Даниэла Стил - Воспоминания

– Скажи, что у нас здесь уже есть один. – Сирина устало улыбнулась и прикоснулась к его руке. Прежде чем он пошел открывать, она негромко сказала: – Тэдди, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Без тебя я бы умерла.

– Нет, не сможешь.

– Ты просто потрясающий доктор. – Затем, вспомнив сказанные им слова, добавила: – Я тоже люблю тебя, не забывай.

– Я?! Как можно!

Тэдди нежно поцеловал Сирину в лоб и заспешил открывать дверь. Там действительно стоял врач. Доктор Андерсон торопливо поднялся наверх и с довольным видом осмотрел младенца и Сирину. Он поздравил Тэдди с отличной работой и первыми в его практике родами. Затем как следует перевязал пуповину и приказал ассистентам бережно уложить мать и дочь на носилки. Окончательно пуповину обрежут в госпитале, где их внимательно и всесторонне осмотрят. Однако доктор считал, что все прошло в высшей мере благополучно. С улыбкой он посмотрел на юную пациентку и спросил:

– Сколько времени длились роды?

– Который сейчас час? – улыбаясь поинтересовалась Сирина, она ужасно устала, но никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.

– Два часа пятнадцать минут… – Врач посмотрел на Тэдди: – Когда появилась малышка?

– В две или три минуты третьего.

Сирина хихикнула и уточнила:

– Все началось в час тридцать.

– Первые роды… и всего за тридцать три минуты? Юная дама, в следующий раз мы уложим вас в госпиталь за две недели до срока.

Все трое рассмеялись, и ассистенты понесли мать с дочерью на носилках в машину. Прежде чем выйти из комнаты, Тэдди на мгновение задержался и осмотрелся. Ему никогда не забыть этих мгновений, разделенных с ней. Внезапно ему сделалось приятно от того, что они с ней были одни.

Когда вечером Брэд возвратился домой, он нашел брата на кухне, тот сидел и жевал сандвич.

– Привет, малыш. Где Сирина?

– Уехала.

– Куда?

– Ужинать с твоей дочерью.

Прошло какое-то время, прежде чем Брэд осознал услышанное. Тэдди смотрел на него и улыбался.

– Что, черт подери, это означает? – Брэд внезапно почувствовал, как у него заколотилось сердце. И вдруг до него дошло. – Она… неужели она… сегодня? – Он оторопел.

– Да, – спокойно ответил Тэд. – Родила. Теперь у тебя есть прекрасная дочка-малышка.

– Ты уже видел Сирину? Как она там? – Он вдруг засуетился и выглядел каким-то испуганным.

– Отлично, и малышка тоже.

– Очень долго?

Тэдди улыбнулся:

– Тридцать три минуты.

– Шутишь? – Брэд был потрясен. – Как же ты, дьявол тебя подери, успел довезти ее до госпиталя?

– Я ее никуда не возил.

– Что?!

Тэдди рассмеялся и тепло обнял брата. В его облике появилось что-то новое, взрослое. Это Брэд заметил сразу же, как только вошел на кухню. В один день Тэдди стал другим. В нем что-то изменилось.

– Брэд, я сам принял у нее роды.

– Что?! С ума сошел? – Затем, усмехнувшись и продолжая сомневаться, добавил: – Совсем спятил, парень. Я было поверил тебе. Хорошая шутка, очень смешно. А теперь давай выкладывай, как все было.

Тэдди серьезно взглянул брату в глаза.

– Все так и было, Брэд. У меня не было выбора. Я нашел ее на полу в детской. Воды только что отошли, и начались схватки… – Тэдди говорил незнакомым официальным тоном, глаза Брэда от удивления чуть не вылезли из орбит. – У нее были затяжные схватки длительностью от трех до трех с половиной минут, повторявшиеся через каждые тридцать секунд. А когда я вернулся в комнату, после того как вызвал врача и «неотложку», она начала выталкивать плод. Все закончилось очень быстро. Врач и «неотложка» появились минут через десять после рождения ребенка.

– О мой Бог!..

Брэд медленно опустился в кресло. На какой-то миг Тэду показалось, что он рассердился, а может быть, расстроился, что младший брат принял роды у его жены. Но когда Брэд поднял глаза на Тэдди, тот увидел в них нечто совершенно иное.

– Можешь себе представить, что бы произошло, окажись я с ней один на один? Я бы запаниковал.

– Я тоже. Минуту или две я совершенно не знал, что делать, но потом понял, что обязан помочь ей, Брэд… ведь рядом никого больше не было.

