Даниэла Стил - Воспоминания

– Сирина… – Тэдди коснулся ее руки. – Я здесь.

– Брэд? – Она повернулась к нему.

– Нет, Тэдди.

Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась.

Когда Сирину выписали через два дня, она все еще оставалась в том же состоянии. В то же самое утро им предстояло похоронить ее сына в маленьком белом гробике. Когда гробик опустили в землю, Сирина потеряла сознание. На следующий день привезли тело Брэда, и Сирине пришлось ехать в штаб подписывать бумаги. Тэдди думал, что у нее не хватит сил. Но ей как-то это удалось. Сирина подписывала бумаги с выражением ужаса на лице, который переполнял и его душу.

А после всего этого предстояло встретиться еще и с Маргарет Фуллертон. Сирина настояла, что позвонит и сообщит обо всем сама. Мать Брэда не расплакалась от горя. В ее словах звучала лишь ярость и желание мести, когда она обвинила Сирину во всем случившемся. Если бы он не женился на ней, то не остался бы в армии и никогда не отправился бы в Корею. Дрожащим от ярости голосом она излила на нее свое горе, ей хотелось уничтожить несчастную девушку, и она напомнила ей о подписанном контракте.

– И не думай, что получишь от меня хотя бы грош для себя и для своего ребенка. Надеюсь, вы обе окажетесь в аду за то, что ты сделала с Брэдом.

Маргарет бросила трубку, и Сирина безутешно проплакала два часа подряд. Именно тогда в Тэдди проснулась ненависть к матери, которую, как он знал, питал к ней и Брэд. Единственное, что ему хотелось, – это защитить Сирину, но он ничего не мог поделать. Брэда не стало. Он не оставил завещания, но даже если бы он его и оставил, то это было бы слабым утешением для Сирины. Ей хотелось вернуть мужа. Ей не нужны были его деньги.

Маргарет Фуллертон приехала из Нью-Йорка в сопровождении Пэтти и Грега. Отец Брэда по-прежнему лежал больной и приехать не смог. По совету врача ему даже не сообщили этой страшной новости.

Тэдди встретил всех троих в аэропорту. Мать выглядела напряженной и суровой. Грег, казалось, отсутствовал, а Пэтти нервно болтала всю дорогу из аэропорта. Единственное, что сказала мать, когда они въезжали в город:

– Я не хочу видеть эту женщину.

Тэдди почувствовал, как внутри у него все сжалось.

– Но тебе придется. Она и так пережила слишком много, и тебе незачем причинять ей новые страдания.

– Она убила моего сына. – При этих словах в глазах Маргарет вспыхнула ненависть.

– Твой сын был убит в Корее во время служебной командировки, а Сирина только что потеряла ребенка.

– Это к лучшему. Она не смогла бы его содержать.

– Мне становится противно от твоих слов, – заявил Тэдди.

– Ты сделаешь правильно, если будешь держаться от нее подальше, Тэдди, если не хочешь поссориться со мной.

– Нет, этого я не сделаю.

Больше ничего не было сказано. Он оставил их в гостинице и вернулся обратно к Сирине.

На следующий день Маргарет стояла рядом с Пэтти и Грегом, а Тэдди между Сириной и Ванессой. Ванесса, казалось, совершенно не понимала, что происходит, а ее мать не отпускала руки Тэдди на протяжении всей церемонии. По окончании ей вручили сложенный государственный флаг. Сирина повернулась, медленно подошла к Маргарет и дрожащими руками протянула флаг матери Брэда. Возникло минутное колебание, когда глаза их встретились и задержались, затем Маргарет взяла флаг, не сказав ни слова благодарности. Она передала его Грегу, потом повернулась и пошла прочь, лицо ее скрывала черная вуаль. Сирина молча смотрела ей вслед.

После похорон Тэдди повез Сирину и Ванессу домой. В машине он посмотрел на жену брата и спросил:

– Зачем ты это сделала? – Сирина понимала, что он имел в виду флаг. – Не нужно было этого делать.

– Она его мать.

Глаза ее наполнились слезами. Встретившись с его взглядом, она внезапно опустила голову ему на плечо и зарыдала.

– О Господи, что же я буду без него делать?

Тэдди остановил машину и крепко обнял ее за плечи. Ванесса молча смотрела на них.

– Сирина?

Тедди осторожно подошел к ней сзади. Она сидела в саду, погруженном в густой туман, прислушиваясь к звукам противотуманных ревунов, доносившихся с залива. За прошедшие недели Сирина стала похожа на призрак. На нее было больно смотреть, она медленно угасала.

