Настасья Карпинская - Вопреки

Но все пошло не так как я планировала. Совершенно. Я хотела уйти пока Влад будет в отъезде, и уже позже сообщить ему об этом, уехать в столицу он должен был с утра и вернуться через три дня. Но выйдя из своей комнаты с дорожной сумкой, я обнаружила его в гостиной, он сидел в кресле, покручивая пальцами свой телефон, не сняв верхнюю одежду и при приглушенном свете, что он оставил, это выглядело довольно мрачно…

— Я ухожу, — мой негромкий голос прозвучат твердо и отчетливо, он никак не отреагировал и я, отвернувшись, уже сделала шаг в направлении двери, но в спину прозвучали слова, заставившие меня замереть на месте.

— С ребенком, что делать собралась? — резануло, по оголенному и больному, глубокий вдох, попытка овладеть эмоциями и взять себя в руки.

— С каких пор ты роешься в мусоре?

— Я вопрос задал.

— Я тоже. — Обернулась, встречаясь с его полосующим взглядом странным сегодня, наполненным чем-то глубоким и мрачным.

— Если он от меня, оставь. Не избавляйся. Я обеспечу полностью и его и тебя, не в чем нуждаться не будите. — Фраза вроде правильная, но построенная так и сказанная таким безэмоциональным тоном, что меня почти ощутимо передернуло.

— Ты снова все меришь деньгами, — горькая усмешка исказила мои губы.

— А что я могу еще тебе предложить? — он резко поднялся, зло приближаясь ко мне, впиваясь в меня пугающим взглядом, на дне которого вместо спокойного ранее мрака, уже клубилась тьма и хаос, — меня ты не принимаешь, чтобы я не делал и как бы ни относился, предложи я тебе в данный момент брак, на хер пошлешь. Скажи я не прав? — подошел ближе, вплотную, прижимаясь губами чуть выше виска, а после произнес почти над ухом, сдавлено — Ребенка оставь. Я прошу тебя.

— Уже, — сдавленно, от бьющего изнутри понимания, что сама во всем виновата, пауза и продолжила, ибо произнесенное мог трактовать по-своему. — Восемь недель, узнала на четвертой. — Сдержанный выдох и его пальцы доселе сжатые в кулак разжались.

— Живи тут. Я сниму себе хату. Маячить не буду. Кузнецов твой по первому зову у ноги. Номер у тебя его есть. Мой если что тоже. — Ласкающее движение пальцев по моему плечу, короткий обжигающий своей нежностью поцелуй в висок, и еле слышное. — Спасибо. — Он вышел из квартиры. В тишине раздался щелчок двери. Атмосфера квартиры больно резанула своей пустотой, а мне захотелось плакать, как тогда в день гибели Марка. Чтобы коленями в пол и навзрыд. Но уже нельзя, ибо ответственность теперь не только перед собой.

*внимание черновик*

Ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок и не могла унять возникшую на душе тревогу, необоснованную и пугающую. Это было сродни детскому ощущению, когда мама просит тебя постоять в очереди на кассе, а сама отходит за забытой пачкой чая, очередь все продвигается и продвигается, а мамы нет. И этот страх, беспомощность и отсутствие какой-либо защиты порождал тогда острую панику. Сейчас было схожее ощущение. Я была одна в огромной квартире и это впервые, было неуютно, это впервые ощущалось так остро. Уснула я только к утру, измотанная собственными мыслями, благо после официального запуска проекта у меня было два выходных, поэтому я имела возможность отоспаться.

Рабочие будни после выходных, ничем не отличались от предыдущих, все те же документы, проблемы, сотрудники, задержки, банки, только во всем этом больше не было Исаева. Даже документы на подпись возил к нему Кузнецов, если возникала такая необходимость. Каждый вечер мне приходилось возвращаться в пустую квартиру, настолько пустую, что тишина в ней была оглушающей. Я всегда любила одиночество, но сейчас оно меня душило и сводило с ума. К концу месяца я набрала номер Черных и пригласила ее посидеть в кафе, мне надо было с кем-нибудь пообщаться иначе, запись к мозгоправу неизбежна. Танька, конечно, удивилась. Наши с ней отношения всегда базировались только на работе, и подобное предложение от меня выглядело довольно неожиданно. Но она согласилась. Начало встречи было неловким и немного напряженным, отчасти из-за Кузнецова, который маячил у входа и не выпускал меня из поля своего зрения. Танька даже предположила что он со мной, ну в смысле пара.

