Она матерится и бьет меня в грудь. Крепко прижимаю её к себе, чтобы она в полной мере ощутила то, что я собираюсь сказать.

— Ты чувствуешь это? — шепчу я ей на ухо. Она смотрит на меня. — Вот что ты творишь с каждым мужчиной в этом зале.

Тут ужасно темно, но я вижу, как мои слова повлияли на неё. Ей не нравится быть объектом сексуальных фантазий — маленькая ханжа. Я поворачиваюсь к Кэмми, которая одними губами произносит: «Убери её отсюда».

Я киваю. Она выпила слишком много, иначе бы уже поругалась со мной. В баре полно народу, и очень сложно пройти вдвоем через толпу. Я прижимаю её спиной к себе и обхватываю руками. Мы идем так, пока не оказываемся у дверей. Мои губы крепко сжаты, потому что одно из её достоинств снова и снова прижимается ко мне. Выйдя на свежий воздух, она молчит, и я беру её за руку.

— Где твоя машина?

— У офиса. Меня подвезла Кэмми.

Из меня вырывается ругательство. Её офис примерно в восьми кварталах отсюда.

Я веду её по тротуару, она громко стучит каблуками, стараясь вырваться.

— Куда мы идем?

— К твоей машине.

— Нет! — она вырывает руку. — Я не проведу с тобой ни часа.

Я поворачиваюсь к ней, беру в ладони её лицо, и целую прямо в губы. И не отрываюсь от неё.

— Нет, черт возьми. Я не пущу тебя туда, чтобы к тебе приставали.

Она сердито смотрит на меня и раздувает ноздри.

— Что? — спрашиваю я. — Какой язвительный комментарий ты собираешься отпустить? Закрой рот и пошли.

Мы проходим два квартала, прежде чем она начинает жаловаться на свои туфли. Я завожу её в магазинчик на углу и снимаю пару резиновых шлепок с крючка над автоматом с мороженым. Положив их на кассу, хватаю ближайшую бутылку с ликером — это оказалась текила — и протягиваю её кассиру, который не отрывает глаз от Оливии.

Протягиваю ему карточку и смотрю, как он разглядывает Оливию. Он отдает карточку и благодарит меня, не отрывая взгляда от её тела.

Боже, я точно сегодня кого-нибудь убью.

Выйдя на улицу, наклоняюсь перед ней и расстегиваю ее туфли. Она опирается на мою спину, пока я снимаю их и надеваю шлепки.

Потом выпрямляюсь и не могу сдержать улыбку, потому что она стала совсем маленькой.

Она тянет руку к бутылке с текилой. И я отдаю её. Она открывает крышку и подносит бутылку ко рту, не отрывая от меня взгляда. Делает глоток, облизывает губы и отдает её мне. Я тоже отпиваю, и мы идем дальше.

Иногда я замедляю шаг, чтобы она шла впереди.

— Я когда-нибудь говорил, какая у тебя великолепная задница?

Она игнорирует меня.

— Правда, я видел её только один раз…

Она останавливается, забирает бутылку и делает большой глоток.

— Можешь не флиртовать со мной хотя бы пять секунд?

— Хорошо, давай поговорим о тебе и Ное.

Она рычит.

— Вы должны были работать над отношениями… или обдумывать… или…

— Так и есть!

Я наклоняю голову и, прищурившись, смотрю на неё.

— Где он?

Она выдыхает.

— Мы поссорились.

— Из-за чего?

Мы переходим дорогу и сворачиваем налево.

— Из-за тебя.

Кожу начинает покалывать. Не знаю, что и чувствовать: вину, любопытство или радость от того, что настолько важен, раз стал причиной ссоры.

— Ты сказала ему, что видела меня?

Она кивает.

— Могу представить, как ему это не понравилось.

— Он всё знает про нас. Я никогда не пыталась утаить это от него. Думала, что у нас всё закончено, и хотела быть честной с ним.

Я хватаю её за руку, заставляя остановиться.

— Оливия, он знал о твоих чувствах ко мне и всё равно на тебе женился.

Не могу сдержать недоверия в голосе. Какой мужик подпишется на такое? Я провожу рукой по вспотевшей шее.

— Не говори таким самодовольным тоном, учитывая, что ты поступил точно так же.

— Всё было по-другому. Я остался с Лией, потому что она была беременна. Мне казалось, что так будет правильно.

Оливия открывает рот.

— Лия была… — она качает головой. — Не мое дело. И ты прав — у вас все было по-другому. Ной — замечательный человек, в отличие от бессердечной стервы, на которой ты женился.

Мы останавливаемся у ее офиса. Она роется в сумочке, пытаясь найти ключи. Но вместо того, чтобы пойти к машине, открывает дверь в «Spinner & Kaspen» и вводит код на охранной системе.

