Даниэла Стил - Воспоминания

– Неужели там нет ни ковбоев, ни индейцев? Ну хотя бы одного?

– Только не в Сан-Франциско. Чтобы посмотреть на ковбоя, придется отправиться в Роккис.

– Отлично, – обрадовано воскликнула Сирина и поцеловала его в шею, – тогда мы отправимся туда в путешествие! Верно?

– Интересно, когда же вы собираетесь все это сделать, мадам? До того, как родите?

– Разумеется. А чего бы тебе хотелось? – Теперь на лице Сирины отразилось изумление. – Чтобы я сидела дома и все время вязала носочки?

– Да, эта мысль мне нравится.

– Ну а мне нет. Мне хочется заняться каким-нибудь делом, Брэд.

– О Господи Боже мой, спаси меня. – Со стоном он рухнул навзничь на подушку. – Вот она, современная женщина! Чем же ты хочешь заняться? Поступить на работу?

– А почему бы и нет? Это же Америка. Демократическая страна. Я могла бы заняться политикой. – Глаза Сирины озорно блеснули, а он предостерегающе поднял руку.

– Это у тебя не пройдет! Одной такой женщины в моей семье вполне достаточно, спасибо! Придумай что-нибудь другое. Кроме того, – он возмущенно сдвинул брови, – через шесть месяцев у тебя будет ребенок. Неужели ты не можешь просто отдохнуть перед родами?

– Да, но, может быть, я смогла бы кое-что сделать еще до родов.

Сирина много думала о Сан-Франциско, о том, что будет там. Ей не по душе было сидеть на месте со своим огромным животом, а хотелось заняться каким-нибудь делом.

– Не смеши меня. Разве не все женщины сидят и ждут своего часа?

– Нет, не все. Есть женщины, которые занимаются не только этим в период беременности. Знаешь, – Сирина задумалась на мгновение, – женщины из бедных семей в Италии работают, будучи беременными, – они работают на полях, в магазинах, пекарнях, занимаются своими обычными делами. И вот в один прекрасный день… бум – появляется малыш, и они возвращаются домой уже с младенцем на руках… – Она улыбнулась, а Брэд рассмеялся, представив себе эту картину.

– Ну ты и скажешь, любимая! Ты тоже так хочешь? Бум – и появляется малыш, в то время когда ты работаешь в поле?

Сирина как-то странно взглянула на него.

– Когда я работала с Марчеллой, я была удивительно счастлива.

– Боже милосердный, Сирина! Это же ужасно: работать прислугой в доме собственных родителей.

– Мысль, может быть, и ужасна, но сама работа нет. Я чувствовала, что каждый день совершаю нечто полезное. Знаешь, у меня было много обязанностей, и я выполняла их хорошо.

Брэд нежно поцеловал ее в кончик носа.

– Знаю, малышка. Тебе приходилось чертовски много работать. Не хочу, чтобы тебе вновь пришлось заниматься чем-либо подобным. – Он довольно посмотрел на нее, зная, что такого не случится. – И тебе не придется. Теперь ты моя жена, дорогая. Единственное преимущество, которое дает имя Фуллертонов, – это комфорт не только для нас, но и для наших детей, оно навсегда избавит их от подобных житейских тягот.

– Приятно сознавать… – Однако его слова не произвели на нее большого впечатления. – Я полюбила бы тебя, даже если б ты был бедным.

– Знаю, дорогая. Но все же приятно жить и не волноваться из-за этого, не так ли?

Сирина кивнула и прильнула к мужу. Но прежде чем сон одолел ее, Сирина еще раз представила будущую жизнь в Сан-Франциско и поняла, что хотела чего-то большего, а не просто иметь ребенка. Ребенок – это замечательно, но ей также хотелось чем-нибудь заниматься. Она еще не знала чем, но была уверена, что скоро поймет.

В шесть часов утра стюард, постучав в дверь каюты, сообщил, что корабль подплывает к Нью-Йорку. В порт планировалось зайти в десять утра, однако издавна существовала традиция входить в бухту очень рано. После этого выполнялись различные формальности и делалось все возможное, чтобы не причинять пассажирам неудобств ранним прибытием в порт. Что-то завораживающее таилось в том, чтобы проплыть мимо статуи Свободы именно на рассвете, в момент восхода солнца, когда золотые лучи пронизывают небо и отражаются на ее руках, на факеле, короне. Это зрелище редко в ком не пробуждало глубоких чувств, и те, кто увидел эту картину, преисполнялись ощущением какой-то необыкновенной связи с Америкой. Сирина была потрясена до глубины души: ей показалось, что статуя осветила ей дорогу в новую жизнь.