— Упаси Господи, — едва не перекрестилась я, — это водитель и помощник Влада, преданный пес.

— Все настолько серьезно?

— Не спрашивай, — но ей и не надо было спрашивать, я сама хотела все рассказать, мне почему-то стало жизненно необходимо выговориться и Таньке выпала незавидная роль моей жилетки. И я рассказала ей все, начиная от приезда в родной город, заканчивая своим побегом из него и своим сегодняшним положением. — Когда я, наконец, замолчав, потянулась к уже остывшему чаю, то Черных подозвав официанта, выдала:

— Коньяка двести грамм. — Это заставило меня улыбнуться. Не будь я в положении, после подобного рассказа, я бы тоже захотела выпить.

- И чай обновите, пожалуйста. — Добавила к заказу, откинувшись на спинку дивана.

— Сейчас что вообще планируешь делать?

— Не знаю, я столько раз просила его оставить меня в покое, а сейчас, когда он это действительно сделал…я…

— Ты поняла, что он тебе нужен, — закончила за меня Танька.

— Я не знаю. Вот именно, что я не знаю. Впервые в жизни я настолько растерянна.

— А чего тут знать, мужик о тебе все эти месяца заботился, как мог, работку подкинул, жильем обеспечил, тебя ебанутую терпел. — Усмехнулась Танька, накатив свою порцию коньяка и закинув в рот дольку лимона.

— Ну да, последнее самое весомое.

— Тиран, абьюзер, садист?

— Нет.

— Симпатичный?

— Да, — признала с некой обреченностью в голосе.

— Ну, так чего тебе дуре еще надо? Симпатичный, заботливый, при деньгах, не тиран, не садист, не абьюзер и ребенка от него ждешь. Надо брать.

— Тань, а если он был причастен к смерти Марка, как я с этим жить буду?

— А ты у нас бл*ть святая невинность? Как? Как? Как и все. Поверишь тому, что он говорит. Это спасает многие отношения, тупо верить своему мужику.

— Ага, чтобы потом проснуться в одно утро и понять что ты конченая, наивная идиотка.

— Зато счастливая.

— Так себе совет.

— Поговори с ним. Честно, открыто, без истерии и обвинений. А потом уже решай верить или не верить, принимать или нет. Но… блин Кать, что бы он не ответил тебе это уже не изменит тот факт, что он будет все равно присутствовать в твоей жизни, по одной простой причине…

— Что он отец моего ребенка… — продолжила я за нее.

— Именно.

— Я до сих пор чувствую себя виноватой перед Марком, перед братом, перед родителями. Словно я действительно причина всех случившихся бед. Головой понимаю, что меня просто в эту воронку засосало, закрутило, и что это не моя вина, а внутри это не укладывается.

— Чувство вины, это не диагноз, это лишь указатель, что где-то там — Черных дотронулась пальцем до своего виска, — случилась поломка. Ее найди и почини. Тогда и вина вся твоя испариться.

Расстались мы с Черных на теплой доверительной ноте, договорившись встретиться в воскресенье и пройтись по магазинам.

После сидя на заднем сиденье Тахо, я размышляла над ее словами, а я еще над тем, что так и не посетила могилу Марка. А должна была хотя бы потому, что он был хорошим человеком и замечательным мужчиной, спасшим меня своим появлением от повторения родового сценария и совершения ряда ошибок. Не могла решиться прийти на кладбище, мне было стыдно там появляться, потому что теперь я рядом с Исаевым, с человеком который методично уничтожал его бизнес. Это и было причиной, и то самое пресловутое чувство вины имело мою нервную систему и грызло нутро.

Исаев отсутствовал в городе почти месяц, обитая в столице, а после своего приезда в Н-ск, о котором я узнала, конечно же, от Кузнецова, понемногу начал отстранять меня от дел. Зарплата мне стабильно приходила на карту, а вот обязанности испарялись, их делегировали другим людям, удачно маскируя это, оставляя за мной право, курировать и интересоваться ходом текущих дел, но без нагрузки и нервяков. Несколько раз за все это время я хотела с ним поговорить, хотела, но не решалась. Брала в руки телефон с четким желанием набрать его номер, но в последний момент откладывала его в сторону, набирала сообщение и, перечитав, стирала. Рефлексия во всей красе. Может у меня лабильность нервной системы на фоне беременности? Чем — то же моя трусость должна оправдываться.

