Ненавижу мусор.

Список называется «Как стать большим засранцем», и я с отвращением просматриваю его.

1. Оскорбляй своих друзей больше, чтобы быть смешным. Никто не любит слишком хороших людей, особенно женщины.

2. Хвастайся.

3. Придумай себе прозвище.

4. Пиши другим женщинам во время свиданий. Это заставит тебя выглядеть желанным для противоположного пола.

5. Больше одеколона.

6. Когда ты приглашаешь девушку на свидание, не просто спрашивай, скажи ей, что она идет гулять с тобой.

7. Подожди по крайней мере три часа, прежде чем отправлять ей сообщения.

Список — одно дурацкое предложение за другим, и я серьезно задаюсь вопросом, считают ли они меня гребаным идиотом. Это на самом деле их впечатление обо мне, или они действительно просто гребаные придурки?

Я запихиваю скомканный список в рюкзак, когда мы въезжаем на стоянку стадиона, вес всей этой поездки давит на мои плечи. Они может и широкие, но не могут нести так много, и этот месяц был дерьмовым штормом, из которого я не могу найти выход.

Мой телефон звонит.

Эй!..

Лорел.

Я улыбаюсь и отвечаю прежде, чем встаю, чтобы собрать свои вещи.


Я: Эй. Как дела?


Это просто и безлично, но я все еще не понял, почему эта девушка настаивает на дружбе со мной. Почему она все еще пишет, почему флиртует со мной. Почему она принесла мне теплое печенье; я почти уверен, что она испекла его сама.

Я в полном замешательстве.

Я чертовски запутался.

Могла бы перестать притворяться, что я ей нравлюсь, в ту же секунду, как сложил два и два на той вечеринке и понял, кто она.


Лорел: Ты не против пойти куда-нибудь сегодня вечером? Я с несколькими друзьями собираюсь в центр города, в какое-нибудь хорошее место. Хочешь встретиться с нами и поменять пиво на вино?


Вино вместо пива? Кто эта цыпочка?


Я: Наверное, мне лучше остаться дома.

Лорел: Устал?

Я: Что-то вроде того.

Лорел: Ну, если ты передумаешь, ты знаешь, как меня найти.

Я: Спасибо за приглашение.

Лорел: :)


— С кем ты разговаривал по телефону? — Мой другой раздражающий сосед по комнате стоит на цыпочках, пытаясь заглянуть мне через плечо, когда мы идем к выходу. Лучше бы он уже вылез из моей задницы.

— Лорел. — Как будто это вообще его дело.

Эрик толкает меня локтем в спину.

— Чувак, серьезно?

Я хмурюсь.

— Да, серьезно.

Он плетется за мной, волоча свой рюкзак.

Мы идем в очереди, каждый с опущенной головой, усталые, выходя из автобуса гуськом, как мы делаем неделю за неделей в течение сезона.

— Я должен увидеть эту цыпочку. Гандерсон сказал, что она горячая штучка. — Эрик сидит у меня на хвосте, его рюкзак буквально врезается мне в бедро. — Это правда?

— Э-э… — я колеблюсь. — Наверное.

— Гандерсон сказал, что у нее рыжие волосы, насколько рыжие?

— Не знаю, черт возьми, Эрик. Рыжие.

— Так ты встречаешься с огненной киской?

Господи Иисусе, в пятый раз повторяю:

— Я с ней не встречаюсь… и не называй ее огненной киской, черт возьми.

Он усмехается.

— Если ты приложишь немного усилий, то можешь порезать этот пирог. Он сказал, что ты даешь ей синие яйца.

— Может, мне искупаться в дешевом одеколоне, вести себя как придурок и дать себе кличку, чтобы заманить ее?

— Прозвище — есть разница. — Парень снова налетает на меня со своей сумкой.

— Может, заткнешься?

Мы все еще препираемся, когда чья-то твердая рука хватает меня за предплечье.

— Рабидо.

Этот голос. Использование только моей фамилии.

Дерьмо.

Я оборачиваюсь и вижу тренера, который с гримасой дергает себя за козырек бейсбольной кепки с надписью «Борьба Айова», суровые глаза сфокусированы, рот сжат в твердую линию.

