Алекса Райли - Вор

— Две полоски.

— У нас будет ребенок, — шепчу я, проводя руками по его волосам.

— Я люблю тебя, — шепчет Шон моему животу, и я чувствую, как слеза скатывается вниз по моей щеке.

Затем он подхватывает меня и несет на нашу кровать. Мари давно ушла. Вероятно, чтобы рассказать Сэлу, что они станут бабушкой и дедушкой.

— Мы должны покинуть остров. Здесь небезопасно. Может быть…

Я перебиваю его.

— Успокойся. Ты планировал это. Подумай об этом, Шон. У нас есть Мари и две акушерки. До главного острова рукой подать, и мы можем остаться там, когда срок будет достаточно большим. Мы не уйдем. Это наш дом. Мы создали его для семьи, которая у нас будет. Мы проделали большую работу.

— Ты права, Лисенок. У нас все получится.

Шон

Девять месяцев спустя…

— Просыпайся, детка. Думаю, у меня отошли воды.

Я подпрыгиваю на кровати, чуть не скидывая Тессу на пол. К счастью, мои рефлексы действительно хороши, когда дело касается ее, и я успеваю подхватить ее на руки, прежде чем она падает.

— Ребенок? Прямо сейчас?

Она хихикает и кивает. Сейчас не время хихикать. Мы должны действовать. Сейчас.

— Как давно отошли воды? — спрашиваю я, бесцельно шагая по комнате. Я просто хожу кругом, держа ее на руках.

— Шон. Успокойся.

Тесса согласилась, что завтра мы уезжаем с острова и проведем последнюю неделю беременности в городе. Это наш первые ребенок, и мы надеялись, что она проходит весь срок.

Я умолял ее уехать раньше, но она не хотела. Наконец, вчера после ужина мне пришлось встать на колени и просить ее уехать со мной на лодке утром. Я не мог справиться со стрессом от того, что мы далеко от больницы, когда срок уже такой большой.

— Тесса, — в моем тоне так и звучит «Я же тебе говорил», но я скажу это позже. Черт возьми, я знал, что это произойдет!

— Я уже разбудила Сэла. Он с Мари на пирсе, они готовы выдвигаться. Наши сумки упакованы, и нам не потребуется больше пятнадцати минут. У меня есть время. Просто нужно дышать.

Это я должен быть поддержкой для нее, а не наоборот.

Я выношу Тессу из комнаты и стараюсь все продумать и сосредоточиться. Осторожно усаживаю ее на скамью и надеваю туфли. Мари, должно быть, оставила их для меня, продумав все наперед. Слава Богу, что хоть кто-то думает.

— Пора, — говорю я в панике, замечая ожидающих нас Сэла и Мари.

— Знаем, сынок. Просто успокойся. Все будет хорошо.

Сэл кладет свои большие ладони мне на плечи, помогая подняться на борт, пока я прижимаю Тессу к своей груди. Я не опускал ее на ноги, потому что она сказала, что у нее отошли воды, и я боюсь, если она встанет, то ребенок просто выпадет.

Я понимаю, что это невозможно, но сейчас не могу мыслить рационально. Мари подходит и садится рядом, убирая волосы Тессы за ухо.

— Ты отлично справляешься. Мы передали сообщение в больницу, они будут ждать нас на причале.

— Я беспокоюсь не о себе или ребенке.

Тесса кивает в мою сторону, и я стараюсь сдержать дрожь в коленях. Я чертовски сильно нервничаю, но мне нужно держаться ради них. Наш ребенок на подходе, и мне нужно быть сильным.

— Все нормально. Все будет хорошо.

— Еще раз, но чуть меньше паники в голосе, и тогда ты сможешь себя убедить, — смеется Сэл, устраиваясь за рулем лодки.

Поездка занимает всего пятнадцать минут. Я могу сделать это.

— Ты все еще думаешь, что это мальчик? — Тесса пытается отвлечь меня, а это действительно то, что мне сейчас нужно.

Сделав глубокий вдох, я решаю сосредоточиться на этом. Пол ребенка станет сюрпризом. Мы оба хотели, чтобы это был особенный сюрприз, когда ребенок родится.

Я целую ее в лоб и вдыхаю запах. Это приносит немного спокойствия. Она всегда меня успокаивает, и сейчас я благодарен за то, что до сих пор держу ее в своих руках.

— А ты убеждена, что это девочка? — спрашиваю я, глядя в ее глаза. Там нет ни грамма страха, и это согревает мое сердце — осознание того, насколько храбрая у меня девочка. Она готова ко всему, что встречает на своем пути. Я знаю, она станет потрясающей матерью.

