легионе». Два года без всяких прав! Всё что приказывают, то и делает, – тихо прорычал Денис.

Сергей шумно вздохнул, теперь понимая «безответственность» Кристины. Что ж, более не должно остаться причин для подобного.

– За рулём трезв был? – сухо спросил Неверов.

Видя, как поджал губы молодой человек, он всё понял и без слов.

– И так… – Сергей сложил руки на груди, глядя, как всё сильнее хмурилось за окном, – будучи в нетрезвом состоянии, ты посмел сесть за руль и подверг жизнь девушки смертельной опасности.

Денис набрал воздуха, чтоб что-то ответить, но умолк, теперь глядя в сторону и стискивая зубы так, что стали видны желваки на скулах.

– Я же сказал, что ходил в полицию!

– Ты не в полицию должен был идти. И дотянул до того, что вместо тебя пришла сестра. Она извинялась вместо тебя, ещё больше оскорбляя этим фактом пострадавшую девушку. Татьяна Колосова сорвалась на Кристине, желая хоть как-то, таким, разумеется, отвратным способом, уменьшить ту боль, что испытывала.

– Хочешь сказать, что…

– Я хочу послушать, что ты мне скажешь, – пояснил Неверов, внимательно глядя на раскрасневшееся от возмущения лицо Дениса.

– Я не умею говорить то, что они хотят услышать! – вспылил молодой человек и немедленно притих, когда на них стали оборачиваться другие посетители кондитерской.

– Иногда нужно просто помолчать рядом, чтобы мог выговориться кто-то другой. Думай, Денис. Я хотел вмешаться, но ровно до тех пор, пока не выяснилась причина. Здесь я могу только поддержать, но сделать ты всё должен сам. И только так. Ты запутался, где-то ошибся, где-то напортачил. Но у тебя есть шанс. Уж поверь, многим он попросту не даётся. Начал всё это, так будь добр – заверши. Лучшим подарком сестре будет.

– Танька меня слушать не станет, – пробормотал Денис.

– А ты постараешься, – твёрдо проговорил Сергей, – недавно сам же заявлял, будто сделаешь всё, что угодно, чтобы помочь Кристине.

– Я сделаю, – нервно отозвался молодой человек, и уже немного спокойнее добавил, хоть голос и дрожал, – убьёт, так убьёт…

– Всё возможно, – задумчиво произнёс Неверов, поднимаясь из-за стола.

– Ты это специально? – кинул ему Денис.

– Всё возможно, – повторил хозяин кондитерской и жестом руки подозвал одного из своих официантов.

Когда работник подошёл, Неверов велел ему предупредить кондитера, что они уходят. Торт уже должен быть готов.

– Что теперь? – растерянно поинтересовался Ремнёв, выходя следом за мужчиной из кондитерской.

– Держи аккуратнее, – проворчал Сергей, вручая нечаянному помощнику огромную коробку с тортом, – «пижона» мы из тебя делать будем, «складного».

– Чего? – притормозил Денис у раскрытых дверей.

– Ты же к девушке идёшь, Денис Дмитриевич, – покачал головой Неверов, – к обиженной девушке. Тут броня особая нужна…

***

Кристина снова взволнованно поглядела в окно, на хмурое небо, и вернулась взглядом к журнальному столику. Тонкая кожаная папка лежала на самом краю его, и заставляла волноваться так, что в голове шумело. Краешек одного из нескольких белых листков выглядывал из папки, напоминая девушке о договоре, оставленном хозяином дома.

– Задержится ещё дольше и непременно попадёт под дождь, – вздохнула Кристина, вновь пройдясь от окна по большому залу, и присела в кресло рядом с журнальным столиком.

Она прислонилась спиной к высокой спинке и снова покосилась на папку.

– Чёрт…

Девушка закрыла глаза, теперь уж точно зная, что не забудет добавленные к обычному стандартному договору пункты, о которых не так давно упоминал Сергей. «Сотрудник частного охранного предприятия «Легион» не несёт ответственности за нанесённый охраняемому лицу ущерб, за период действия договора». Как можно было позволить такое вписать? Колосов с ума сошёл? Зачем это сделал? Так хотел заполучить Неверова в клиенты, что дал ему возможность побалова̀ться с пунктами в документах?

– «Сотрудник имеет право в одностороннем порядке расторгнуть данный договор, обязуясь уведомить охраняемое лицо за сутки о принятом решении»… – Кристина провела ладонью по лицу и склонила голову набок, позволяя распущенным волосам соскользнуть на одно плечо, – Боже…

И самый последний, убийственный пункт: «Выплата установленной суммы производится полностью, в момент расторжения договора, включая досрочное расторжение его обеими сторонами. В случае досрочного расторжения договора сотрудником, охраняемое лицо обязуется выплатить установленную сумму в двойном размере».

