Даниэла Стил - Воспоминания

Брэдфорд определенно был самым деловым из ее сыновей, но, подобно отцу, его мало что привлекало и он всегда поступал по-своему. Ни одно из занятий, которому он посвящал себя, Маргарет не назвала бы серьезным делом. В то же время он отказывался использовать свои связи и хотя и проявлял интерес к политике, но не обладал достаточными амбициями, которые заставили бы его изменить образ жизни. Брэд хотел одного, к чему Маргарет относилась с презрением, – вести «приятный» образ жизни и заниматься тем, что имело для него значение. Как отлично видела Маргарет, его не интересовали ни власть, ни промышленность, ни крупнооптовая торговля, ни создание империи, подобной той, что владели предки.

Грег, напротив, был более управляемым, но не таким сообразительным, как Брэд. На него мать возлагала серьезные надежды, а женившись на дочери конгрессмена, он непременно войдет в политические круги, если его, разумеется, к этому подталкивать. Маргарет знала, что вполне может рассчитывать на содействие Пэтти в побуждении Грега к активным действиям.

С Тэдди же дела обстояли совершенно иным образом. Маргарет поняла это буквально с первого дня его рождения. Теодор Гарнер Фуллертон двигался вперед своей собственной скоростью, в своем собственном времени и только в том направлении, которое считал нужным. Он унаследовал материнскую хватку и почти ничего от ее характера. И вот теперь он решил ступить на медицинскую стезю со всей решительностью и настойчивостью, которую проявила бы она сама. Нельзя было не уважать Тэдди, однако она не могла направлять его действия, более того, даже изредка влиять на них. Именно с ним ей приходилось спорить практически все время. Их мнения разнились во всем – от политики до погоды. И особенно в отношении последней выходки Брэда с этой потаскушкой из Рима. Всем членам семьи Маргарет недвусмысленно объявила свое мнение по поводу глупости, совершенной Брэдом, и четко разъяснила мужу, какие именно действия следует предпринять в этой связи. Жаль, что ничего нельзя было предпринять до того, как он привез ее в Нью-Йорк. Из-за свадьбы Грега у нее не было времени съездить к ним в Париж. Ей придется позаботиться об этом теперь, в Нью-Йорке. Маргарет не сомневалась, что в этом плане у нее не будет проблем. Совершенно очевидно – и это явно следовало из слов Пэтти, – девчонка охотилась за деньгами Брэда. Поэтому Маргарет считала, что еще не поздно откупиться от нее. Они оплатят ей обратную дорогу в Европу, дадут кругленькую сумму и тут же начнут бракоразводный процесс. Причем если эта девчонка проявит благоразумие и уступчивость, Брэд так ничего и не узнает об их договоренности. Ей нужно будет всего лишь заявить, что она передумала, и отправиться домой.

Поднимаясь в комнату Тэдди, Маргарет вспомнила о документах, лежавших в нижнем ящике стола в ее рабочем кабинете. Все будет предельно просто. Сегодня утром она еще раз продумала свои действия и теперь испытывала облегчение оттого, что дело явно двигалось к концу. Страстное желание отделаться от Сирины отодвигало на второй план все, чем она занималась в последнее время. Маргарет почти не думала о свадьбе Грега, эта мысль омрачила радость возвращения их сына домой. Отчасти поэтому она не поехала в порт. Ей просто хотелось отделаться от Сирины, и тогда она с радостью примет в своем доме старшего сына. Маргарет уже планировала на осень поездку в Сан-Франциско, где собиралась навестить его. Она хотела съездить к Тэдди в Стенфорд и одновременно проведать Брэда на новом месте службы в Президио. Кроме того, там у Маргарет было несколько друзей, и она не сомневалась, что отлично проведет время. Мысль о предстоящей поездке согревала ее, когда она на мгновение задержалась перед дверью, а затем с решительной улыбкой постучала.

Из комнаты доносился смех. Маргарет расслышала женский голос, низкий голос Брэда и мягкий смех, когда та ему что-то отвечала.

– Да? – раздался голос Тэдди.

– Это я, дорогой. Можно?

– Конечно.

Тэдди тут же распахнул дверь, окидывая мать взглядом с высоты своего роста. Улыбка все еще сияла в его глазах. Но как только он увидел мать, улыбка быстро сошла с его лица. Он почувствовал, как между ними мгновенно возникло напряжение, и в тот же миг у него появилось желание защитить Сирину.

– Входи, мама. Брэд и Сирина здесь. – Он намеренно упомянул Сирину тоже. – Мы ждали твоего приезда.

Она кивнула, быстро прошла в комнату и мгновение спустя стояла перед своим старшим сыном. Застыв, она не двигалась с места, но в глазах ее отражались одолевавшие ее чувства.

– Здравствуй, Брэд.

Без малейшего признака напряжения он двинулся ей навстречу и горячо обнял.

– Здравствуй, мама!

Она на короткий миг собственнически обняла его, а затем сделала шаг назад. На глаза ее навернулись слезы.