— О, конечно же, я права. Я — мама. Я все знаю, — она смеется, когда произносит это, ведь сама не верит в то, что говорит. Она приподнимается и проводит рукой по моим волосам. Мне нравится, когда она это делает. Так же, как и ей нравится это делать.

— Скажи мне что-нибудь милое.

Она пытается сосредоточить мое внимание на ней, и для меня это самое легкое, что может быть.

— Если это будет девочка, то я бы хотел назвать ее Альмой — в честь твоей бабушки.

В ее глазах появляются слезы, но она только улыбается и кивает. Через несколько мгновений она прочищает горло, улыбается и говорит:

— Если это мальчик, я бы назвала его Маркусом. В честь Сэла.

Мы набросали несколько имен, когда впервые узнали, что она беременна, и я помню, как она спрашивала про второе имя Сэла.

Теперь настала моя очередь выглядеть расчувствовавшимся. Думаю, весь этот стресс и эмоции доканывают меня, и все, что я могу сделать в ответ на это — просто кивнуть. Это прекрасный способ почтить человека, который сделал меня тем, кем я являюсь сегодня. Плохо или хорошо, но это привело меня к Тессе. И я хочу пронести это сквозь года.

— Вот они, — говорит Мари, указывая на врачей, которые стоят на пирсе.

Вздохнув с облегчением, я прижимаю Тессу еще ближе.

Все будет хорошо.

***

Больница здесь обычная. Она чистая, и есть все, что нам нужно, но без разных излишеств, которые есть в Штатах. Вместо этого у нас есть три медсестры и врач, и все, чтобы родился здоровый ребенок.

Мои нервы немного успокаиваются, когда они подключают Тессу к аппаратам с мониторами и видят, что с ней и ребенком все в порядке.

Как только мы оказываемся в палате, врачи проверяют ее и начинают что-то тихо говорить друг другу, и уровень моей нервозности вновь зашкаливает.

Наконец, незадолго до того, как у меня бы сдали нервы, врач подходит и говорит, что шейка матки полностью раскрылась и Тессе необходимо начать тужиться.

— Что?! — одновременно кричим я и Тесса. Мы в шоке. Тесса не издала ни слова, ни звука, что у нее начались схватки.

Внезапно я чувствую, как она сжимает мою руку, и медсестры вновь встают по позициям.

— Это не редкость, что вы чувствуете давление только когда ходите, и при этом так сильно расширились, — Тесса пристально на меня смотрит, потому что большую часть беременности я не давал ее ногам коснуться земли.

— Думаю, пришло время тужиться.

Я держу ее за руку и ободряю, как могу, и, видит Бог, моя женщина — чемпион. Она делает все, что они говорят, и когда тяжесть ситуации начинает поражать, она не сдается.

После часа кропотливого труда, в тяжелых схватах рождается наш сын — Маркус Шон Кардинал. Хотя он только технически Кардинал, потому что для меня он будет моим маленьким Спарроу (Примеч. Sparrow (Спарроу) — воробей).

Когда все уже позади и все успокоились, я не отхожу от койки Тессы, пока она баюкает нашего сына, а я чередую сладкие поцелую ей и ему.

— Он прекрасен, — шепчет Тесса, поглаживая головку с темными каштановыми волосами.

— Как и его мама.

Сэла и Мари разрывает от радостного волнения, когда им наконец-то позволяют присоединиться к нам. Думаю, Сэл даже пустил пару слезинок, когда мы сказали ему имя — большой парень расчувствовался.

Может быть, наша маленькая семья совсем не похожа на другие семьи, но это не важно, ведь она основана на любви.

Тесса

Шесть месяцев спустя…

— Ты не пойдешь в этом, — Шон сидит в кресле в углу комнаты, вытянув ноги в джинсах. Простая белая футболка потрясающе смотрится с татуировками на его руках. По ночам, когда я лежу в постели, я постоянно прикасаюсь к его последней татуировке. Это мое имя, и он планирует набить еще имя Маркуса.

— Это уже третье платье, что я примерила. Все, что осталось, это скорее пляжные платья, а не вечерние, — я надуваю губы.

