Пока Кэрол вела Энтони мимо покрытых надписями и рисунками заборов, окружавших строительство микрорайона Грейфолдские камни, она рассказывала ему о Сибилле и Тимоти.

— Наверно, вы помните, что она была подружкой Кентавра?

— Это тот парень в каскетке, нахлобученной на уши?

— Вспомните его лицо. Он получил свою кличку не без причины. — Они нырнули в подъезд, и Кэрол обошла кучу старых тряпок и газет, выброшенных прямо на лестницу. — Сибилла красивая девочка. У нее никогда не было настоящего дома, и развилась она рано. Вокруг нее вечно увивались парни. Ей льстило внимание Кентавра. Без шапки он очень недурен собой, да и денег на девчонок не жалеет. Вот и попалась в его ловушку и только потом поняла, что он из себя представляет.

— Он обижал ее? — Энтони пытался дышать пореже. Лестница была грязной, а царивший в ней запах заставлял его радоваться, что он не успел поесть. Краем глаза священник увидел, как рядом мелькнуло что-то маленькое и бурое. Это была не кошка.

— Бил при каждом удобном случае. Она знала Тимоти еще по школе и однажды увидела его в парке. С тех пор они стали тайно встречаться. Сибилла была уверена, что стоит ей переехать к старому дружку, как Кентавр объявит им и «Стае» войну.

— Как я понимаю, именно это и произошло.

Кэрол остановилась на площадке четвертого этажа и заглянула в пролет.

— Наконец девушка поняла, что должна сделать выбор. Тимоти хорошо относился к ней, а Кентавр нет. Кажется, она действительно поверила, что любит паренька. Поэтому бросила Кентавра и переехала сюда.

Они прошли мимо трех молодых людей с синими повязками на голове. Кэрол заговорила с ними, но только один что-то буркнул в ответ.

Пока они шли по коридору, девушка продолжала рассказ.

— Это было бы еще полбеды, но примерно в то же время на Восточной улице произошла перестрелка, в которой был убит один из «Мустангов» — парень по кличке Рыжая Грива. Как назло, машина убийцы была синего цвета. Никто, конечно, не узнал его в лицо, но один из бандитов, присутствовавший при этом, под присягой показал, что в машине был Тимоти и его братья.

— А вы как думаете?

— Тимоти уверяет, что в это время на Восточной улице его и духу не было. Друзья подтвердили, что он был с ними, и полиции пришлось отпустить парня. Правда, слово бандитов не стоит и дюйма этого вонючего коридора…

— Вам не нравится Тимоти?

— Почему же? Он довольно спокойный парнишка. Конечно, хвастунишка, как и все остальные. Но неглупый и с хорошими задатками. Он читает, закончил школу и хочет получить приличную работу. Когда он узнал, что Сибилла беременна, то тут же предложил жениться на ней.

— Тогда чего же они ждали?

— Во-первых, она боялась, что это разозлит Кентавра и он будет искать способ отомстить. Но хуже другое. За ней охотятся «Мустанги», а поскольку прежде она была из их компании, «Стая» ей тоже не доверяет. Поэтому бедняжке толком и поговорить не с кем. Она совсем одна, если не считать Тимоти.

— И вас.

Кэрол не ответила.

— Могут они уехать отсюда и где-нибудь начать новую жизнь?

— Ничего другого им не остается. Иначе вы освятите брак двух мертвецов. — Кэрол остановилась перед дверью, дважды стукнула в нее, сделала паузу и постучала снова.

Дверь открылась. За ней стоял смертельно бледный молодой человек. При виде гостей его лицо просияло.

— Она плачет, — сказал юноша. — Моя мать пыталась успокоить ее, но ничего не вышло.

— Тимоти, когда будешь рожать, посмотрим, сумеешь ли ты не проронить ни слезинки. — Кэрол вошла внутрь и жестом пригласила спутника за собой. — Это Энтони Хэкворт, настоятель церкви Двенадцати апостолов. Он обвенчает вас.

— Сомневаюсь, что Сибилла дотянет до конца обряда.

— Почему? Она решила ехать, не дождавшись нас?

Тимоти проглотил комок в горле. Перед Энтони стоял юноша, в котором ничего не было от повадок молодого ловеласа. Просто славный, ясноглазый, рыжеволосый мальчик, каких на свете миллионы. Растерянный подросток, которому вот-вот предстояло стать отцом.

Душный воздух маленькой квартирки прорезал крик.

