Дня через три, когда я немного оклемалась и даже выпила кружку бульона на завтрак, в дверь тихо постучали.

- Не спишь? – шепотом спросила тётя Надя.

- Нет.

- А там к тебе гости пришли.

- Ко мне? Гости? – я даже привстала, опираясь на локоть.

- Ну, да. Лидия Сергеевна.

- Какая еще Лидия… - начала было я и резко оборвалась, потому что практически в ту же секунду поняла, какая.

- Та самая. Твой ангел-хранитель. Я Лидочку теперь так и зову. И она не одна, представляешь? С сыном, – с намеком добавила тётя Надя. Куда она клонила, было понятно. Непонятно, какого черта здесь забыл Орлов. - Ты как? Может, посидим по-семейному? Выпьем чайку. Или это слишком?

- Слишком!

- Ох, а я так надеялась, что тебе уже хоть немного получше, – искренне огорчилась тётя Надя.

- Мне получше! Правда. Только ужасно неловко. Я как вспомню, что тогда уснула. У чужого-то человека. Стыдоба.

- Да какие же вы теперь чужие? Не выдумывай! Мы по несколько раз на день созваниваемся. То о твоем здоровье болтаем, то о преимуществах плаванья брасом. Ты знаешь, что Лидочка ходит в тот же бассейн, что и я? Нет? А вот представь себе. Да и что значит – стыдоба? Что стыдного в том, когда одному человеку плохо, а другой его не бросил в беде?

Только то, что я сама себя до этой беды довела, полтора часа сидя на остановке в тонкой курточке на рыбьем меху. Но вслух я, конечно, ничего не сказала. Иначе бы тётя Надя стала переживать и спрашивать, что же так сильно меня расстроило. А как тут объяснить? Я и сама не знала. Просто события последних месяцев, все мои тревоги и страх – бах, и выплеснулись наружу. И стало казаться, что все. Больше не могу. Просто так. Вроде как вообще на ровном месте.

Это теперь, когда отпустило, я могла над этим даже посмеяться. Вспомнив шутку из одного медицинского паблика: «Что значит - ты так больше не можешь? Все могут, и ты смогёшь! Дал бог дофамин – даст и норадреналин. Дал бог серотонин, даст и селективные ингибиторы его обратного захвата». Такая дурь, но настроение поднялось, как миленькое.

- Ну, вот! Уже улыбаешься. Так гораздо лучше. Может, тогда и выйдешь, а? Ненадолго. Хоть на минуточку…

Я с сомнением покосилась на себя в зеркало. Пугало пугалом. Вот и хорошо. Еще не хватало, чтобы этот медведь ревущий на меня пялился. А он пялился. Я это совершенно точно запомнила. Правда, первые дни мелькающие в голове картинки я списывала на горячку, но все ж.

Что я при этом чувствовала? Тогда – ничего. Было действительно плохо, и в голове сгущался туман. А потом, когда пошла на поправку… Даже не знаю. Я так давно не задумывалась о подобных вещах в принципе. И, в конечном счете, пришла к выводу, что мне все равно на его внимание.

- Ладно. Я только умоюсь.

И причешусь. И надену что-нибудь поприличней старой застиранной футболки, еще из запасов гуманитарной помощи, которую раздавали африканским нуждающимся их менее нуждающиеся европейские соседи по планете.

Уже в ванной решила, что надо бы и искупаться. Когда болела – было нельзя. А тут… Нет, мне, конечно, все равно, как я выгляжу в глазах Орлова, но вот как пахну – это уже другое. Правда? Мы не настолько близки, чтобы перед ним вонять. Я скользнула носом по плечу, поморщилась и решительно шагнула под душ. Вымыла и голову, справедливо рассудив, что лучше я буду с мокрыми волосами, чем с грязными. В общем, из ванной я выбралась минут через пятнадцать. Распахнула дверь и как в стену врезалась.

- Ой!

- Ой! – улыбнулся красивый мужчина. Где-то я его вроде бы видела, но вот где – вспомнить не получалось.

- Я – Ринат. Мы у мамы встречались.

- А-а-а, – то ли с облегчением, то ли со странным, совершенно неоправданным разочарованием протянула я, - Ринат. Здравствуйте. А я думала, что…

Что вместе с Лидией Сергеевной меня приехал навестить… другой её сын. Непонятно, конечно, почему я так решила. Дурочка. У того Орлова и без меня вся жизнь – лазарет.

- Что? – еще раз улыбнулся он.

- Неважно. Извините, мне нужно одеться. Туалет там… - бросила напоследок. Ведь зачем-то же он забрел в эти края.

- Спасибо, Ариша! – крикнул гость мне в спину.

