Даниэла Стил - Воспоминания

– Откуда они узнали, что ты моя королева? – спросил он, счастливо улыбаясь Сирине.

– Наверное, кто-нибудь проболтался.

– Знаешь, что мне хотелось бы устроить на следующей неделе?

– Что, любимый? – Она улыбнулась, глядя на мужа. С ним все было совсем иначе, чем когда-то с Брэдом. Правда, и она теперь была на десять лет старше. С Василием она чувствовала себя настоящей женщиной, и ей нравилось быть его женой.

– Мне хотелось бы на несколько дней съездить в Афины. Лицо Сирины на миг омрачилось.

– Тебе не нравится эта идея?

– Мне нужно вернуться к Ванессе.

– Ей отлично с Марианной.

– Нет, это совсем не то.

Ванесса находилась в новом окружении, и ей нужна была мать. Сирине с большим трудом удалось убедить девочку отпустить ее на неделю.

– Тогда почему бы нам не заехать за ней в Лондон, чтобы потом вместе с ней отправиться в Афины?

– А как же школа?

Сирине стало не по себе от одной только мысли, как сложно все это может оказаться. За Василием порой трудно было успевать. Он делал то, что хотел, когда хотел, и не привык считаться с другими, а также с обстоятельствами, которыми изобиловала жизнь Сирины и которые ей приходилось учитывать.

– Разве нельзя немного прогулять школу?

Сирина решила, что легче уступить, чем спорить с Василием.

– Думаю, она могла бы.

– Отлично. В таком случае звоню брату и говорю, что мы приедем.

– У тебя есть брат? – удивилась Сирина: он ни разу ни словом не обмолвился о своих родственниках.

– Да. Андреас на три года старше меня, но намного серьезнее. – Василий добавил с удивлением: – У него четверо детей и толстая жена, он живет в Афинах и занимается семейным бизнесом. Я всегда предпочитал жизнь вблизи моих английских родственников. Андреас в душе чистокровный грек.

– С нетерпением жду встречи с ним.

– Уверен, и он с нетерпением ждет встречи с тобой.

В это было нетрудно поверить, когда они втроем на следующей неделе сошли с борта самолета. Андреас встречал их в афинском аэропорту с огромным букетом роз для Сирины, куклой и огромной коробкой шоколадок для Ванессы. Его дети в честь приезда Ванессы устроили дома небольшой вечер. Самому младшему ребенку Андреаса исполнилось пятнадцать, а старшему двадцать один, но все они с восторгом встретили приемную дочь Василия. До этого Василий никогда не женился на женщинах с детьми, и всех его родственников заинтриговала его жена с золотистыми волосами. Она оказалась настолько красива и грациозна, что даже Андреас был тронут до глубины души. Он тоже понравился Сирине. Андреас производил впечатление доброго, думающего и гораздо более серьезного, нежели Василий, человека. Хотя Василий и отзывался о нем как о негибком и упрямом, он вовсе не походил на такого. Андреас был цельным и ответственным человеком в отличие от Василия с его причудливым характером. Андреас был без ума от новой племянницы, которую он водил по Афинам с самым серьезным видом, показывая ей достопримечательности, которые, как он полагал, могли бы ей понравиться. Его собственные дети уходили в школу, а Василий и Сирина исчезали, отправляясь по своим делам. У Василия имелись тысячи всевозможных мест, которые он хотел показать Сирине. Ванесса была счастлива с Андре-асом. Он понравился ей даже больше приемного отца, который все еще казался ей несколько странным и был виновен в том, что слишком часто лишал ее общества матери. А Андреас напоминал ей Тэдди. Ванесса считала его красивее Василия. А когда она четыре раза подряд обыграла Андреаса в шахматы, то потеряла голову от счастья и влюбилась впервые в жизни.

Более недели они пробыли в Афинах, и, когда пришло время возвращаться обратно в Лондон, Ванесса ужасно расстроилась. Ей хотелось вечно играть в шахматы с Андреасом, которого она полюбила всей душой, но оба – и Василий, и Сирина – заявили, что им пора возвращаться к работе. Василия в Лондоне ждало несколько заказов, а Сирина уже договорилась с одним из агентств, куда ей предстояло зайти и показать свой альбом. В течение нескольких последующих недель вся семья была занята: Василий и Сирина работой, Ванесса учебой в школе – казалось, все катилось по рельсам нормальной семейной жизни.