Брэд был странно молчалив. В последний раз он прилетал домой на военном самолете. На этот раз он чувствовал, что наконец-то возвращается домой после войны, со своей женой, в страну, которую любил. Внутри росло ощущение благополучия и благодарности, это чувство так и распирало его. Не зная, как его выразить, он заключил Сирину в объятия и крепко прижал к себе.

– Добро пожаловать домой, Сирина.

– Спасибо, – тихо прошептала она в ответ и поцеловала его в нежно-оранжевом свете июньского утра.

– Ты заживешь здесь беспечно и спокойно, дорогая.

– Да, знаю. И наш малыш тоже.

Брэд крепко сжал ее руку, и они простояли на палубе почти час, глядя на Нью-Йорк с расстояния, пока корабль входил в гавань, поджидая офицеров миграционной полиции, буксиров, таможни, в предвкушении всей той суеты, которая обычно сопровождает прибытие в порт. Сирина и Брэд отрешились от всего. Они стояли на палубе рука об руку, думая о том, что ждало их впереди.

В эту минуту мать Брэда, сидя в постели в своем доме на Пятой авеню, потягивала кофе. Брови ее были нахмурены, глаза потемнели. Она думала о своем старшем сыне и той женщине, которую он вез домой. Если б она могла, то заставила бы Брэда избавиться от жены как можно скорее, но пока она не придумала способа, как это сделать. Маргарет больше не контролировала деньги старшего сына, по работе он совершенно не зависел от семьи. Брэд выпорхнул из ее гнезда и теперь делал что хотел и так, как считал нужным. А теперь еще эту проклятую итальянскую девку везет домой… Она со стуком поставила кофейную чашку, откинула одеяло и с решительным видом встала с постели.

Когда Сирина ступила на трап, шагая перед Брэдом, она почувствовала, как в груди бешено заколотилось сердце. Какими они окажутся? Что скажут? В сердце Сирины теплилась надежда, что миссис Фуллертон – другая миссис Фуллертон – придет встречать их. Ожидание предстоящей встречи навалилось на нее многопудовым грузом, когда она сошла с борта судна в кремовом костюме в полоску, шелковой блузке цвета слоновой кости, с волосами, завязанными в пучок в виде восьмерки. Она выглядела потрясающе молодой и поразительно прекрасной. В то же время в ней было нечто ранимое и свежее, словно в розе, одиноко стоящей в хрустальной вазе. Каждому хотелось прикоснуться к ней, но никто не осмеливался. Белые лайковые перчатки безукоризненно облегали изящные руки, когда она прикоснулась к поручню и, обернувшись, посмотрела на Брэда. В ее глазах он прочел все, что она переживала. Когда они спустились к самому пирсу, он наклонился к ней и подбодрил:

– Не волнуйся. Они не накинутся на тебя, клянусь. – И про себя добавил: «Не посмеют».

Однако он предполагал, что кое-кто наверняка попробует, но кто? Его мать… Пэтти… Грег, если он угодил под влияние одной из этих женщин, отец? Ни в одном из них он не был уверен. Только в отношении Тэдди Брэд не испытывал сомнений.

Когда они покидали борт корабля, стюард подарил Сирине две замечательные гардении, и сейчас они красовались на лацкане ее костюма. Брэд ощущал их запах, следуя за ней.

– Выше нос, девочка!

Сирина вновь обернулась и посмотрела на него, на этот раз она вся побелела от страха. Несправедливо подвергать ее такому испытанию! В этот миг Брэд возненавидел мать, эту стройную дикую кошку – королеву джунглей… Она была настоящей пантерой – грациозной и хищной, подкарауливающей свою добычу. Брэд отчетливо представил себе, как она ждет, нетерпеливо прогуливаясь пружинящей походкой по пристани. Ему даже пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать это видение прочь. Однако когда они добрались до портовой зоны, обозначенной буквой F, где им пришлось ждать свои чемоданы, чтобы затем пройти таможню, Брэд понял, что их никто не встречает. Он не видел ни своих родителей, ни знакомых лиц. Этот прием сильно отличался от той горячей встречи, которую год назад родственники устроили ему в аэропорту… Взяв руку Сирины, он почувствовал странную смесь разочарования и облегчения, нахлынувших на него волной.

– Можешь расслабиться. Здесь их нет.

Ее брови удивленно и обеспокоено изогнулись.

– Думаешь, они не приедут?

Неужели они отказались приехать из-за нее? Этого-то она и боялась больше всего, именно поэтому она так упорно отказывалась выходить за него замуж и осталась оплакивать его в Риме.