– Ты наверняка хорошо повеселился, заполняя всё это, а, Серёж? – прошептала девушка.

Так заботился о ней, словно это она была подопечной, а вовсе не сам. Несколько дней, всего несколько, но перевернули весь её мир. Кристина долго думала, ожидая возвращения хозяина дома. Она решится, расскажет Сергею о причине, по которой никогда не читала документы, которые последние полтора года подписывала. Как он воспримет её признание? Руки дрогнули и Кристина обхватила себя ими, чтобы унять волнение.

Нет, она не фантазировала о том, как Неверов придёт в ярость или испытает разочарование. Больше всего боялась навредить ему своей опальностью. Репутация – тонкая штука. Но она скажет, непременно, и будет смотреть в его глаза, чтобы понять, что предпринять дальше. Сергей должен знать. В кармане её джинсов зазвонил телефон, и Кристина обречённо потянулась за ним. Вот её и настигли. Девушка приложила мобильник к уху и придала своему голосу усталости, отвечая подруге.

– Привет, Вер.

– Готова? – вместо приветствия спросила Одинцова.

– Нет, к сожалению, я ещё на работе, – Кристина даже вздохнула для большей убедительности, чувствуя себя сказочным Пиноккио.

– Твой начальник – скотина!

– Это совсем не так, – возмутилась девушка, – не смей его так называть, Вер.

– Чего это ты за него так вступаешься? – продолжила негодовать Вера, – он хоть знает, что ты…

– Одинцова, ты забыла, где я работаю? – спросила Кристина, а затем сдалась и прибавила, – после… работы, я хочу увидеться с Сергеем.

– Это точно ты, Ремнёва? – с подозрением потянула подруга, – ушам своим не верю!

– Не порть момент!

– Да я навеки умолкну, только б не вспугнуть, – пробормотала девушка, – но платье-то не забудь! Поняла? Пригодится.

– Угу… не забуду… – нервно выдохнула Кристина.

– И про работу свою не грузи. А то вспугнёшь мужика раньше времени, – принялась советовать Вера, – вообще о себе не говори! Платье надень и всё. Молчи и улыбайся. Поняла?

– Поняла, – отозвалась девушка, лишь бы подруга угомонилась.

– Ты лучшая, Тинка, помни это, – внезапно проговорила Одинцова, – с днём Рождения, дорогая.

– И я тебя люблю, Вер, – с улыбкой в голосе ответила Кристина.

– Я буду ждать отчёта! – предупредили её.

– Я не сомневаюсь, – девушка опустила руку с телефоном, стоило тому умолкнуть.


ГЛАВА 28


– Ты уверен, что это необходимо? – Денис с сомнением посмотрел на своё отражение в боковом стекле машины.

Неверов смахнул невидимую пыль с плеча его идеальной рубашки и со знанием дела заявил:

– Костюм – это твоё уважение к собеседнику. К тому же, по статистике, намного меньше убийств совершается женщинами по отношению к мужчинам в костюмах.

– Это ты меня сейчас так поддерживаешь? – поскрипел зубами Ремнёв и неловко пригладил волосы.

– Несомненно, – улыбнулся Сергей, – давай, иди. Я подожду у машины.

– Чёт я трушу… – пробормотал Денис, глядя на высокие ворота, за которыми находился знакомый дом Колосовых.

Счастье, что главы семейства не было на месте. Иначе помер бы, не доходя до крыльца, как пить дать.

– Ты справишься, – твёрдо ответил Сергей, пожимая его плечо, – давай, как договорились. Понял? Ты не отношения идёшь выяснять, а извиняться.

– Понял, – вздохнул Денис, – спасибо, если что…

Молодой человек нервно поправил воротник рубашки и направился к воротам. М-да, итальянские ботинки – это вам не затасканные кроссовки. Светлые брюки сидели идеально, и Денис подавил желание засунуть кулаки в карманы, надеясь всё сделать правильно. Охрана пропустила его во внутренний двор, выполняя распоряжение молодой хозяйки.