В следующий раз мы с Ринатом увиделись, когда я, одетая и расчесанная, вошла в кухню. По тому молчанию, которое на секунду повисло за столом, поняла, что пока я отсутствовала, мне успели перемыть кости.

- Аришенька! А я как раз рассказываю Лидии Сергеевне и Ринату о твоих африканских приключениях, – подтвердила мои догадки тётя Надя.

- Здравствуйте. Извините, что заставила ждать.

- Что ты, деточка! Это мы нагрянули как гром среди ясного неба. Тебе и не до нас, наверное, вовсе.

- Нет-нет, ничего подобного. Все в порядке. Я… рада гостям.

- Мы все рады. Ариша долго жила за границей и растеряла всех друзей. Что ни говори, а на расстоянии дружеские связи поддерживать очень трудно. Так что новые знакомства нам только в радость. Правду я говорю, Аришенька?

- Конечно.

Кроме того, что никаких стоящих дружеских связей у меня никогда особенно и не было. Когда все нормальные дети гуляли, а потом, взрослея, сидели компаниями по вечерам на детских площадках и пели под гитару песни, я училась. Музыкальная школа, школа языковая. И обязательный кружок естествоиспытателей по вторникам. Даже на праздники, когда в родительском доме собирались гости, мне не с кем было поиграть. Я была поздним и не особо желанным ребенком. Когда я родилась, маме хорошо за сорок перевалило, отцу и вовсе за пятьдесят. И все их друзья были примерно такого же возраста, а то и старше. Естественно, их отпрыски давно уже выросли и вылетели из гнезда. И на тех взрослых посиделках я, сколько себя помню, была единственным ребенком.

Я запнулась, когда поняла, что не просто об этом вспомнила, а рассказала вслух! Сама не заметив допроса, устроенного мне Ринатом. Понятия не имею, как у него получилось меня до такой степени разговорить. Он-то сам едва ли двумя словами обмолвился. Тогда как? Я удивленно моргнула, сощурилась. И уже так, с прищуром, на него уставилась. Пусть не думает, что от меня укрылся его номер. Я, может, сплоховала, еще толком не очухавшись от болезни, но… Будь я в форме, так легко он меня бы в жизни не раскусил. Может, этот парень и обладал какими-то хитрыми техниками допроса (а то, что это был профессиональный допрос, я уже не сомневалась), но так и я рядом с Сашей чему-то да научилась. Хотя после того, что я разболтала, сейчас ему в это поверить было наверняка непросто.

В общем, я смотрела на него, и смотрела. И понимала, до какой степени он непростой. И что за этими улыбочками, которые он адресовал всем без разбору, пряталась та еще личность. Хладнокровная. Жесткая. И даже немного пугающая, если глубже копнуть. И оттого, как ни странно, еще более интересная.

- Ох, брат мой покойный, хоть так и нельзя о покойниках говорить, специалистом был хорошим, от бога! А вот отцом… - тётя Надя покачала головой. – Где это видано - завещать все свои деньги институту, в котором работал? Это при живой-то дочери. Квартиру, и ту нам с Костиком отписал. Сколько уговаривали, чтобы Арише! Ни в какую. Говорит, пусть сама в этой жизни пробивается. Да кто ж против? Она и так, вон, умничка какая. А он оставил девочку без крыши над головой.

- Может, думал, что Арише и не надо ничего. В надежных-то руках мужа, – предположила Лидия Сергеевна, участливо похлопав меня по руке.

- А я и была в надежных.

Улыбнулась. И так, с улыбкой на губах, отвернулась к окну. И в отражении стекла я будто вживую видела хронометраж нашей жизни. Пять самых счастливых лет. Они и были моим наследством. А что касается имущества… Саша, как оставил все жене и детям при разводе, так больше ничего и не скопил. С деньгами он расставался легко. И вообще не имел привязанностей к материальному.

Единственное, о чем я жалела, так это о том, что у нас не было детей. Саша не хотел. Говорил, что уже не в том возрасте. А я не настаивала…

- Ариш, а ты не желаешь прогуляться? Я слышал, при простуде полезно. К тому же на улице така-а-ая красотища. Недолго. Подышим немного воздухом, и сразу назад, – возвращая меня в реальность, спросил Ринат.

Предложение было заманчивым. Я согласилась. Оделась быстро, а когда мы остались одни, поинтересовалась:

- Ну, спрашивай.

- Что спрашивать? – наигранно удивился.

- Да вот сама не знаю. Ты вроде бы все у меня еще за столом выпытал, – улыбнулась, а он запрокинул голову и засмеялся. Явно признавая, что грешен, но ничуть того не стесняясь.

