— Таран Ста Битв и его друг верили в невиновность леди Рианон. В то утро, когда вы позволили так несправедливо осудить ее, эти славные воины порасспросили женщин, дежуривших ночью в покоях вашей жены. Они узнали, что Бронуин Белая Грудь принесла этим дамам вино, выпив которое они все сразу же погрузились в глубокий сон.

Единственная дама, оставшаяся верной своему долгу, слегка вздремнула в середине ночи, но ее разбудил звук открываемой оконной рамы. С ужасом она наблюдала, как когтистая рука просунулась в комнату и подняла с колыбели вашего сына. Бедная женщина потеряла сознание, когда же пришла в себя, младенца в колыбели уже не было. Именно в этот момент проснулись остальные и, увидев, что ребенок исчез, и опасаясь наказания, попытались обвинить вашу жену в убийстве собственного сына. Та женщина, которая знала правду, боялась рассказать все. Она недавно появилась при вашем дворе, видела враждебное отношение к вашей жене и испугалась, что ей никто не поверит. Поэтому позволила, чтобы ваша жена была безвинно осуждена. Когда Таран говорил с ней, выяснилось, что они состоят в родстве, поэтому дама и доверила ему свою тайну.

Глаза Пауела расширились при словах Тейрниона.

— Я не слышал об этом раньше, — произнес он, но в голосе его было смущение. — Почему я не слышал об этом?

— Потому что это, несомненно, ложь! — зло бросила Бронуин, не обращая внимания на предостерегающий взгляд отца.

Тейрнион вновь не обратил внимания на сварливую женщину и обратился к Пауелу:

— Сколь много слов сказали вы своей жене после того, как позволили осудить ее, а, принц Дифида? Она знала, что ее сын похищен, но вы, как мне сказали, под влиянием чужих предрассудков мгновенно отсекли ее от себя. Вы не горевали с ней вместе, не утешали ее, никак не защитили ее невиновность.

Яркая краска стыда залила лицо Пауела при резких словах лорда Гвента.

— Ах-х-х, Рианон! — впервые за четыре года вслух произнес он имя жены.

Рианон подняла на мужа фиалковые глаза, вглядываясь в него с такой щемящей печалью, что принц не выдержал и громко закричал, словно от боли, но она не проронила ни слова.

Тейрнион продолжил свой рассказ.

— Я знал об этом существе, которое искали Таран и Эван, но не представлял, каково оно из себя и где его найти. Видите ли, господин, в моих стадах есть прекрасная кобыла, которую я очень люблю. Много лет она исправно жеребится, но был период, когда новорожденные жеребята постоянно исчезали при загадочных обстоятельствах, почти сразу после их появления на свет. И вот четыре года назад я твердо решил, что не допущу пропажи жеребенка. Поэтому, когда кобыла начала рожать, я привел ее в свой замок в Пвенте ради безопасности.

Жеребенок родился хорошенький. Пока я стоял, любуясь им, окно комнаты распахнулось и появилась громадная когтистая рука, которая начала искать новорожденного, чтобы взять его у матери. Я схватил свой палаш и отрубил эту проклятую руку с жадной когтистой лапой. Снаружи раздался ужасный рев, словно поднялся ураганный ветер. Я выскочил в темный двор, чтобы сразиться с вором, кто бы он ни был. Я ничего не смог разглядеть, потому что в ту ночь не было луны. Затем я вдруг почувствовал, как что-то упало к моим ногам и все опять стихло.

Я опустил руку вниз и поднял сверток. Каково же было мое изумление, когда в свертке я обнаружил здорового новорожденного младенца. Я принес его своей дорогой жене, Илейн, которая была бесплодна.

Мы решили назвать его Кантом, что значит — яркий, потому что волосы на его голове были золотые и блестящие. Мы не сомневались, что после стольких бездетных лет судьба послала нам на радость сына. Мы даже предположили, что неведомое существо оставило нам младенца взамен жеребенка. Мы не имели ни малейшего понятия, откуда взялось дитя, пока несколько недель назад не появились Таран Ста Битв и Эван ап Риз с их печальной историей о Рианон и Пауеле Дифида и их пропавшем сыне.

Тейрнион посмотрел на маленького мальчика, стоявшего рядом с ним.

— Кант, покажи леди Рианон ткань, в которую ты был завернут.

Все взоры обратились на крепкого маленького мальчика с золотистыми волосами, когда он выступил вперед и протянул кусок ткани — серебристо-зеленой парчи. Ее полные слез глаза нетерпеливо впились в него, и мальчик посмотрел на Рианон глазами, как две капли воды похожими на нее. Дрожащими руками Рианон взяла ткань, хотя ей совсем не нужно было осматривать ее. Она узнала ее сразу же. Это была ее собственная работа, она соткала эту ткань на своем высоком ткацком станке, когда носила под сердцем ребенка. Ее маленький сын был завернут в нее в ночь своего рождения.