— Нет, это не пара слезинок, — насторожилась Кэрол. — Пойду проверю.

Энтони посмотрел ей вслед.

— Значит, сейчас с роженицей ваша мать? — спросил он.

— Она ушла. Они с Сибиллой не ладят.

— Мать знает, что вы собираетесь пожениться?

— Ее это не волнует.

— Кто-нибудь из родных есть поблизости?

— Должно быть, братья где-то неподалеку.

Еще один крик заставил Тимоти побелеть как стена.

— Кажется, она умирает…

— Надо было вызвать «скорую помощь».

— Сибилла не позволила. Да и не хотят они ездить сюда. Пока их дождешься, ребенку год исполнится…

В словах молодого человека слышалась горечь. Энтони не осуждал его. Никто в Кейвтауне городские службы и в грош не ставил, а особенно тот, кому «посчастливилось» жить в районе Грейфолдских камней.

В комнату вошла Кэрол.

— Тимоти, — спокойно сказала она, — ты помнишь все эти фильмы, где кому-то приходится кипятить воду, когда на свет появляется ребенок?

Энтони инстинктивно схватил юношу за предплечье — он готов был упасть в обморок.

— Ну, малыш, берись за дело, — промолвила Кэрол. — Заодно скажи, где у вас лежат чистые простыни и полотенца.

— Вы собираетесь принимать роды? Прямо здесь? — не поверил своим ушам Энтони.

— А что еще прикажете делать? Иначе они произойдут сами по себе.

— Но вы говорили…

— Про три сантиметра? Я помню. Так было. Сейчас там полных десять, и прощупывается головка. До родов меньше часа. А ей только семнадцать лет. К счастью, утром я захватила с собой все необходимое. Очень кстати.

Кэрол сделала паузу, пытаясь понять выражение лица Энтони. Казалось, он должен был осуждать ее. Она не ожидала подобного поворота событий и злилась на себя за оплошность. Сибилла была молоденькая, хрупкого сложения, и это был ее первый ребенок. Она заявляла, что рожает всю ночь, но когда Кэрол осмотрела ее, выяснилось, что шейка матки почти не расширилась. Было трудно, даже невозможно представить себе, что все изменилось так быстро.

Но Кэрол была достаточно опытной медсестрой, чтобы знать: стоит больному остаться без присмотра, и возможно все что угодно. Да и проверку-то она провела на скорую руку…

— Чем я могу помочь? — спросил Энтони.

На его лице не было и следа осуждения или досады, а только обычное желание сделать все нужное, чтобы спасти положение.

Кэрол почувствовала странное облегчение. Как будто кто-то где-то простил ей ошибку.

— Она хочет, чтобы их обвенчали. Вы сумеете сделать это в промежутках между схватками, пока я буду принимать младенца? Предупреждаю, зрелище будет не из приятных.

— Вы согласны стать женихом? — спросил священник юношу.

— Ага, конечно. Я…

— Тогда найдите двух свидетелей. Они могут постоять за дверью. Это допускается. А я тем временем вскипячу воду. — Хэкворт все еще держал Тимоти за руку. Он сжал ладонь. — Но не забудьте вернуться, сын мой.

Вид у жениха был такой, словно эта мысль уже приходила ему в голову. Тем не менее он кивнул.

— Я не должен этого видеть, да?

— Ты можешь постоять у нее в изголовье, — сказала «акушерка». — Я накрою ее простыней.

— Тогда я пошел за братом и его подружкой.

— Так идите. — Энтони снял руку с предплечья паренька и за ним тут же хлопнула дверь. — С роженицей все в порядке? — спросил Хэкворт.

— Думаю, да. Ребенок находится в правильной позиции, а остальное — дело матери. Но она молода и напугана, так что нужно быть готовыми ко всему. Я уже вызвала «скорую», однако можете быть уверены, что чадо появится на свет еще до ее приезда.

— А доктор?

— Вы знаете такого, который согласится прийти в Грейфолдские камни? — Когда нахмурившийся проповедник добра не ответил, она слегка улыбнулась. — Спасибо, Энтони.

— За что?

Кэрол не знала, как ему ответить.

— За то, что вы здесь, — наконец нашлась она. — А теперь поищите мне несколько чистых простынь и полотенец и не забудьте про воду.

Затем девушка снова исчезла за дверью.

Глава 4

Ребенок оказался абсолютно здоровым мальчиком весом в семь фунтов шесть унций. Все роды заняли двадцать минут. Двадцать четыре часа спустя мать и отец все еще не могли прийти в себя.