- А ты, Арина Германовна, не такая простая, как кажешься, да?

- Не знаю. Я вообще не хочу казаться. Я хочу быть. Ну? Так ты расскажешь, чем я обязана такому тщательному допросу?

- Да вот… Брату ты моему нравишься.

- Правда? И что? Ты прикидываешь, достойна ли я такого счастья?

- Да теперь уж и не знаю. Мне, может, самому такая корова нужна, - сказал и стоит, лы-ы-ыбится во все тридцать два. Только знаете что? Улыбка-то и близко не касается глаз.

- Так это ты ко мне таким макаром подкатываешь?

- Говорю ж – еще не решил.

- А, ну, как решишь – свисти. А пока, если не трудно, дай-ка мне номерок Михаила Ильича.

- Но-но! На твоем бы месте я подождал активных действий со стороны мужчины. Михаил Ильич тот еще динозавр. Это я тебе со знанием дела говорю.

- Предпочитает традиционный сценарий? Да, ты не бойся, Ринат. Я ему на шею вешаться не собираюсь. Мне он сугубо по делу нужен. Девочка у него в отделении… сложная. Интересно, как она.

Ринат резко остановился. Снова бросил на меня странный взгляд, после чего протянул руку и велел:

- Давай!

- Чего?

- Телефон, говорю, давай. Запишу тебе Мишкин номер. И свой. Звони, если что-то понадобится. Ну, или просто поболтать. Права Надежда Семеновна – друзьями надо обзаводиться.

Я сунула руку в карман дешевенькой курточки. Достала старенький айфон и послушно отдала Ринату. Почему-то не посмела возразить. Почему-то была уверена, что он не так уж часто предлагает свою дружбу. И в том, что брату он ни за что не станет переходить дорогу – тоже была убеждена. Хотя он, может, и не шутил насчет своего интереса.

- Красиво, - сказал Ринат, разглядывая мое фото на заставке экрана. – Муж фотографировал?

- Угу. Я тоже люблю эту фотографию. Я здесь…

- Настоящая?

Наши взгляды поверх телефона встретились. Я кивнула. И снова уставилась на фото. Каким-то непостижимым образом Саше удалось уловить все краски заката сразу. На фоне него – величественные фигуры жирафов и я – глядящая вдаль.

- Не замерзла? Еще пройдемся? – спросил Ринат, когда закончил копаться в моей телефонной книге.

- Если ты не спешишь.

- Я не спешу. Но ты по себе смотри. В смысле – по состоянию. Это ж не я умирал еще каких-то пару дней назад.

- Да ничего. Мне уже лучше. Правда.

И мы прогулялись по парку, а когда вернулись, Орловы засобирались домой. Я еще нашла в себе силы дождаться их ухода и даже заметила, как заговорщицки переглядываются тёть Надя и Лидия Сергеевна. А потом силы закончились. Я еле добрела до кровати. И уснула под тихие разговоры дяди Кости и тёти Нади, которые наводили порядки в кухне.

ГЛАВА 6

Михаил

Если бы я сам не видел, в каком Ариша была состоянии, то наверняка бы решил, что она спецом ушла на больничный, чтобы переждать, пока на работе улягутся страсти. Но ведь нет. Ей на самом деле было фигово. Так, что я даже поддержал мать, когда та предложила обеспокоенным Аришиным родственникам не срывать ее с облюбованного дивана, а дождаться, когда болезнь отступит. На отъезде настояла Ариша.

Было это где-то с неделю назад, а значит, прошло более чем достаточно времени, чтобы забыть об этом эпизоде раз и навсегда. Тем более во всей этой круговерти – я обвел ничего не выражающим взглядом собравшихся в кабинете начмеда коллег - но ведь почему-то не забывалось. И я все чаще ловил себя на том, что смотрю в пустоту, а вижу… Ну, вы поняли. Красивая она. Чудо африканское. Удивительно сочная в нужных местах при общей своей худобе. И кожа нежная-нежная. Красивого медового оттенка. А я, между прочим, не монах, даже несмотря на то, что в последнее время мой образ жизни и смахивал на монашеский. Может, потому и торкнуло? Так…

- Ну, что? Думаю, на этом все. Вопросы есть? Нет? Тогда не забудьте – сразу после праздников к нам нагрянут из министерства, – бодрым голосом напомнила Зоя Филипповна.

- Такое забудешь, – буркнул под нос зав приемного отделения, первым вскакивая из-за стола.

Недовольство Кирилыча было понятным. От визита чиновника нормальный врач ничего не ждет. За исключением разве что какой-нибудь бессмысленной и беспощадной работы. Но, да ладно. Новый год на носу. Думать о плохом не хотелось.