Будущая мать улыбнулась сквозь слезы, и от ее улыбки новое чувство вдруг шевельнулось у Макдональда в груди. Не сожаление, не печаль, за прошедший год он с лихвой отдал им дань, а искренняя благодарность за то, что Господь простил его, дав в спутницы женщину поистине изумительную. Хью жадно всматривался в ее лицо. Кое-что в нем изменилось: между бровями пролегла складка, которой прежде не было, около рта появилась еле заметная морщинка, предвестница более глубоких отметин, на которые столь щедра жизнь. Пока лэрд рассматривал любимую, сердце у него билось радостно и гулко, словно он черпал силу в этих знакомых чертах.

— Ночами я грезил о тебе, дорогая, это умеряло мою боль. Я постоянно думал о тебе, это придавало сил в борьбе с ненавистными англичанами. А потом, когда мы возвращались домой, я знал, что иду к тебе, и готов был шагать без устали день и ночь. — В его голосе слышались ненависть к тем ужасам и сожаление о времени, потраченном впустую. — Война не окончена, Кэтрин. Люди Камберленда следуют за нами по пятам. Шотландия уже никогда не станет прежней, так что я предлагаю тебе весьма неопределенное будущее.

— Что бы ты ни предложил мне, Хью, я все приму с радостью, — возразила Кэтрин и со слезами припала к его груди.

Мокрая и грязная одежда пропиталась кровью, от нее исходил запах прелой листвы и пота, ведь Хью давно не мылся. Но главное, ее любимый жив, хотя очень похудел и измучен. Он непременно поправится, станет таким, как прежде. Уж она об этом позаботится.


Любовь окутала Ненвернесс, и он светился в лучах заходящего солнца как сказочный замок. Подобные закаты не редкость в это время года, тем не менее обитатели Ненвернесса, уставшие от войн и тревог, склонны были видеть в этом свечении доброе предзнаменование, обещавшее скорые перемены к лучшему.

Мэри устроилась в старинном кресле, задумчиво поглаживая ручки, побелевшие от времени. У нее на коленях сидел Уильям Сиддонс, он почти спал, утомленный бурными событиями дня. Ему вспоминался шумный праздник, устроенный в честь возвращения мужчин с войны, и счастливая улыбка матери, когда она сообщила, что скоро не кто-нибудь, а сам лэрд Ненвернесса станет его отцом.

Мэри пела колыбельную. Она делала это много лет, потому голос у нее слегка охрип. Уильям закрыл глаза и радостно вздохнул, услышав знакомый припев:

Коли война изгонит красоту,

Взметнутся гнев и злоба до небес,

Любовь и нежность превратив в мечту, -

Обрушится на землю Ненвернесс.

Эти слова донеслись до него уже сквозь сон. На лице Уильяма была ангельская улыбка, свойственная только детям, а в кулачке была зажата брошь клана Макдональдов.

Тем временем в другой комнате Хью Макдональд приветствовал Ненвернесс и женщину, которую любил. Сжимая ее в объятиях, он не думал ни о добрых предзнаменованиях, ни о старых песнях.

Оба думали об одном: если в замок явится враг, вдвоем они смогут пережить беду. Если им суждено покинуть родное гнездо, они разделят это горе, и на каждого придется только половина. А если английские пушки не оставят от Ненвернесса камня на камне, лэрд и Кэтрин переберутся в другое место, возможно, не такое красивое, но достаточно уютное, чтобы стать им домом.

Что бы ни случилось, они будут вместе.