Джорджетт Хейер - Воспитание чувств

– Никто, Шерри. Она сама представилась. Сказала, что приходится тебе другом.

– Ты хочешь сказать мне, что у этой гарпии хватило наглости самой нанести тебе визит? – спросил он.

– Нет, потому что, по ее словам, ей нездоровилось.

– Ха! – воскликнул его светлость. – Очень мило, клянусь Юпитером!

– О господи! Я и подумала, что она совсем не та, за кого себя выдает, когда поняла, с кем она водит компанию! – горестно покаялась Геро. – Потому что, приехав к ней домой, я не увидела там ни одного знакомого лица, если не считать сэра Мэттью Брокенхерста и Уилфреда Ярфорда, а ведь я помню: ты против моей дружбы с ними.

– Они видели тебя там? Проклятье! – пробормотал его светлость.

– Они… они не обратили на меня особого внимания, Шерри, а я им поклонилась едва-едва, уверяю тебя!

– Не в том дело. Если Ярфорд видел тебя, то об этом узнает весь город! Надо же случиться такому несчастью! Все старые кумушки – да и не только старые! – будут на каждом углу судачить о твоем легкомыслии! Впрочем, я рассчитываю, что Брок удержит язык за зубами: проклятье, он называет себя моим другом! Хотя, богом клянусь, будь он хотя бы вполовину тем самым другом, которым хочет казаться, то вызволил бы тебя из того логова и сопроводил бы домой! Джил, например, или Джордж, или даже Ферди не колебались бы ни минуты! Однако теперь уже слишком поздно горевать о случившемся! Где ты встретила эту Джиллингем?

– В Зале собраний «Пантеона», Шерри. Там проходил бал-маскарад.

– С кем ты была?

– Со своей кузиной, Терезой Хоби, и несколькими ее знакомыми.

– Мне следовало бы догадаться! Значит, это были ее происки?

– Нет, ни в коем случае! Тереза с миссис Джиллингем не знакома, хотя и сказала, что считает ее настоящей леди – какой сочла ее и я, Шерри, потому что выглядела она очень импозантно! Ну, ты понимаешь!

– Да уж, понимаю! – угрюмо согласился его светлость. – Расскажи мне все с самого начала.

Геро послушно изложила Шерри все обстоятельства своего знакомства с миссис Джиллингем, и виконт, слушая жену, с каждым мгновением мрачнел все сильнее. Узнав о том, каким образом эта дама набилась в друзья к его супруге, с какой ловкостью заручилась доверием леди Шерингем и насколько просто предложила ей играть в долг, он уже выглядел мрачным словно туча, поэтому Геро прервала свое скорбное повествование, с мольбой глядя на него. Она заметила, что на лице мужа написан не только гнев и в глазах его появилось напряженное выражение; создавалось впечатление, будто он размышляет не над ее словами, а над чем-то еще. Девушка, набравшись мужества, пробормотала:

– Я поступила очень дурно, Шерри, но сделала это не нарочно.

Его светлость, пропустив слова жены мимо ушей, взглянул на часы.

– Я ухожу, – вдруг сказал он. – Но вернусь, и мы поужинаем вместе.

– А куда ты идешь, Шерри? – с тревогой поинтересовалась она.

– Не волнуйся! Я должен кое-что сделать – и не сяду ужинать, пока не покончу с этим!

– Не ходи! Ты рассердился на меня…

– Я не сержусь на тебя. – Он обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе. – Ну вот! От тебя одни неприятности, чертенок, но ведь ты не нарочно! Мне не следовало… Однако что теперь говорить об этом – что сделано, то сделано! – Приподняв лицо Геро, он поцеловал ее в щеку. – Смотри, не вздумай плакать, пока меня не будет, поскольку для этого нет ни малейшего повода! Кроме того, покрасневшие глаза тебе не идут, да и мне они не нравятся. Обещаешь?

Она кивнула, улыбаясь ему сквозь слезы, а он вышел из комнаты, сбежал по лестнице, набросил на плечи пальто, схватил на бегу трость, шляпу и выскочил из дому, после чего скорым шагом пошел по улице в южном направлении.

Идти было недалеко, и виконту повезло: его добыча еще не успела «выскользнуть из норы», хотя, как сообщил виконту камердинер, уже был вызван портшез, чтобы доставить джентльмена на очередной вечерний прием.

– Не трудитесь докладывать о моем приходе, – бросил Шерри, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. – Я сам доложу о себе!

Камердинер, не найдя в этом ничего необычного, поклонившись, вновь скрылся в глубинах помещений нижнего этажа. А Шерри тем временем беспрепятственно продолжил свой путь в гостиную, куда и вошел безо всяких церемоний.