Братья долго пристально смотрели друг на друга, затем Брэд со слезами на глазах протянул руки Тэду:

– Спасибо, Тэдди.

Ему хотелось сказать, как сильно он его любит, но он не знал, какими словами это выразить, к тому же слезы сдавили горло, не давая говорить.

Двадцать минут спустя Брэд стоял около Сирины. Она выглядела точно так же, как утром, когда он уехал в Сан-Леандро. Красивая, свежая, с сияющими глазами и веселая. Единственная разница – теперь у нее не было живота. И никто не догадался бы, увидев ее торжествующий взгляд, что всего несколько часов назад она перенесла сильнейшую боль.

– Как все прошло, крошка? Ужасно?

– Не знаю. – Сирина слегка смутилась, не желая рассказывать ему, какую боль ей пришлось вытерпеть. – Был момент, когда мне показалось, что не выдержу… но Тэдди… он все время был рядом со мной… он так мне помог… Брэд… – Глаза ее наполнились слезами. – Без него я бы умерла.

– Слава Богу, он оказался рядом.

Госпитальная сестра помогла Сирине пересесть в кресло-каталку, чтобы они могли вместе отправиться посмотреть на ребенка. Брэд рассмеялся, увидев розовый сверток со сморщенным личиком и зажмуренными глазками.

– Вот видишь, я же говорил! Девочка!

Они назвали ее Ванессой Теодорой. Об имени Ванесса они договорились еще раньше, а Теодорой нарекли в честь дяди – будущего врача.

Тем же вечером Брэд позвонил матери, чтобы сообщить новость. Голос его дрожал от волнения, когда он заказывал междугородный разговор. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем она подошла к телефону. Но сначала он поговорил с отцом, который, как полагается, поздравил сына. Однако когда с ним заговорила Маргарет, Брэд не услышал теплоты в ее голосе.

– Для Тэдди это, должно быть, оказалось отвратительным испытанием.

Ее слова окатили Брэда как ушат холодной воды.

– Едва ли, мама. Полагаю, раз он собрался стать врачом, то не должен испытания подобного рода относить к разряду «отвратительных». – Однако дело заключалось совсем не в этом, и оба они отлично это понимали. – Он сказал, что это самое замечательное из всего виденного им на свете.

На другом конце провода повисло неловкое молчание, тем временем Брэд боролся с собственным разочарованием из-за реакции матери. Но он был слишком счастлив, чтобы она могла омрачить его радость. Тем не менее, настроение его испортилось.

– Твоя жена в порядке?

– Она чувствует себя великолепно. – На его лице вновь засияла улыбка. Может быть, еще есть надежда. По крайней мере она поинтересовалась Сириной. – А девчушка просто красавица. Мы пришлем тебе фотографии сразу же, как только сделаем.

– Не думаю, что это необходимо, Брэд.

Необходимо? Что она понимает под этим «необходимо»? Господи Иисусе.

– Мне кажется, Брэд, ты не вполне понимаешь, что твой отец и я чувствуем в данный момент.

– По правде говоря, не понимаю. И не впутывай в это дело отца. Речь идет о твоей войне с Сириной, а вовсе не о его.

Но оба они отлично понимали, что Маргарет правила балом, и куда вела она, туда ее муж безропотно следовал за ней.

– Это самый счастливый день в моей жизни, а ты пытаешься испортить его нам.

– Вовсе нет. Меня очень трогает, что ты рассказываешь так… по-отцовски. Но это отнюдь не меняет того, что твоя женитьба на Сирине является трагедией твоей жизни, Брэдфорд, независимо от того, признаешь ты это или же нет. Этот ребенок еще более усугубляет и без того катастрофическое положение, так что я не могу разделить твою радость. Вся эта затея – трагическая ошибка, и этот ребенок такая же ошибка.

– Этот ребенок никакая не ошибка, мама. – Брэд начал закипать. – Это моя дочь и твоя первая внучка. Она часть нашей семьи, не только моей семьи, но и твоей, признаешь ты это или нет.

Последовало долгое молчание.

– Не признаю. И никогда не признаю.

На этом он пожелал матери спокойной ночи, и, когда клал трубку на рычаг, в глазах его стояли слезы. Однако после разговора с матерью его любовь к Сирине и дочери стала лишь больше. Его мать наверняка бы рассвирепела, узнай она об этом.