Рианон, рыдая, упала на колени.

— Я назвала тебя Анвил, — проговорила она. — Анвил, мой любимый сын! — И Рианон обняла мальчика, который охотно скользнул в ее объятия и нежно поцеловал ее в мокрые от слез щеки.

Тейрнион нагнулся и вновь взял упавшую парчу. Вручая ее Пауелу, он спросил:

— Вы узнаете ее, мой господин? Это та самая ткань, в которую был завернут ваш сын в день похищения?

Пауел взял ткань, с удивлением ощупывая ее. Он молча кивнул, не в состоянии поверить в удачу. Каким-то удивительным чудом его единственный сын и наследник был только что возвращен ему.

— Как мне вас благодарить? — хрипло спросил он лорда Гвента.

Слова застревали у него в горле.

— Вы не сможете этого сделать, — резко сказал Тейрнион. — Возвращая вам вашего сына, я теряю своего и разбиваю сердце моей дорогой жены. Она полюбила Канта и с нежностью растила его с той самой ночи, когда он появился у нас. Чем могу я заменить ей такую потерю?

Ничем, мой господин. Мы с Илейн, узнав правду о рождении нашего сына и видя на его челе отпечаток и Дифида, и Справедливого народа, не могли удерживать его у себя и позволить продолжать чернить имя его милой матери.

— Я в большом долгу перед вами, Тейрнион, и моими друзьями, Тараном и Эваном. Где только они?

— Мы здесь, мой господин, — послышался голос Тарана, когда он и Эван выступили вперед из толпы придворных.

— Что бы вы ни захотели, будет вашим. Вы сделали невозможное для меня и Дифида! — сказал им Пауел.

— Мы это сделали не для вас и не для Дифида, мой господин, — резко заметил Эван. — Мы сделали это ради леди Рианон, которую любим и почитаем, Рианон стояла, держа на руках сына. Видя их рядом, ни у кого в зале не осталось и тени сомнения, что это мать и сын.

— Благодарю вас, мои друзья, — спокойно сказала она. — Не отправитесь ли вы вместе с моим сыном обратно в Гвент, Таран Ста Битв и Эван ап Риз? Мне бы очень хотелось, чтобы вы обучали мальчика и охраняли его, пока он не станет взрослым.

— С удовольствием, госпожа, — ответили разом оба славных воина.

Потом Рианон посмотрела на Тейрниона и Илейн.

— Вы не потеряете вашего сына, нашего сына, Анвила, которого вы зовете Кантом. У Кимри есть обычай, разве не так, воспитывать детей принца? Право матери выбирать месте для воспитания ее ребенка. Мой сын теперь знает правду о своем рождении. Таран и Эван научат его всему что он должен знать о Дифиде. Я верну его в Гвент вместе с вами, пока он не станет мужчиной. Вы, Тейрнион, научите его тому, что надо знать, чтобы с честью управлять когда-нибудь Дифидом. Что такое честь, он может узнать только у благородного человека.

Всем было ясно, что она имела в виду.

Слова Рианон переполнили радостью Тейрниона и его жену и возбудили в них любопытство. Леди Илейн мягко заговорила с Рианон:

— Вы только что обрели вновь вашего сына, и вы позволяете ему вновь уйти, да, принцесса?

Рианон кивнула.

— Анвил не знал других родителей, кроме вас двоих. Я хочу чтобы мой ребенок был счастлив. Скажу вам, что, прожив шесть лет среди подозрительности и нетерпимости здешнего двора, я знаю наверняка, что в Дифиде Анвилу не обрести счастья, и даже самой его жизни угрожает опасность. Я не смогу здесь влиять на судьбу своего сына. Они отберут его у меня и постараются стереть из его памяти половину того исторического наследия, которую он получил от меня. Вам, разумеется, понятно по его внешности, что он не чистокровный Кимри. Однако вы полюбили его безоговорочно.

В этот момент заговорил мальчик Его голосок был высок и пронзителен.

— Я только что нашел тебя, моя дорогая мама. Я не хочу больше тебя терять.

— Ты не потеряешь меня, Анвил, мой прекрасный сын. — Я буду часто навещать тебя в Гвенте. Возможно, когда-нибудь к тебе приедет и отец.

— В таком случае я вернусь в Гвент, как ты пожелала, — нежно ответил малыш, вновь целуя ее в щеку За стенами замка Пауела грохотал гром, предвестник приближающейся бури. За окнами Большого Замка сверкали молнии.

Пауел поднялся со своего места за главным столом и посмотрел прямо на Рианон.

— Рианон, — произнес он, — вернешься ли ты ко мне?