— Мы были в круизе, когда он сделал мне предложение. Гуляли по палубе, а он просто повернулся ко мне и произнес: «Если бы ты не появилась в моей жизни, я был бы опустошен. И хочу, чтобы ты вышла за меня».

Я смотрю в её глаза, пытаясь понять, зачем она мне все это рассказывает.

— Он знал, что мои чувства к тебе настоящие, но был готов любить меня несмотря ни на что.

Я сглатываю. Черт. Он лучше меня.

— Я не вспоминала о тебе целый год. Ной приложил много усилий, чтобы я о тебе забыла.

Я перебиваю её, потому что не хочу этого слышать.

— Оливия…

— Заткнись, — за нами захлопывается дверь, и мы стоим в темноте в зале ожидания. Все, что я вижу, это очертания ее лица. — Я влюблена в него, Калеб.

Я стискиваю зубы.

— Но когда я выиграла дело и запаниковала, то захотела поговорить совсем не с ним, — в её голосе слышится смущение. Я вспоминаю, как она появилась у меня в квартире. — Я просто хотела тебя… и когда Добсон сбежал, мне хотелось быть с тобой. А когда у меня произошел выкидыш… — Она закрывает лицо руками и всхлипывает.

— Герцогиня…

— Заткнись и дай мне закончить, — она кончиками пальцев вытирает слезы под глазами. — Когда у меня был выкидыш, мне хотелось, чтобы меня обнимал ты, — повторяет она. — Калеб, это ранило его. Я не знала, то ли мне кричать ему: «Я же говорила», то ли утопиться в океане, ведь я всегда всё порчу.

Она поворачивается и идет в кабинет. Я слепо следую за ней. Она распахивает дверь и включает настольную лампу вместо верхнего света. Потом подходит к шкафу, достает папку бумаг и протягивает её мне.

— Почему ты не сказала мне?

Мои глаза наполняются слезами, горло жжет.

— Тем вечером я собирался…

Она надувает губы.

— Она была…

— Она старый друг, ответственный за постройку дома.

— И когда я увидела вас…

— Мы обсуждали планы. Я рассказал ей, что собираюсь сделать предложение. И она захотела посмотреть на кольцо.

Она прикусывает щеку и отворачивается к стене.

— Ты собирался сделать мне предложение?

Слезы катятся по ее щекам, капая с подбородка, а я еще даже не сказал самое худшее.

— Да.

Она опускает голову и кивает.

— Что я увидела, когда вошла?

— Мы просто разговаривали. Она сказала, что у неё ко мне чувства. И я пытался убедить её, что это не взаимно.

Она упирается кулаком в бедро и обходит комнату.

— Так почему ты мне не рассказал об этом?

— Ты набросилась на меня, Герцогиня. Я едва открыл рот, а ты уже сравнила меня со своим отцом, первый раз призналась в любви и убежала. Я пошел за тобой, сначала в твою квартиру. Прождал там несколько часов, а когда ты не появилась, подумал, что ты, возможно, в отеле. К тому времени, как я добрался туда…

— Так это я виновата?

Я подхожу к ней.

— Нет, это была моя вина. Я не боролся. Мне следовало схватить тебя и заставить меня выслушать.

— Ты даже не целовал её?

— Нет, но она привлекала меня, так что я об этом думал.

— О, Боже, дай мне минуту… — она начинает расхаживать между столом и окном. Я сажусь на пол, прислонившись к стене и согнув одну ногу в колене.

Наконец она произносит:

— Ной спросил, люблю ли я ещё тебя.

Я прочищаю горло.

— Что ты ответила ему?

Она садится, покачивая ногой, сбрасывает шлепки и начинает надевать туфли. Я смотрю, как она их застегивает, а её волосы спадают через плечо. Она тянет время, пытаясь чем-то заняться, пока думает.

— Что мы ненормальные и ядовитые!

— Мы были ненормальными и ядовитыми, — поправляю я её.

Она злобно смотрит на меня и проводит руками по бедрам. У меня появляется ощущение, что она пытается избавиться от меня.

— Мы с тобой любим друг друга, малышка, — я делаю глоток текилы, которая обжигает мое горло.

— Нет… нет, — она качает головой. — Мы пьяны, — заявляет она, — а в пьяную голову приходят сумасшедшие мысли.

— Так и есть, — соглашаюсь я. — Иногда, когда я пьян, мне кажется, что любить тебя — настоящее безумие.

Она бросает в меня упаковку стикеров. Но мне удается увернуться, и они ударяются о стену. Я делаю ещё глоток текилы.

Она приходит в бешенство. Это так сексуально. Я жду, что она начнет ругаться, и через минуту получаю желаемое.