– Да?

– Ты должна прийти в себя, Сирина. Просто обязана.

– Зачем? – отрешенно проговорила она.

– Ради меня, ради себя, ради Ванессы… – Его глаза наполнились слезами. – Ради Брэда.

– Почему?

– Да потому, что ты должна, черт тебя подери! – Ему хотелось встряхнуть ее. – Если ты от всего отстранишься, что тогда станет с девочкой?

– Ты о ней позаботишься, верно? – Сирина пребывала в глубоком безразличии.

Он кивнул со вздохом:

– Конечно. Но дело вовсе не в том. Ей нужна ты.

– А ты? – Глаза ее изучающе всматривались в Тэдди. – Если я умру, ты станешь заботиться о ней?

– Ты не умрешь.

– Мне хочется.

Он взял ее за плечи и слегка встряхнул.

– Ты не можешь.

Тут оба они услышали детский голосок, долетевший до них из-за двери:

– Мамочка, ты мне очень нужна!

Ванессе приснился кошмар. От звука ее голоса Сирина вздрогнула и начала пробуждаться от собственного кошмара. Всю следующую неделю Тэдди помогал Сирине в поисках жилища. Она собрала свои самые ценные вещи и переехала на Пасифик-Гейтс. Их выбор пал на квартиру с двумя спальнями, окна которой выходили на залив. Большего на мизерную пенсию она не могла себе позволить. Сирина поняла: ей придется искать работу.

– Может быть, мне отправиться в город и начать торговать своим телом? – При этом она цинично взглянула на Тэдди.

Эта мысль, какой бы нелепой ни показалась, подтолкнула Сирину к размышлениям. На следующий день она отправилась в город и зашла в крупнейший магазин одежды. С полудня следующего дня ей предложили выйти на работу. Она вернулась домой и сообщила эту новость Тэдди.

– Сегодня я нашла работу.

– Какую?

Он волновался за нее. Ей так много пришлось пережить: потерю мужа, ребенка, дома. Сколько еще она сможет выдержать? Он уже много раз задавал себе этот вопрос.

– Моделью в магазине за семьдесят пять долларов в неделю.

– А кто станет присматривать за Ванессой?

– Найду кого-нибудь.

Когда она произнесла эти слова, в ее глазах горела решимость. Сирина не сдавалась, как бы жестоко с ней ни поступала жизнь. Она пережила потерю родителей, войну. Теперь не стало Брэда. Но она решила преодолеть все тяготы ради Ванессы.

Тэдди покачал головой:

– Я против. Это занятие не для тебя. Позволь мне помочь тебе.

Но Сирина не согласилась. Она нашла работу и сама обеспечит себя и Ванессу. Если работа сведет ее в могилу, она все равно пойдет на это. Она обязана сделать это ради Брэда. Прошло всего лишь три недели с тех пор, как Брэд погиб в Корее, и вот теперь США вели там настоящую войну.

Внезапно с испугом она посмотрела на Тэдди:

– Когда ты возвращаешься обратно в Нью-Йорк?

Сирина помнила, что он должен был приступить к работе в августе, а теперь уже июль. Но Тэдди медленно покачал головой:

– Я не еду.

– Остаешься? – На мгновение она оживилась и обрадовалась.

– Нет. – Он глубоко вздохнул. Он долго не решался сказать ей. – Я записался во флот. Хочу отправиться в Корею.

– Что?! – Сирина вскрикнула и непроизвольно схватила его за рукав. – Нет, ты не можешь! Нет, чтобы ты тоже…

Она тихо заплакала, продолжая держать Тэдди за руку. Он обнял ее и крепко прижал к себе, у него тоже по лицу текли слезы.

– Я должен. Ради него.

«И ради нее», – подумал он про себя.

– Когда ты уезжаешь?

– Может быть, через несколько дней, а может быть, через несколько недель. Во всяком случае, сразу же, как только призовут.

– А как же мы? – Внезапно Сирину охватил ужас.

– С вами все будет хорошо. – Он улыбнулся ей сквозь слезы. – Черт возьми, теперь у тебя есть работа.

– О, Тэдди, не уезжай! – Сирина крепко прижала его к себе, больше не прозвучало ни единого слова.

Так они и стояли, цепляясь за последние соломинки того, чего уже не было и никогда больше не будет. Точно так же, как ее детство закончилось в тот момент, когда пули Муссолини прошили тела ее родителей много лет назад, так и теперь завершился еще один этап ее жизни. Ей никогда не быть больше женой Брэда, никогда не ощутить его объятий. А теперь не будет рядом и Тэдди. Они стали взрослыми. За три короткие недели. Ранняя пора жизни окончилась.