Прежде чем она смогла ответить, Бронуин Белая Грудь вскочила, словно ее ужалили. Вцепившись в руку Пауела хищными пальцами, она закричала:

— Нет! Ты не можешь так поступить со мной, мой господин! Отошли ее прочь! Она вызывает в тебе лишь страдания, эта женщина Справедливого народа. Как ты можешь быть уверен, что это твой сын? Это какое-то колдовство Справедливого народа против нас! Ты должен это заметить!

Пауел стряхнул с себя руку Бронуин.

— Оставь меня! — сердито бросил он. — Твоя сварливая болтовня мешает мне.

— Оставить тебя? — завизжала она с искаженным от гнева лицом. — Оставить тебя? Что ты такое говоришь, Пауел? А как насчет прошлой ночи? И многих других ночей, когда мы возлежали вместе, двое возлюбленных? Как насчет твоего обещания, которое ты мне давал каждый день, что наконец разведешься с этой тварью и уберешь ее с глаз долой, чтобы жениться на мне? Дифиду нужен наследник! Законный наследник Кимри! — Кровь бросилась ей в лицо, и ярость от рухнувших планов почти обезобразила ее.

На мгновение появился прежний Пауел.

— Дифид уже имеет наследника, госпожа, — сурово промолвил он. — Он сейчас перед нами! — Стремительно схватив Бронуин за толстую каштановую косу он с силой повернул ее голову в сторону Рианон и ребенка, которого она по-прежнему держала в своих объятиях. — Взгляни на моего сына, Бронуин! Он может быть светлым, как его мать, но лицом он похож на меня. У него лицо Дифида! Я в этом не сомневаюсь! — Пауел перевел взор на совет и придворных. — Есть ли у кого сомнения в происхождении этого мальчика? — свирепо спросил он. — У тебя, Синбел? — угрожающе прорычал он.

— Ребенок, без сомнения, принц Анвил, мой добрый господин, — вкрадчиво ответил Синбел из Тейфи. — Наследник Дифида возвращен нам, но я сомневаюсь в разумности его возвращения в Гвент.

— Почему же, мой лорд Синбел? — ледяным тоном спросила Рианон. — Не думаете ли вы, что мой сын будет в большей безопасности на нежном попечении вашей доброй дочери, чем у леди Илейн и лорда Тейрниона? — Среди собравшихся послышались смешки, несколько иронических взглядов были брошены в сторону Бронуин, когда Рианон продолжила свою речь:

— Ваша дочь может взять Пауела в мужья, если они оба хотят этого, но мой сын никогда не окажется в ее руках. Он вернется в Гвент!

— Где, — продолжил Тейрнион, — его будут усердно охранять и держать в безопасности от всяких напастей до того дня, когда он унаследует от своего отца Дифид. — Лорд Гвента широко улыбнулся Синбелу и его дочери.

— У моего народа есть обычай: если мужчина и женщина несчастливы в браке, они могут расторгнуть этот союз, просто освободив одного из супругов от клятв. Поэтому я освобождаю тебя, Пауел Дифида, от клятв, данных мне при дворе моего отца шесть лет назад. Я больше тебе не жена. Ты мне больше не муж.

Пауел безмолвно кивнул, от последнего крушения его надежд плечи его опустились.

— Наш сын Анвил тем не менее останется моим наследником, Рианон, — пообещал он ей.

— А как же мои дети? — в ярости зашипела Бронуин. — Неужели им ничего не достанется, когда этот полукровка будет иметь все?

Чудовищный удар грома потряс Большой Зал. Облако фиолетово-голубой дымки возникло прямо в центре зала, и, задохнувшись от страха, большинство придворных отпрянуло назад. Облако рассеялось так же таинственно, как и появилось, и перед ними возникла юная женщина в мерцающем наряде с королевскими регалиями, ее золотые волосы были заплетены в семь кос, каждую из которых украшали сверкающие драгоценности.

Рианон не смогла удержать легкой улыбки, которая коснулась ее губ при экстравагантном появлении ее младшей сестры, Анхарид, теперь уже королевы Справедливого народа. Ее сердце радостно забилось, когда она вновь увидела сестру, с которой не надеялась когда-нибудь свидеться.

— Я Анхарид, королева Справедливого народа Леса и Озера, — объявила Анхарид властным голосом. Ее ледяной взор скользнул по залу, смягчившись, завидя племянника и его опекунов, потом вновь стал суровым, натолкнувшись на Бронуин Белую Грудь, у которой хватило смелости попытаться занять место сестры. — Ты говоришь о своих детях, Бронуин Белая Грудь, но у тебя их не будет ни от одного мужчины, Пауела Дифида или кого-то другого. Уже сейчас твое чрево ссыхается. Ты будешь бесплодна. Позволить, чтобы такая злобная кровь передавалась и дальше, было бы преступлением против природы. Таков приговор, вынесенный тебе Справедливым народом за твое гнусное участие в судьбе моего племянника.