— Нет ничего чертовски хорошего в том, чтобы, нафиг, доказывать, что мы, черт возьми, подходим друг другу. Мы взрываемся как…

Я встаю, и она закрывает рот.

— Доказательства… тебе нужны доказательства, Герцогиня?

Она качает головой. Я выпил больше, чем следовало, и мои эмоции покачиваются на большой волне текилы.

— Потому что я могу показать, что тебе нужно, — я подхожу к ней, она отступает.

— Не смей, — она поднимает палец, предупреждая меня. Я отмахиваюсь и за талию притягиваю её к себе. А потом шепчу ей на ухо.

— Позволь мне делать всё, что хочу, одну ночь, и ты получишь всё доказательства.

Она смотрит на меня, а я смеюсь, наклоняясь ниже, чтобы прикоснуться к ней губами. И провожу языком по её верхней губе. Она упирается мне в грудь.

— Нет! — протестует она, пытаясь оттолкнуть меня.

— Почему нет? — я целую её в уголок рта, и она хнычет. — Питер Пэн, — шепчу я ей на ухо.

— Я боюсь.

— Чего ты боишься? — я целую другой уголок.

Её решимость тает с каждой минутой. Я целую её и закрываю глаза, чтобы прочувствовать её губы. Боже, эта женщина меня убивает.

— Того, какой ранимой ты меня делаешь.

Она открывает рот, позволяя её целовать. Но сама не отвечает на поцелуй.

— Я делаю тебя ранимой, потому что ты любишь меня. Такова цена любви, малышка.

Мы нежно целуемся, останавливаясь для разговора, но не отодвигаемся друг от друга больше чем на дюйм.

— У тебя должны быть настоящие чувства, чтобы заниматься любовью. Мы занимались любовью в апельсиновой роще.

Я подталкиваю её назад, пока она не упирается бедрами в стол.

Провожу руками по подолу её платья и начинаю скользить вверх по её ногам.

— Как часто ты думаешь об апельсиновой роще?

Она задыхается.

— Каждый день.

Я хватаю её за бедра и сажаю на стол. Встаю между её ног и снимаю платье через голову. Затем целую сначала одно плечо, потом другое.

— Я тоже.

Расстегнув её лифчик, наклоняю голову и беру в рот её сосок. Всем телом она отклоняется назад и бедрами обхватывает мою талию.

— Всё, что ты делаешь, так сексуально. Я когда-нибудь говорил тебе об этом? — перехожу к другой груди… и повторяю то же самое с другим соском до тех пор, пока она не начинает извиваться.

Она запускает руки мне в волосы, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не взять её прямо сейчас.

— Все ещё молчишь, — говорю я, возвращаясь к её губам. Её глаза зажмурены, но губы приоткрыты. — Но, Герцогиня, мы оба знаем, что есть секретный способ заставить тебя кричать во весь голос.

Она распахивает глаза. Я провожу пальцем по её шее. Она пытается придумать колкий ответ, но её тело в моих руках, и у неё ничего не получается.

Я нежно целую её в шею. Одной рукой она обнимает меня, другой сжимает бицепс. Её глаза темно-голубые. Она слушает, как я соблазняю её, с нетерпеливым выражением на лице. Провожу руками по её талии и запускаю пальцы под тонкие полоски трусиков. Она приподнимает бедра, и я снимаю их. Теперь она обнаженная сидит на краю стола в одних лишь восьмисантиметровых черных шпильках.

— Мы оставим на тебе туфли… — я раздвигаю её бедра и провожу рукой по внутренней стороне ноги. Ее взгляд прикован к моей руке. Я стараюсь оставаться серьезным, но так хочется улыбнуться из-за её очевидного ручного фетиша. Он у неё с самого колледжа. Мое дыхание прерывается, когда я дотрагиваюсь до неё.

Она полностью готова. Её губы сомкнуты, а глаза закрыты. Чувствую себя подростком, который собирается первый раз заняться сексом. Сколько минут, часов, дней я мечтал о том, чтобы так прикасаться к ней? Мне хочется сохранить это ощущение. Я играю с ней, дразню, поглаживаю, пошлепываю. Возможно, это наш последний раз, и я наслаждаюсь каждым мгновением. Я так восхищен тем, что она рядом, теми звуками, которые она издает, что с легкостью могу заниматься этим часами. Хоть каждый день. Мне хочется заниматься этим каждый день. Мы прижимаемся лбами друг к другу, наши губы соприкасаются, но не двигаются. Рукой она обнимает меня за шею. Я чувствую, как нарастает желание в ее теле. Мне нравится, что я причина ее неровного дыхания и дрожи в мышцах. Нравится, как ее тело реагирует на мои прикосновения. Когда я начинаю говорить, один мой палец все ещё внутри неё.