– Боже мой, как хорошо, что ты дома, живой и здоровый!

– Да, наконец-то я дома после всех этих войн.

Брэд весело усмехнулся, глядя на мать, затем отошел в сторону и жестом, полным любви, указал на высокую грациозную светловолосую женщину с огромными изумрудными глазами, стоявшую позади него в шелковом костюме цвета слоновой кости.

– Хочу познакомить тебя с моей женой, мама. Сирина, это моя мама.

На какой-то миг в небольшой уютной комнатке все замерло. Повисла всеобщая тишина, все затаили дыхание при встрече двух женщин. Сирина первой попыталась сломать лед. Она порывисто шагнула вперед, протянув изящную руку, взволнованно и дружески улыбаясь.

– Миссис Фуллертон, здравствуйте. – Она выглядела великолепно, и Маргарет, прищурив глаза, внимательным взглядом окинула Сирину с головы до ног. – Очень счастлива познакомиться с вами!

Маргарет Фуллертон подала руку с ледяным выражением на лице.

– Здравствуйте. Надеюсь, плавание прошло хорошо.

Ни малейшего намека на то, что перед ней жена ее сына, почти дочь, которую она видит впервые…

– Извини, что не встретила тебя в порту, Брэд. – С улыбкой она повернулась к сыну. – Я так закрутилась с делами, что решила предоставить эту честь Тэдди. Сегодня вечером мы все соберемся на обед. А завтра… – Она полностью игнорировала Сирину. – Завтра у тебя званый обед и куча других важных дел, тебе нужно будет зайти к отцовскому портному с утра. Он сшил полосатые брюки по твоим старым меркам, но лучше дать ему возможность, пока не поздно, примерить их на тебе.

– Отлично. – Вокруг глаз Брэда появились напряженные морщинки. Его совершенно не интересовала ни примерка, ни полосатые брюки. Ему хотелось, чтобы мать дала хоть какой-то знак, что она приняла его жену. – Как насчет того, чтобы нам втроем завтра отправиться на ленч куда-нибудь в тихое местечко?

– Дорогой, никак не могу. Ты себе и представить не можешь, как все идет кувырком накануне этой свадьбы.

Глаза ее ничего не говорили, но Брэд чувствовал, как напряглось все ее тело.

– Не кажется ли тебе, что это проблема Азертонов? Я считал, что голова должна болеть у матери невесты.

– Но я должна организовать завтрашний обед.

– Что ж, тогда побудем вместе как-нибудь в другой раз.

Он не упрашивал, он просил. Слушая старшего брата, Тэдди почувствовал, как у него внутри что-то начало болеть. Он со всей отчетливостью понял, что именно делает его мать. Точно так же, как она умудрилась не ездить в порт, сейчас она вновь уклонялась от общения с ними. «Что же, черт подери, она делает?!» – подумал он. У Тэдди возникло неприятное предчувствие, что скоро должно случиться нечто такое, о чем всем им придется сильно сожалеть.

– Сделаю все возможное, дорогой. – В голосе матери звучала непреклонность. – Ты уже виделся с отцом?

– Нет еще.

Брэду также пришло в голову, что никто, кроме Тэдди, не потрудился приехать в порт, поздравить его с возвращением домой и познакомиться с Сириной, и понемногу он начал сожалеть, что вообще завернул домой по дороге в Сан-Франциско. Они вполне могли бы отправиться в Рим, попрощаться с родными для Сирины местами или же пару недель покататься по Европе, прежде чем отправиться домой в Сан-Франциско, а в Нью-Йорке просто пересесть на другой рейс.

«Но может быть, следует дать им еще один шанс?» – подумал Брэд. Сейчас для семьи очень трудное время, и он не мог рассчитывать, что они побросают свои срочные дела только ради него. Но он заботился не о себе – о Сирине. Он уже заметил нечто тревожное, мелькнувшее в ее глазах.

– Ты отобедаешь с нами сегодня вечером, Брэд, не так ли? – Мать пристально посмотрела на него, словно он единственный, кого она включила в свое приглашение.

– Да. – Он, в свою очередь, пристально посмотрел на нее. – Мы оба будем. Кстати, в какой комнате тебе хотелось бы, чтобы мы остановились?

Лишь на мгновение мать разволновалась. Он вынуждал ее заняться Сириной, этим же в данный момент ей хотелось заниматься меньше всего. Однако она понимала, что по крайней мере сейчас этого не избежать.

– Полагаю, голубая комната будет в самый раз. Как долго ты собираешься погостить, дорогой? – Она смотрела исключительно на сына и ни разу не посмотрела на Сирину.

– Две недели, до нашего отъезда в Сан-Франциско.

– Чудесно… Мне нужно позаботиться кое о каких деталях, дорогой. Увидимся с тобой немного позже. – А затем, неожиданно повернувшись к Сирине, посмотрела на нее и, тщательно подбирая слова, сказала: – Нам нужно поговорить наедине. Мне кажется, было бы неплохо, если бы ты могла прийти в мой будуар за полчаса до обеда.