Я действительно не думаю, что выгляжу так уж эффектно. Они расклешенные к низу, длиной до середины бедра, но верх плотно облегает мою грудь. Это придает мне идеальную форму песочных часов. Пару месяцев назад я заказала несколько платьев и назвала их «платье-цель», чтобы надеть после того, как рожу. Теперь они прекрасно на мне сидят, что только больше нервирует перед нашей первой ночевкой на главном острове после того, как у нас родился Маркус. Я люблю каждую его частичку, но чувствую себя уверенной, оставляя его с Мари и Сэлом на ночь. Черт, это Мари научила меня всему, что я знаю о материнстве.

Шон рычит и встает с кресла, и я знаю, что будет дальше. Я бросаюсь в ванную, пытаясь закрыть дверь, но он быстрее меня. Прежде чем успеваю сообразить, моя задница уже посажена на тумбу, юбка собрана на талии, а трусики сдвинуты в сторону.

— Прими меня, — рычит он, глядя на мою киску.

Я быстро выполняю поручение, становясь влажной. Шон освобождает член, бете его в руку и потирает головкой мой клитор.

— О, Боже, — стон срывается с моих губ. Он целует меня и продолжает тереться своим членом о мой клитор, набирая скорость. Он не дразнит. И он не планирует войти в меня. Понятно, что Шон преследует цель быстрее довести меня до оргазма, и чем раньше, тем лучше.

— Ты примеряла все эти платья для меня? Теперь я не могу дождаться, чтобы снять его с тебя сегодня вечером. Но от осознания того, что тебя увидят другие люди, я по-другому вижу эту ситуацию, — он отстраняется и смотрит на меня, продолжая тереться своим членом о клитор.

Я ловлю каждое слово, что он произносит.

— Ты позволишь мне пометить твою киску. Так сегодня вечером я буду знать, когда ты будешь идти рядом, что моя сперма будет по всей твоей маленькой, сладкой щелке. Потому что она моя. Только моя.

Давление на мой клитор и описание развратных действий отправляют меня через край.

— Скажи это, — хрипит он, и я чувствую, как его сперма начинает покрывать меня.

— Только твоя, — стону я, продолжая тереться клитором, пока мы оба сотрясаемся в оргазме. Он использует головку своего члена, чтобы размазать сперму, убедиться, что вся моя киска покрыта ею, а потом возвращает мои трусики на место.

Затем Шон надевает штаны и стаскивает меня с тумбы.

— Теперь лучше?

— Это помогло, но только на сегодняшний вечер.

Я отворачиваюсь, чтобы посмотреться в зеркало, и замечаю, что моя помада размазалась.

— Мне нужно еще минут пять, — говорю ему, смотря в отражение зеркала. Он подходит и убирает волосы с одного плеча, целуя меня там, прежде чем прикусить.

— Зачем? Ты выглядишь хорошо любимой своим мужчиной. Нет ничего сексуальнее этого.

Я должна согласиться.

Излишне говорить, что у нас занимает еще час на сборы, прежде чем мы, наконец-то, добираемся до главного острова и нашего ужина.

Еда оказывается хорошей, но не настолько, как у Мари. Но приятно выйти куда-то только вдвоем. Я пью шампанское, прикончив почти половину бутылки.

— Придется сцедить молоко и выбросить, — говорю я.

Шон притягивает меня к себе и выводит из ресторана.

— Не волнуйся, я позабочусь об этом, когда вернемся домой.

Моя киска сжимается от его слов, ведь я понимаю, что он имеет в виду. С тех пор, как у нас появился Маркус, Шону не хватает моей груди.

— Мы могли бы пропустить танцы и пойти домой, — предлагаю я, желая, чтобы он быстрее исполнил свое обещание. Я сильнее прижимаюсь к его телу, не волнуясь, что мы посреди улицы. Шампанское сделало меня немного смелее.

— Ты сказала «ужин и танцы». И ты получишь это, Лисенок.

Я улыбаюсь ему, поднимаясь на носочки, чтобы поцеловать, а он наклоняется ко мне, встречая на полпути. Поцелуй мягкий и длится всего несколько секунд.

— Мы на месте, — говорит он, затаскивая меня в маленький бар.

Играет живая музыка, и люди уже танцуют, хотя еще рановато.

Шон находит нам столик в углу и заказывает выпить, а затем вытаскивает меня на танцпол, прижимая к себе, пока медленная музыка заполняет бар.

— Я люблю тебя, — шепчет он мне на ухо.

— Я тоже люблю тебя.

Он притягивает меня еще ближе, крепко сжимая в объятиях.

— Никогда не думал, что смогу стать таким счастливым. Черт, я — гребаный счастливчик.

— Ты сделал это, Шон. Ты сделал все это для нас. Ты боролся за нас, даже когда я сдалась.