Сэр Монтегю, уже одетый для бала, поправлял перед зеркалом складки своего шейного платка; именно в зеркале его взгляд встретился с глазами Шерри. На мгновение он застыл, но потом повернулся и с вежливой улыбкой протянул виконту руку.

– Вот нечаянная радость, Шерри! – ласково проговорил он. – Юный негодник, как ты меня напугал!

– В самом деле? – ответил его светлость, не обращая внимания на протянутую руку.

– В самом деле! Но ты всегда для меня – желанный гость, о чем, надеюсь, тебе прекрасно известно! Удачно сыграл на скачках?

– Я пришел поговорить с вами не о скачках.

Сэр Монтегю, выразительно приподняв брови, с дружеским упреком заметил:

– Мой дорогой мальчик, ты очень зол, и мне хотелось бы знать, почему. Итак, что ввергло тебя в столь дурное расположение духа?

– Случилось кое-что! – ответил Шерри, и в глазах его вспыхнул гнев. – Я узнал, что кто-то – кое-кто, Ревесби! – пытался причинить зло моей жене, пока меня не было в городе!

– Что ж, это действительно очень неприятно, Шерри, но какое отношение имеет ко мне?

– Оставьте в покое свои штучки, на меня они больше не действуют! – заявил ему Шерри. – Я совсем не тот глупец, за которого вы меня принимали! Я знаю, с какими красотками вы водите нежную дружбу, и Шарлотта Джиллингем – одна из них!

– Шерри, ради всего святого…

– Кто надоумил Джиллингем заманить мою жену к себе домой? Она ни за что бы не додумалась до этого сама! Очень умно, Ревесби! Но все-таки недостаточно хитро! Моя жена присутствовала при том, как вы отреклись от своего незаконнорожденного ребенка! Именно она взяла девчонку под свою защиту, и вы знали об этом! Да, а теперь об этом знает и весь город, однако не она раструбила столь щекотливую новость на каждом углу, мой славный денди! Это были другие люди, которым, насколько я понимаю, вы мстить не посмеете! Клянусь богом, мне давно следовало бы сообразить, с кем я связался! Но теперь я это знаю, и вы мне за все ответите!

Сэр Монтегю слегка побледнел, однако ответил недрогнувшим голосом:

– Ты лишился рассудка, мой мальчик. Подозреваю, ты просто пьян. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Напротив, вы все прекрасно понимаете! – гневно возразил Шерри. – Но я не деревенская девчонка, и отмахнуться от меня столь же легко вам не удастся! Я сразу же понял, кого должен благодарить за эту историю, как только услышал фамилию Джиллингем! Вы – глупец, если думали, что я не догадаюсь об этом! Господи, каким же тупицей вы должны меня считать!

– Я считаю тебя вспыльчивым и несдержанным молодым человеком, мой дорогой Шерри. Если не веришь, можешь сам спросить у миссис Джиллингем, имею ли я какое-либо отношение к визиту в ее дом леди Шерингем!

– Где вы взяли деньги, чтобы заплатить ей за вашу грязную игру? – задал оскорбительный вопрос его светлость. – Или она проделала это из любви к вам?

– Ступай домой, Шерри: ты определенно пьян! Но знай, я не доставлю тебе удовольствия и не позволю затеять со мной ссору!

– Да неужели? – сказал Шерри и ударил Ревесби по лицу перчатками, которые сжимал в руке.

После удара бледная щека сэра Монтегю стала алой, и он быстро шагнул назад, злобно глядя на своего противника.

– Итак? – сказал Шерри. – Итак? Каков ваш выбор? Что вы предпочитаете – пистолеты или шпаги?

– Повторяю: я не позволю тебе затеять со мной ссору. Ты пьян! А если начнешь рассказывать, что я уговорил миссис Джиллингем погубить леди Шерингем, то лишь выставишь себя на посмешище. Я стану категорически все отрицать, и она тоже.

Еще несколько мгновений Шерри стоял, глядя на Монтегю прищуренными глазами, взгляд виконта переполняло невыразимое презрение, а потом он отвернулся и положил ладонь на ручку двери.

– Мой кузен Ферди называет вас простолюдином, Ревесби, – сказал его светлость. Слова эти прозвучали как удар хлыста, и Монтегю, вздрогнув, напрягся. – Но он не знает и половины того, что известно мне! – заявил Шерри. – Вы трус – а я только сейчас об этом догадался!

Виконт подождал еще минуту, однако сэр Монтегю не пошевелился и не произнес ни слова. Тогда Шерри, презрительно рассмеявшись, вышел из комнаты.