Ремнёв прошёлся по асфальтированной дорожке, привычно оказываясь в небольшом саду, который скрывал собою двухэтажный дом. Подняться на крыльцо ему не довелось, поскольку заметил Татьяну на скамейке под одним из деревьев. Точнее, увидел край светлой кофты, а затем, подходя ближе, и саму девушку. Она молча сидела, забравшись с ногами на расшитое чёрно-белым узором мягкое сиденье. Денис заставил себя приблизиться к хозяйке дома и остановился перед нею, ожидая, что та предпримет. То, что Татьяна была такой тихой, пугало куда больше её обычных истерик.

Девушка сидела, обхватив себя руками, и подняла взгляд на подошедшего гостя. Ремнёв возвышался над нею, так чётко выделяясь на фоне грозового неба, в этой светлой одежде. Чёрт… За эти полтора года словно стал шире в плечах. Или дело в рубашке? Нет, не полтора – пятьсот сорок девять дней прошло с того дня. Татьяна прекрасно помнила каждый из них.

Последний раз она видела его при костюме на похоронах отца. И с таким же выражением лица. Знала ведь, что нельзя было соглашаться на эту встречу. Нельзя смотреть на это лицо. Всё чёртовы таблетки, и консультация у противного психолога, так мило предоставленного папенькой! Да, таковым было условие родителя в обмен на возможность остаться в городе и разблокировку всех кредиток. Прохладный ветер взъерошил её короткие белые волосы, и Денис машинально протянул руку, чтобы их пригладить. Ладонь замерла на полпути, и молодой человек сжал её в кулак, затем пряча в карман брюк.

– Зачем явился? – голос Татьяны звучал непривычно тихо, хоть и дрожал от гнева, – чёртовых полтора года тебя не было. Так что же изменилось? Или это папочка постарался? Он тебя притянул сюда?

– Я пришёл сам, – непослушным голосом проговорил Денис, – знаю, что исправить ничего не смогу, и сказать всё как нужно, но позволь.

– С чего ты взял, Ремнёв, что я стану слушать?

Татьяна поднялась со скамьи, поджимая губы, когда нога заныла, и на лицо упало несколько капель начинавшегося дождя.

– Ты разрешила прийти… – пробормотал Денис, справедливо ожидая последовавшую за его словами пощёчину.

Щека загорелась болью от удара, но он упрямо продолжил смотреть на девушку, не вынимая руки из карманов. Будь что будет.

– Пятьсот сорок девять дней. Ровно столько я ненавижу тебя, – кинула ему Татьяна, и её плечи дрогнули от очередного порыва влажного воздуха, – мне противно вспоминать, как сначала я ждала, что ты явишься. Но приходил кто угодно, кроме тебя. И от каждого я слышала только то, что должна всё забыть и идти дальше. Идти дальше, Ремнёв! Ведь я должна быть так счастлива, что осталась жива. Каждый мой день начинался с горсти таблеток и слов, как я ненавижу тебя. Ты трус. Предатель. Почему ты не пришёл тогда, Ремнёв? И не смотри на меня так!

– Твой отец сказал, что ты не хочешь меня видеть, – искренне удивился её словам Денис, – он сказал, что я тебе хуже сделаю, если приду. Велел не приближаться к вашему дому. А потом Тинка хотела записку от меня передать, когда к тебе в больницу пришла. Сказала, что оставила на тумбочке возле твоей кровати, когда уходила. Но ты так и не ответила, я решил, что действительно не хотела…

Татьяна не стала упоминать о том, что порвала несчастный клочок бумаги, даже не прочитав в тот день. И Денис не собирался говорить о том, что узнал об увольнении сестры и её работе в «Легионе», только спустя пару недель, из подслушанного телефонного разговора матери. Если бы только он смог остановить сестру в тот день и не позволить приблизиться к больнице. И если бы не стал слушать Колосова. Но что проку сейчас в этих «если»?

– Каждый мой день начинается с того, что говорю, как ненавижу себя. Мне бы хотелось сдохнуть в той машине, – чувствуя ком в горле, заговорил Денис, – но один человек сказал, что так легче всего, что сложнее остаться. Пятьсот сорок девять дней? Столько раз разреши мне говорить тебе – «прости». Разреши. Можешь бить меня и обзывать. Может ничего это и не изменит, но я сейчас настолько искренне говорю, насколько могу.

– Лучшие специалисты заявили о том, что я навсегда останусь хромой, и нужно чёрт знает сколько времени продолжать лечение! – хрипло проговорила Татьяна, сжимая кулаки, – ничего невозможно изменить!

– Да твой батя этим живодёрам такие деньги платит, что они и не то петь будут, лишь бы чеки и дальше получать! – возмутился Ремнёв, – почему ты им так веришь? С чего вдруг решила, что это правда?