— У тебя есть минутка?

— Ээ… — Черт. — Да, конечно.

Он замечает, как я бросаю взгляд на Гандерсона и Эрика и, прищурившись, смотрю на своих соседей.

— Встретимся в моем кабинете. Через двадцать минут.

— Да, сэр.

Мы смотрим, как тренер уходит, наклонив голову, разговаривая с директором по борьбе и нашим тренером по силе и подготовке, направляясь обратно к стадиону, где расположены их офисы.

— Чувак, в чем дело? — спрашивает Гандерсон.

— Не знаю.

Но у меня есть подозрение.

В животе образуется тугой узел, сжимающийся изнутри с каждым шагом к зданию, с каждым шагом в противоположном направлении от моего джипа.

Думаю, до офиса тренера можно добраться за восемь минут. Еще двенадцать, чтобы он позвал меня внутрь. Еще одна, чтобы закрыть дверь, устроиться на сиденье, и ждать разговора.

— Итак. — Он откидывается назад и сцепляет пальцы перед собой. — Расскажи мне, как идут дела.

Тренер опускает руки на стол, снимает с него липкую записку и зажимает между пальцами, ярко-желтую бумажку, с чем-то нацарапанным на ней, что я не могу прочитать. Тренер щелкает по нему средним пальцем, постукивая желтым квадратом взад и вперед, взад и вперед.

Я смотрю на маленький листок бумаги, пытаясь прочесть слова, написанные маркером, жирными черными буквами посередине. Это имя и номер телефона, вот что я различаю.

— Все идет отлично, — вру я.

— Вот как? — Он откидывается назад, принимая задумчивое выражение. — Не хочешь рассказать, почему нам позвонил твой отец, если все так чертовски здорово, Рабидо?

Наклоняется вперед, и деревянный стул под ним протестует с громким скрипом.

— Не знаю, что сказал вам мой отец, сэр, но я вам обещаю, что все в порядке.

Мы сидим в неловком молчании, пока он обдумывает мои слова.

— Знаешь, сынок, у нас в тренерском штабе, как и в университете, строгая политика нулевой терпимости к дедовщине, так что мне понадобится несколько имен.

Мои губы сжимаются.

— Вы знаете, я не собираюсь этого делать, сэр, при всем уважении.

— Я так и думал. — Он хмуро смотрит на меня. — Вы, ребята, и ваше неуместное чувство верности никогда не перестанете меня удивлять. — Пауза. — Я поговорю с капитанами твоей команды о нашей маленькой проблеме, прежде чем она обострится.

— Это не проблема, сэр.

Он сардонически усмехается.

— Сколько вы должны были заплатить по счету?

Мои губы сжимаются. Черт.

Я не знаю, почему он задал этот вопрос; я уверен, что мой отец уже дал ему ответ.

— Четыреста с мелочью.

— И для тебя — это не проблема? Ты занимаешься благотворительностью для голодных, истощенных борцов, о которой мы не знаем?

— Нет, сэр.

— Твой отец недоволен, Рабидо. Он чертовски зол, и мне лично не нравится, когда злые родители жуют мою задницу. У меня есть долг перед вашими семьями предотвратить подобную чушь.

— Мне это известно, сэр.

— Вы также знаете, что вместе со своими товарищами по команде подписали Кодекс чести?

— Да, сэр.

— Без конкретных имен мало что можно сделать. — Он снова делает паузу. — Конечно, я могу отстранить всех.

Бл*дь.

— Сэр…

— Позвольте мне немного подумать над этой проблемой.

— Я понимаю.

— Я буду наблюдать, Рабидо.

Киваю.

— А теперь убирайся из моего кабинета и закрой за собой дверь.

Ему не нужно повторять дважды.


Лорел


Мы не идем в винный бар.

Даже близко.

Я гуляю с Александрой и двумя ее лучшими подругами, Гретхен и Кари, и мы, конечно, не в каком-нибудь шикарном месте; на самом деле, это место — притон.

Кроме того, это дом сбора средств для братства, бар и студенческая вечеринка в одном месте, представьте себе.