В понедельник утром Энтони повесил трубку стоявшего в его кабинете телефона и уставился на письменный прибор, думая о Тимоти и Сибилле.

«Кабинет» представлял собой огромное помещение размером с самое церковь. Как и «Фонд Исиды», церковь Двенадцати апостолов была когда-то магазином, только торговали здесь скобяными изделиями. К тому времени, как Хэкворт увидел это здание, заметив надпись «Сдается» на куске фанеры, оно пустовало уже два года.

Владельца удалось убедить пожертвовать дом церкви. Снижение суммы налога на недвижимость было лучше, чем ничего, а Энтони согласился сделать ремонт, прежде чем открыть двери храма. Хозяин даже отдал ему маленькую квартирку на втором этаже, сказав, что устал от мелких арендаторов, которые забывали платить по счетам. Расходы на их выселение превышали арендную плату. Так что он ничуть не прогадывал.

Неделю новый владелец сам вывозил мусор на свалку. Здание долго служило приютом разным бродягам, местом хранения наркотиков, родным домом для членов различных банд. Грязи было по колено, и по ней рыскали паразиты всех мастей. А задняя комната, в которой теперь располагался кабинет священнослужителя, пострадала от пожара.

Когда пошла вторая неделя борьбы Энтони с мусором, явился человек и предложил свою помощь. Пошел слух, сказал он, что новый хозяин — проповедник, хотя по виду этого и не скажешь.

Хэкворт не стал отпираться и объяснил, что пытается расчистить место для церкви. На следующий день пришло еще двое, через день — четверо.

Первая служба в церкви состоялась через три месяца. На ней присутствовала лишь горстка людей, да и то большинство ее составляли любопытные. Лишь немногие из них помогали сносить старые стены и возводить новые. Лишь немногие вместе с Энтони качали головами, когда эти новые стены покрылись хулиганскими надписями. И чуть больше народу было с ним, когда он замазывал эти надписи тремя слоями краски.

Но большинство его добровольных помощников не переступали порога этой церкви. Кое-кто ссылался на то, что ходит в другие храмы, кое-кто не желал иметь ничего общего с богослужением; а некоторые просто исчезли, захваченные привычной рутинной жизнью Пещерного города и Энтони их больше не видел.

Но сейчас, через шесть месяцев после того, как церковь распахнула свои двери, число прихожан утроилось. Это был несомненный плюс. Минусом же было то, что постоянно посещали церковь Двенадцати апостолов менее тридцати человек. А многое ли сделаешь с такой помощью?

Но вчера церковная община пополнилась еще одним прихожанином. Хэкворт откинулся на спинку стула и улыбнулся при мысли о ребенке, которому Кэрол помогла появиться на свет. Малыш был удивительно красив. Энтони еще не приходилось крестить новорожденных. Самые младшие дети, которых он видел в своей прежней церкви, были бело-розовыми и завернутыми в белые кружевные крестильные покрывала. Этот малыш был румяным как яблоко, и лицо его кривилось от отвращения к миру. И все же крошечные черты его лица были совершенно правильны, и после того как он был погружен в купель, а затем досуха вытерт и прижат к материнской груди, он казался чудом из чудес, самым здоровым, самым любимым и самым желанным ребенком в этом городе.

Фред Тимоти, или просто Фредди.

В дверь кабинета постучали, и Энтони поднял глаза. Прежде чем он успел ответить, дверь распахнулась и в комнату заглянула Кэрол.

Хэкворт не ожидал увидеть ее. Конечно, девушка была благодарна ему за вчерашнее, но Энтони подозревал, что к этой благодарности примешивается немалая доля цинизма. Он встал и обошел стол.

— Уже переоделись? — спросил Энтони, когда она вошла.

— Это для меня обычное дело, — слегка улыбнулась Кэрол. До сих пор девушке не приходилось видеть священника одетым по-домашнему. Однако даже сейчас, в джинсах и отстиранной тенниске, он выглядел весьма благочинно. — Но не для вас, — добавила она. — Готовы повторить подвиг?

— Не может быть, чтобы у вас была еще одна пациентка, которую нужно обвенчать.

— Вы правы.

Сегодня она была не в белом. На ней так же хорошо смотрелись просторные черные брюки и тонкая кирпично-красная кофточка, перехваченная по талии разноцветным шарфом. Волосы были распущены; шею украшало неизменное ожерелье из нескольких рядов ярко окрашенных деревянных бусин и резных головок животных.