В шесть часов утра в один из последних туманных дней июля Сирина стояла на пирсе в Окленде, прощаясь с Тэдди. Недели промелькнули так быстро, что ей не верилось, что он уже уезжает. Первое время она умоляла его передумать, но, наконец, согласилась с его решением. Судя по тому, как развивались события в Корее, рано или поздно ему пришлось бы ехать. Тэдди получил предписание и станет работать врачом где-нибудь в Корее. События, разумеется, разворачивались не так, как их планировали.

Для Сирины за эти два месяца весь мир перевернулся вверх дном. Теперь она вдова с Ванессой на руках и работает. Глядя на Тэдди в военной форме, она поняла, что единственный живой человек на этом свете, на которого она могла рассчитывать, сейчас уедет. Сирина прильнула к нему в последний раз и крепко зажмурилась, чтобы не брызнули слезы.

– О Господи, Тэдди… как я хочу, чтобы ты остался!

– Я тоже.

Пытаясь сыграть роль старшей сестры, она с деланной веселостью улыбнулась и проговорила:

– Будь хорошим мальчиком, надевай галоши, пиши мне по воскресеньям… – Затем срывающимся голосом добавила: – Не забывай нас…

– О, Сирина… как ты можешь так говорить!

Он крепко прижал ее к себе, и всякий, кто увидел бы их сейчас, сказал, что она прощается с мужем. Тэдди вытер слезы, бежавшие у нее по щекам, еще раз крепко обнял, отошел на шаг и, стараясь запечатлеть в памяти ее образ, внимательно посмотрел в последний раз.

– Я вернусь. Скоро. Побереги себя и Ванессу… ради меня.

Она кивнула, слезы ручьями потекли из глаз. Мимо них спешили люди, торопились подняться на борт корабля, отплывавшего через час. «Господи, как хочется остаться здесь, рядом с ней», – подумал Тэдди, глядя на нее. И тем не менее он понимал, что ему следует ехать. Он должен был поступить так ради самого себя и во имя брата, кто бы что ни говорил. Его мать в бешенстве вылетела из Нью-Йорка, грозя привести в действие различные пружины, использовать свои связи и вышибить его с военной службы. Но Тэдди настолько твердо стоял на своем, что в конце концов, даже она капитулировала. Следует уважать мотивы его действий и образ мыслей. Что ужасало больше всего, так это то, что его могли убить.

Сирина старалась не думать об этом, когда в последний раз прикоснулась к нему. Между ними существовала необыкновенная связь, возникшая с самого первого мгновения, которая особенно усилилась после того, как он принял Ванессу. Но за последние два месяца появилось нечто большее: находясь с Тэдди, Сирина словно держалась за Брэда. И вот теперь она теряла и Тэдди. Но оставалась надежда, что не навсегда.

– Сирина…

Он начал было что-то говорить, но умолк. Зазвучал корабельный гудок, заглушая все. Пришло время расставаться. Сирина почувствовала приступ паники. Тедди бросился к ней, крепко стиснул в объятиях и, не отпуская, проговорил:

– Я вернусь. Так и знай.

– Я люблю тебя.

Глаза ее наполнились слезами, она прокричала эти слова ему в ухо, еще крепче приникая к нему. Он кивнул, подхватил сумку и вместе с другими двинулся к трапу. Прошло несколько минут, прежде чем она вновь увидела его. Он стоял как раз над ней, на палубе, подняв руку, и теперь она уже не могла сдержать слезы. Они струились по щекам безудержно, пока не прозвучал еще один гудок, вторя противотуманным ревунам, периодически завывавшим вдали. Корабль начал медленно отходить от причала. Сирина чувствовала себя так, словно судно медленно вытягивало и увозило с собой ее сердце. Когда туман полностью поглотил корабль, она медленно повернулась и с низко опущенной головой побрела к машине, слезы неудержимо катились по ее щекам.

Ванесса ждала ее приезда вместе с няней. Ей не терпелось узнать, когда же вернется домой дядя Тэдди. Сирина призвала на помощь все свое самообладание, пытаясь объяснить девочке, что дядя Тэдди уехал очень далеко и надолго, но что он вернется сразу же, как только сможет. Сирина подбодрила ее тем, что сказала о множестве дел, которыми им предстоит заниматься вместе. Например, ходить в зоопарк, в ботанический сад, в японский чайный сад, в цирк, когда тот приедет в город… но прежде чем она смогла закончить, в ее глазах снова засверкали слезы, и она крепко обняла дочь.