– Ради Бога, Сирина, не надо так переживать! Они, наверное, просто чертовски заняты с этой свадьбой. Давай возьмем такси и отправимся домой.

Но и ему все это показалось ужасно странным – такая встреча после столь продолжительного отсутствия.

Затем Брэд увидел его, стоявшего ярдах в пятидесяти и смотревшего на них, широкая улыбка освещала его лицо, а голубые глаза весело искрились. Брэд чувствовал это, даже не глядя на него. Он даже представлял себе мелкие морщинки вокруг глаз, когда брат улыбался. От его улыбки вспыхивало все лицо, а на щеках появлялись две ямочки, доставлявшие ему немало страданий в детстве. На нем были белые фланелевые брюки и синий блейзер. Брэду захотелось крепко стиснуть брата в объятиях, однако Тэдди торопился к Сирине, в руках он держал огромный букет красных роз. Улыбка, которая так нравилась Брэду, озаряла его лицо, и во все глаза он смотрел только на нее, словно давно потерявшийся друг или брат. Он как вкопанный застыл перед ней, ошарашенный ее всеподавляющей элегантностью и красотой, затем обнял так крепко, что она чуть не задохнулась.

– Здравствуй, Сирина! Добро пожаловать домой!

Он произнес это с такой радостью и с таким искренним чувством, что их лица вспыхнули радостью, а на глаза навернулись слезы. Сирине показалось, будто ее встретил человек, который всегда любил ее, и ей ужасно захотелось полюбить его.

– Я так рад, что вы оба здесь.

Через плечо Тэдди посмотрел на своего любимого старшего брата. У Брэда иссякло терпение. Он обнял сразу и Тэдди и Сирину, и так, смеясь и заливаясь слезами, крепко обнявшись, все трое стояли у огромного корабля, доставившего их домой.

Казалось, прошли столетия, прежде чем Тэдди выпустил Сирину из объятий. Она отстранилась от него на шаг, чтобы хорошенько рассмотреть младшего брата, о котором так много слышала. Он был выше Брэда, чем-то красивее, а чем-то нет. Все это она отметила, глядя на лица братьев, пока те увлеченно говорили сразу обо всем: о предстоящей свадьбе, родителях, путешествии. Черты Брэда отличались большей правильностью, плечи пошире, и в его облике не проглядывалась наивность и простота. Сирина с гордостью смотрела на своего мужа. Однако в Тэдди присутствовало нечто совершенно особенное, и не заметить этого было просто невозможно. Это походило на сияние, на радостное возбуждение, освещавшее его душу и каждого, кто оказывался в сфере его воздействия. Тут были и теплота, и радость, и любовь, бившие через край, подобно фейерверку, который устраивали четвертого июля – в День независимости. Не любить его было невозможно, хотелось соприкоснуться с ним, стать частью его жизни. Сирина почти физически ощущала это притяжение, стоя в стороне и внимательно разглядывая его. В ней поднималась теплая волна восхищения, и она не знала, как на это реагировать. Несмотря на возбужденную беседу с братом, Тэдди ни на секунду не сводил глаз с Сирины. Наконец он вновь заговорил с ней:

– Сирина, ты такая красивая!

Тэдди, как говорится, был сражен наповал. Глядя на него, Сирина могла лишь рассмеяться.

– Не только, – добавил муж. – Она к тому же и принцесса. Как тебе это нравится?

– Похожа. – Тедди заявил это с полной серьезностью, и Брэд посмотрел на него с нежностью и изумлением.

– Не вздумай в нее влюбиться, парень, я ее первый увидел.

На лице Тэдди, когда он смотрел на Сирину, проступало такое трепетное благоговение, что невольно хотелось отвести глаза в сторону.

– Боже мой, как ты красива!

Он никак не мог оторваться от нее, поэтому Сирине пришлось разрушить охватившее его очарование.

Прикрывшись букетом роз, которые он вручил ей, Сирина тихо проговорила, обращаясь к Тэдди:

– Вообще-то я не Сирина. Я – девушка, с которой Брэд познакомился на корабле и попросил меня занять ее место.

– Ну и хитра, верно? – Брэд нежно, но собственнически обнял жену рукой. В конце концов, брат был на двенадцать лет моложе его и всего на три года старше Сирины. Он не хотел, чтобы парень потерял голову. – Кстати, как там поживает наша будущая сестричка?

Радость на лице Тэдди сменилась печалью.

– Полагаю, отлично. – Голос его прозвучал как-то отрешенно и подавленно. Брэд и Сирина выжидающе смотрели на него. – В течение двух последних недель Грег напивается каждый вечер. Честно говоря, не знаю, что это могло бы означать: приятное времяпрепровождение или страх?