В третий раз за вечер я толкаю Алекс локтем, дергаю ее за рукав, наклоняюсь и заглядываю в ее пластиковую пивную кружку. Она должно быть бездонная, поскольку никогда не кажется пустой.

— Пойдем, Алекс, уже поздно. Ты сказала, что мы не останемся надолго.

— Я знаю, но Джонатан сидит за стойкой уже час и почти закончил свою смену. Хочу увидеть его перед отъездом.

Джон является президентом «Sigs», одного из крупнейших университетских братств. Самые большие тусовщики. Глубокие карманы.

Худшая репутация.

Моя кузина трахалась с ним за спиной своего парня неделями.

— Алекс, я уверена, Джон не узнает, если ты уйдешь пораньше. Он переживет, вы оба.

— Я отвезу его домой. — Она перебрасывает свои длинные черные волосы через голое плечо. — Трезвый водитель.

— Что?! Ты обещала подвезти его домой?

— Это не все, что я ему обещала. — Ее смех кокетливый и почти несносный.

— Ты что, издеваешься надо мной? Что Дилан думает об этом?

Она выпячивает нижнюю губу.

— Какая разница? И почему тебя это волнует? Прости, Лорел, я не иду. Если хочешь уйти, уходи.

— На улице холодно!

Температура ледяная, и я уже отмораживаю задницу в обтягивающих черных леггинсах-капри и топе, без куртки, на каблуках.

О чем, черт возьми, я думала, выходя в таком виде?

Я надеялась, что Ретт передумает и выйдет, как только команда вернется в город.

Моя кузина скользит своими стеклянными глазами вверх и вниз по моей одежде. Обтягивающий черный топ с длинными рукавами, но тонкий, как бумага.

— Лорел, — раздраженно фыркает она. — Я не виновата, что ты не захватила куртку. — Когда Алекс скрещивает руки на груди, я понимаю, что разговор окончен, и могу сделать одну из трех вещей: остаться, пойти домой или позвонить кому-нибудь.

Я ломаю голову: Донован на свидании с каким-то новым парнем, с которым познакомился в прошлые выходные на студенческом съезде Сената, а Лана взяла дополнительную смену в банкетном зале, где она работает официанткой. Сегодня свадьба, и она не хотела отказываться от чаевых.

— Ну?

Я отмахиваюсь.

— Не беспокойся обо мне. Я разберусь с этим.

Это не первый раз, когда она выбрала парня, вместо друзей, и этот раз не будет последний; Алекс имеет привычку ставить кавалеров превыше всего.

Несмотря на разговоры об изнасиловании на свидании, которые мы всегда ведем перед выходом на вечеринку, или в любой вечер, когда подают алкоголь, никто не уходит один. Мы приходим вместе, мы уходим вместе.

Если, конечно, она не захочет с кем-то переспать.

Тогда? Все ставки отменяются.

Я прищуриваюсь.

— Пофиг. Я разберусь с этим.

Ее улыбка довольной, избалованной девчонки.

— Напиши мне, когда вернешься домой, чтобы я знала, что ты там в безопасности.

— Потому что, если я этого не сделаю, ты придешь мне на помощь?

Она оскорблено вскидывает подбородок.

— Конечно, приду!

— Тогда почему ты позволяешь мне уйти отсюда? Одной?

— Боже, Лорел, тогда оставайся. Не будь такой сукой.

Я вскидываю руки.

— Я закончила. Я ухожу.

Раздраженно тряхнув головой, ухожу, мечтая о тысяче пикантных подробностей, которые расскажу матери утром, когда позвоню домой.

— Окей. Береги себя! — кричит она. — И напиши мне, когда вернешься домой!

Точно. Как только это произойдёт.

На улице я нахожу угол и прижимаюсь к кирпичной стене. Разблокировала телефон и прокручиваю контакты, пытаясь не обмануть себя.

Я хочу, чтобы меня забрал только один человек, и он дома, возможно, в постели, не хочет выходить и тратить время на знакомство со мной.

Я неуверенно покусываю внутреннюю сторону щеки. Что, если он не ответит?

Но что, если он это сделает?

— К черту. — Слова поднимаются на выдохе, погода такая холодная, что моя бравада превращается в пар.