Еще через месяц я оказалась в смешной ситуации, приехав в офис, поняла, что делать мне там в принципе нечего, выпив чашку чая, узнав текущие события, я послонялась по комплексу и, вызвав Кузнецова, отправилась домой.

— Паш, а где Влад? — спросила, как только машина тронулась с места.

— В городе. Работает. Что-то передать?

— Нет. Я сама.

«Спасибо за заботу. Но ты перебарщиваешь. Верни мне работу» — Отправила на сообщение на номер Исаева. Ответ пришел почти сразу. «Займись детской. Контакты дизайнера сейчас скину». Почему-то это заставило меня улыбнуться. А еще я поняла, что он прав, уже пятый месяц пошел и пора задумываться о вещах для малыша, присмотреть коляску, кроватку, манеж. Что там еще детям надо? Я, конечно, могла бы позвонить Ленке и расспросить ее, но я не говорила еще никому о беременности кроме Черных. Хотя надо бы сообщить отцу, только тогда придется объяснять природу наших отношений с Исаевым, а мне не очень этого хочется. В общем «ушла в себя вернусь не скоро» — так характеризовала Танька мое настроение и в чем-то она была права. Я пряталась в своем небольшом мирке, и не хотела покидать эту зону комфорта. Дом, работа, редкие выходы в ресторан или мероприятие по приглашению партнеров по работе, или для заключения каких-либо рабочих договоренностей и визиты клинику женского здоровья в которой я наблюдалась. Иногда встречалась с Танькой. Все, этим мой круг ограничивался. И как — то увеличивать его границы я не хотела, не испытывала в этом потребности.

С Исаевым мы виделись всего раз, на продлении договоров с поставщиками.

— Екатерина Станиславовна, Владислав Юрьевич уже приехал, представители «Авто Гарант» будут через пятнадцать минут, — сообщила секретарь стоило мне войти в помещение.

— Спасибо. — Поблагодарив, прошла в просторный кабинет, служивший нам конференс залом, Влад уже сидел за столом и при виде меня поднялся.

— Ты прекрасно выглядишь, — теплый взгляд темных глаз скользнул по моей уже немного изменившейся фигуре.

— Ага, и с каждым месяцем становлюсь все грациозней, — улыбнулась, подойдя ближе к столу.

— Как себя чувствуешь? — он услужливо отодвинул для меня стул.

— Хорошо. И ты прекрасно это знаешь, — С улыбкой и пониманием, принятием его заботы, которая порой все же была в излишке. Он был в курсе всего, вплоть до прописанных врачом витаминов, если я их не купила по пути из клиники домой, то через полчаса Кузнецов уже будет стоять у моей двери с пакетом из аптеки. Сначала, это удивляло, потом напрягало, а сейчас уже вызывало лишь улыбку и благодарность. Привыкла.

В том кабинете мы смотрели друг на друга впервые без внутренних баррикад и я уже хотела попросить его остаться после подписания для личного разговора, но в кабинет вошли представители «Авто Гарант» и наше внимание переключилось на них, а после потянулась вереница «страждущих» с документами на подпись, с предложениями и прочей ерундой. Ждать я не могла, в три был назначен визит в клинике и мне пришлось уехать. Машина ползла по загруженным дорогам, Кузнецов с титаническим терпением рулил, без единого мата в адрес пытающихся втиснуть свое корыто в поток, а я мучилась вопросом: почему Исаеву так важен этот ребенок? Я видела много мужчин, которые без зазрения совести отправляли своих подруг, любовниц, жен на аборт не волнуясь ни о своем потомстве, ни о здоровье женщины. А тут просьба оставить, и зашкаливающая забота. Что это? Гипперответственность и осознанность или что-то еще?

— Паш, у Влада есть родственники? — обратилась к Кузнецову, отворачиваясь от окна.

— Задайте этот вопрос Владиславу Юрьевичу.

— Я спрашиваю тебя.

— Это личное.

— Кузнецов, не зли меня, мне нервничать нельзя, — шикарная отмазка и инструмент манипулирования. Хоть какие-то плюсы в беременности, а то тошнота по утрам мне совсем не понравилась.

— Тетка по отцу, в пригороде живет, они не общаются. Больше никого. — Произнес, бросив взгляд на меня через зеркало заднего вида.

— Ты давно на него работаешь?

— Да.

— Ты ему предан… — констатация факта, не вопрос.

— Я ему благодарен.

— За что?

— Приехали Екатерина Станиславовна, — Тахо остановилось перед клиникой, но я не двинулось с места.