Годы, прожитые в Сан-Франциско, для Брэда и Сирины были самыми счастливыми. Они жили в своем маленьком уютном мирке, в красивом кирпичном доме, окна которого выходили на залив. Брэду нравилась его служба в форте, и Сирина никогда не скучала с Ванессой. Она была восхитительным золотоволосым ребенком, в котором, казалось, соединилось все лучшее от ее родителей. Она больше походила на Брэда, но была такой же смешливой и грациозной, как ее мать.

Тэдди навещал их так часто, как только мог. Он звал Ванессу своей сказочной принцессой и читал ей бесчисленное количество сказок. Но ему не удавалось бывать у них так часто, как того хотелось бы, поскольку учеба в Стенфорде требовала серьезных усилий. Отдохнуть по-настоящему и провести с ними время удавалось только во время каникул. Когда бы Тэдди ни приезжал, он всегда брал Ванессу в зоопарк, на какие-нибудь особенные прогулки. Когда ей исполнилось три года, она, бывало, стояла у двери и, завидев его, восторженно кричала во весь голос:

– Едет! Он едет! Дядя Тэдди!

Кроме родителей, Тэдди был единственным членом семьи, которого она по-настоящему знала. Она дважды виделась со своим вторым дядей и тетей, когда Пэтти и Грег проезжали через Сан-Франциско по пути на Восток. Пэтти голодными глазами смотрела на малышку и умудрилась несколько раз нагрубить Сирине. Грег, казалось, вообще не заметил ребенка, поскольку пребывал в своем обычном отрешенном состоянии между выпивками. В разговоре с Сириной Пэтти с особенным удовольствием подчеркнула, как сильно свекровь ненавидит ребенка, даже ни разу не повидав его.

Идея отправиться отдохнуть в Японию целиком принадлежала Пэтти. Путешествия стали ее последним увлечением. Кроме их визитов, у Сирины и Брэда не было других контактов с родственниками. С тех пор как мать откровенно отвергла Ванессу, Брэд свел отношения с ней до минимума, а когда мать как-то раз приехала в Сан-Франциско повидаться с Тэдди, она отказалась видеться с Брэдом вместе с Сириной, а Брэд не пожелал встречаться с матерью без жены. Поэтому Маргарет Фуллертон упрямо покинула город, не повидав ни Брэда, ни Сирины, ни Ванессы. Тэдди мучительно переживал разлад в семье и умолял мать передумать, но она не согласилась. Как бы там ни было, она стояла на своем, как всегда, решительно.

Какие бы чувства ни питали к ней дедушка и бабушка, все это нисколько не волновало Ванессу. Она пребывала в неизменно счастливом и жизнерадостном настроении. В ее характере практически отсутствовали «плохие черты». Ее так страстно любили родители и дядя, что отсутствие иных обожателей не имело для нее никакого значения.

Вскоре после ее третьего дня рождения Сирина и Брэд сообщили Ванессе, что скоро у нее появится маленький братик или сестренка. Она захлопала в ладоши от восторга и торопливо помчалась наверх рисовать картинку для малыша. Она нарисовала слона, который больше походил на собаку. Сирина вставила рисунок в рамку и повесила в детской. На этот раз ребенку предстояло увидеть свет в августе. Тэдди уже вовсю подшучивал над Сириной. Он заканчивал обучение в июне, к тому времени она будет на седьмом месяце.

– Если ты рассчитываешь, что я все брошу в самом начале моей карьеры только ради того, чтобы принять у тебя роды, милая дама, ты просто сумасшедшая. Кроме того, мой рейтинг заметно возрос за последнее время.

Подобные разговоры стали семейной темой, после того как он принял ее первые роды. Сирина немного нервничала, что и на этот раз ребенок может появиться чересчур быстро. Врач предупредил ее, что такое вполне возможно, поэтому она пообещала не отходить далеко от дома и телефона в последние недели июля и начала августа.

После короткой поездки по Западу Тэдди в июле собирался вернуться в Нью-Йорк. С августа начиналась его работа в крупном нью-йоркском госпитале.

Окончание его учебы вызвало большой ажиотаж. Все приехали на церемонию выпуска: мать, Грег и Пэтти. Отец перенес инфаркт и очень плохо себя чувствовал, но все остальные собирались присутствовать при получении им диплома.

– Итак, доктор волнуется?

Утром в день вручения дипломов об окончании университета Брэд смотрел на своего брата, облаченного в шляпу и мантию. Тэдди улыбнулся. Ему исполнилось двадцать шесть, а Брэду тридцать восемь, но они казались одногодками. В Брэде сохранилось нечто мальчишеское, а Тэдди за годы учебы в Стенфорде заметно возмужал.

– Представляешь, не могу поверить. Я действительно буду врачом!

– Я понял это почти четыре года назад.