Двое лучших друзей виконта наконец-то сообразили – его размолвка с сэром Монтегю, вместо того чтобы растаять без следа, как оба мрачно предрекали, сменилась неприкрытой враждебностью, поэтому пришли в неописуемый восторг и лишь спустя некоторое время поинтересовались, что же стало причиной разрыва столь нежеланной дружбы. Мистер Рингвуд к тому же заподозрил, что виконт вроде бы как и остепенился; и вот, выбрав удобный момент, когда они сидели в библиотеке его друга, пробуя бургундское, только что приобретенное Шерри, Джил без обиняков поинтересовался:

– Что-нибудь случилось, старина?

Виконт, удивленно подняв голову, ответил:

– Нет. С чего бы вдруг?

– Именно об этом я и спрашиваю себя. Не хочу лезть без спросу в твои дела. Просто подумал, что в последнее время ты не в духе. Кстати, очень приличное вино.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «не в духе»? Я еще никогда не чувствовал себя лучше, Джил!

– Ну, если подумать, то и я не имею в виду чего-либо конкретного. Просто вдруг пришло в голову. Такое случается со мной время от времени. Хотя, пожалуй… Вот вчера ты ушел из «Вотьерза» совсем еще рано. Что, дела совсем плохи, Шерри?

– О господи, нет конечно! Ничего такого, о чем стоило бы волноваться. Правда, я в последнее время регулярно встречаюсь со своим поверенным, потому что изрядно поиздержался, так что все не столь радужно. Но ничего плохого не случилось, поэтому идти по стопам Таллертона я не намерен, сразу говорю.

– Чертовски рад это слышать, Шерри! – сказал мистер Рингвуд. – Мне никогда не доставляло удовольствия смотреть, как ты таскаешься с Ревесби по его притонам. Жулики и простаки, мой мальчик! Жулики и простаки!

– Можешь быть спокоен: с ним я больше никогда не пойду ни в притон, ни в какое-либо иное место, говорю откровенно! – чуточку резче, чем следовало бы, отозвался Шерри.

Мистер Рингвуд спокойно встретил горящий взгляд его голубых глаз и невозмутимо осведомился:

– Ты, никак, поссорился с ним, Шерри?

Виконт, коротко рассмеявшись, заявил:

– Я пытался вызвать его на дуэль. Оскорблял его почем зря! Господи Иисусе! Я даже ударил его по лицу! Но он безнадежный трус. Я так и сказал ему об этом – а он молча проглотил мои слова, как и все остальное.

– Этого следовало ожидать, – заметил мистер Рингвуд. – Но что заставило тебя вызывать его на дуэль, старина? Не ребенок, надеюсь?

– Ребенок? Ах, это! Нет конечно!

Мистер Рингвуд погрузился в тактичное, но при том выжидательное молчание. Шерри вновь наполнил бокалы, подошел к огню и сапогом поправил полено, после чего оглянулся на своего друга.

– Джил, только между нами, – начал он.

– Можешь на меня положиться, старина.

– Да, знаю. Я бы не стал ничего говорить тебе, если бы не был уверен в этом. Дело касается моей жены.

Мистер Рингвуд выпрямился, и на лице его отразился ужас.

– Ты хочешь сказать мне, что этот негодяй…

– Нет, нет, все не настолько плохо! – быстро сказал Шерри. Виконт опустился в кресло по другую сторону камина и в нескольких словах поведал другу о том, что случилось здесь, пока он был в Ньюмаркете.

Мистер Рингвуд внимательно слушал его, в нужные моменты издавая звуки, которые свидетельствовали о его крайнем изумлении. Он без колебаний поддержал виконта в том, каким образом тот разрешил ситуацию, добавив, что дело абсолютно ясное; а когда услышал, как сэр Монтегю наотрез отрекся от своего участия во всем этом, презрительно фыркнул.

Но к тому времени бокалы вновь потребовалось наполнить, и, после того как виконт проделал эту операцию, оба джентльмена провели приятные полчаса, припоминая различные инциденты из прошлого сэра Монтегю, не снискавшие ему славы. Кроме того, они свободно обменивались мнениями относительно его характера и моральных качеств, и эти высказывания становились все более оскорбительными по мере того, как понижался уровень вина в бутылке. От подобных экзерсисов друзья получили несказанное удовольствие; мистер Рингвуд даже снизошел до того, что заявил: он не чувствовал себя так хорошо с того самого момента, как Ревесби возник на горизонте.

– Все, что ни делается, Шерри, – все к лучшему, помяни мое слово! Лишь бы только он не попробовал провернуть очередную пакость с твоей женой, чего я, зная о том, какой он трусливый малый, не опасаюсь, особенно после того, как ты поймал его на горячем. Но все равно, не спускай с него глаз, дружище.