Сирина сразу же кивнула, а Брэд удивился. «Может быть, в конце концов, старушка решила сделать над собой усилие, – решил он, – по-видимому, я был несправедлив к ней»

– Я покажу, где это, мама.

Брэд выглядел довольным, но глаза Тэдди наполнились ужасом. Спустя несколько минут мать ушла. Тэдди вдруг ни с того ни с сего забеспокоился. Брэд подшучивал над ним по этому поводу, а Сирина, глубоко вздохнув, опустилась на диван, не сводя глаз с обоих братьев.

– Почему, как вы думаете, она хочет поговорить со мной наедине? – Сирина выглядела взволнованной, и Брэд улыбнулся:

– Просто ей хочется получше узнать тебя. Не позволяй ей запугать себя, любимая. Нам нечего скрывать.

– Стоит ли мне рассказать ей про ребенка?

– Почему бы и нет?

Брэд с гордостью посмотрел на нее, и они обменялись улыбками, однако тут быстро вмешался Тэдди:

– Нет, не нужно.

Они сразу же повернулись к нему, пораженные его словами, и он покраснел.

– Господи, это еще почему?

Брэд встревожился. Он провел дома всего лишь несколько часов, но уже чувствовал себя издерганным семейными делами. Все те же заговоры, интриги, напряженность в отношениях и оскорбления. Мать постоянно держала всех на грани срыва, ему опять стало не по себе от того, что он становится действующим лицом этого спектакля.

– Почему Сирина не должна говорить ей об этом?

– Почему бы вам не сказать об этом вместе?

– Какая разница?

– Не знаю. Но она может сказать что-нибудь такое, что сильно расстроит Сирину.

Брэд на мгновение задумался, затем кивнул:

– Отлично. Во всяком случае, – он пристально посмотрел на жену, – не позволяй старухе помыкать тобой, любимая. Просто будь собой, и она не сможет противиться тебе. – Он склонился, обнял ее за плечи и ощутил, как она дрожит. – Ты ведь не боишься ее, нет?

Сирина, немного помолчав, покачала головой:

– Думаю, что да. Она поразительная и очень сильная женщина.

Маргарет Фуллертон оказалась гораздо красивее, нежели полагала Сирина, и намного жестче. Сирине не приходилось встречать таких женщин. Бабушка тоже была сильной женщиной, но в другом смысле. От нее исходила спокойная сила и решительность. Маргарет Фуллертон источала нечто совершенно иное. Каждый мгновенно чувствовал, что она не преминет воспользоваться силой, чтобы получить желаемое, и может даже прибегнуть к способам, которые обычно относят к категории отвратительных. В ней угадывалось нечто такое, скрывавшееся в глубине, отчего казалось, что Маргарет Фуллертон была холодна как лед и тверда как гвоздь.

– Совершенно нечего бояться, Сирина, – тихо проговорил Брэд, помогая ей подняться с кушетки и намереваясь проводить в голубую комнату, где, как сказала мать, им предстояло остановиться. Следуя за ними по пятам наверх, Тэдди молил Бога, чтобы его брат оказался прав.

Так получилось, что, когда пришло время встречи, назначенной его матерью, Брэд находился в ванной. Поэтому мажордом проводил Сирину вниз по лестнице в холл, стены которого покрывали чудесные картины: три крошечных Коро, небольшой Сезан, Писарро, два наброска Ренуара, Каззат. Картины красовались в великолепных рамах и висели, словно в картинной галерее, освещенные великолепным светом; они изумительно смотрелись на фоне стен, отделанных черным бархатом. На полу лежал толстый ковер кофейного цвета, резко контрастировавший с мраморными полами, к которым Сирина привыкла в Риме, Венеции и в Париже. Мягкость ковра под ногами в апартаментах Фуллертонов создавала впечатление, будто она шла по облаку. Повсюду стояла великолепная и неброская мебель, много вещей в стиле королевы Анны, чиппендейл, несколько предметов в стиле Людовика XV, все выполнено из ценных пород дерева в приглушенных тонах. Нигде не было видно позолоты, характерной для стиля Людовика XV или же подверженного греческому влиянию стиля Людовика XVI. Апартаменты Фуллертонов были обставлены с большим вкусом и отличались обилием великолепных вещей, но ничто при этом не казалось вычурным и показным. В цветах, избранных Маргарет для своего дома, превалировали цвета некрашеной шерсти, теплые коричневые тона, оттенки цвета слоновой кости, то там, то здесь встречались сочные зеленые или успокаивающие глаз голубые краски. Полностью отсутствовали персиковые, рубиновые и бриллиантово-зеленые цвета. Все выглядело совершенно иначе, совсем не так, как красоты ренессансного декора дворцов, которые Сирине нравились гораздо больше. Однако и тут присутствовала определенная теплота. Все казалось таким же элегантным и сдержанным, как сама Маргарет Фуллертон.