Однажды Сирина ждала возвращения Василия из студии, но он не появлялся. Они уже на два часа опаздывали на прием. Сирина сидела в прекрасном золотистом платье, которое накануне получила из Парижа. Звонки в студию результата не дали. Она надеялась, что не случилось ничего серьезного, но когда появился Василий, она была шокирована. Он был грязным и взлохмаченным. Волосы растрепаны, под глазами темные круги, рубаха заляпана пятнами, ширинка на брюках расстегнута, он приближался к ней быстрой неровной походкой, словно включил не ту скорость.

– Василий?

Он выглядел так, словно его ограбили. Сирина видела, как утром он уходил в студию: та же синяя рубаха, песочного цвета брюки, твидовый жакет, который он купил совсем недавно. Теперь жакет исчез.

– С тобой все в порядке?

– Отлично. Через минуту переоденусь, – ответил он вполне нормальным голосом, но вид у него был ужасный. Встревожившись, Сирина пошла следом за ним наверх. Он оглянулся и пристально посмотрел на нее, Сирина заметила, что его покачивало.

– Зачем, черт подери, ты идешь за мной?

– Ты пьян? – Сирина смотрела ему в глаза, но при этих словах он откинул голову назад и рассмеялся.

– Я пьян?! Я пьян?! – повторял он снова и снова.

– Ты что, сошел с ума?

Сирина поняла, что он вовсе не пьян. Она пошла следом за ним в спальню, надеясь, что Ванесса не слышала их разговора.

– Василий, мы не можем идти… Ты не в состоянии.

Приблизившись к нему, она увидела, что глаза его стали сумасшедшими, губы двигались совершенно необычно, когда он повторял за ней все ее слова.

– Я не пойду, – заявила Сирина. В ее голосе прозвучала испуганная отчаянная нотка. Ей стало страшно. Сейчас она видела перед собой совершенно незнакомого, чужого человека.

– В чем дело? Ты стесняешься меня? – Он воинственно приблизился к ней. Сирина испуганно попятилась назад. – Думаешь, я тебя ударю? – Она не отвечала, но сильно побледнела. – Нет, черт тебя подери, ты ничтожная пыль у моих ног.

Сирину потрясли его слова, она повернулась и быстро вышла из комнаты. Спустя несколько минут он нашел ее в комнате Ванессы, где она извинялась перед дочерью за отмену поездки.

– Василий неважно себя чувствует, – спокойно проговорила Сирина.

– Неужели?! – раздался рев из-за двери. – Он чувствует себя отлично. Твоя мать лжет, Ванесса.

Дверь распахнулась. Василий слегка покачивался, глаза сумасшедше поблескивали.

Сирина поспешно бросилась к нему и осторожно стала выталкивать в коридор.

– Пожалуйста, давай поднимемся наверх.

– С какой стати? Я хочу поговорить с Ванессой. Привет, крошка, как прошел твой день?

Ванесса молчала, глаза ее округлились и стали огромными. Василий повернулся к Сирине, все еще стоя в дверях.

– Что ты сделала? Сказала ей, что я пьян? – грубо бросил он ей в лицо.

Сирина, оторопев, заморгала.

– Разве нет?

– Нет, глупая ты задница, я не пьян!

– Василий, – закричала Сирина, – убирайся из комнаты Ванессы!

– Боишься, что я сделаю то, что заставит тебя ревновать?

– Василий! – То был рык матери-львицы.

Василий повернулся и вышел из комнаты. Затем спустился на кухню, взял морозильный контейнер и вернулся в спальню крадучись, словно зверь.

– Хочешь потрахаться? – Он посмотрел на Сирину через плечо, затем открыл контейнер и достал оттуда тарелку с холодной картошкой. Вопрос был скорее риторическим.

Сирине хотелось встряхнуть его, привести в чувство.

– Скажи, ради Бога, что с тобой? Опять принимал свои таблетки?

Он покачал головой:

– Нет. А ты? Приняла?

Говорить с ним было совершенно невозможно. Через несколько минут Сирина ушла к Ванессе и закрылась с ней в ее спальне, где провела всю ночь.

На следующий день Василий проспал до полудня, и когда наконец, спустился вниз, было очевидно, что ему стыдно и что он весь разбит.

– Сирина… – Он посмотрел на нее, терзаемый угрызениями совести. – Мне так неловко.

– Еще бы. – Она холодно посмотрела на него. – Тебе также следует извиниться перед Ванессой. Что же все-таки случилось с тобой прошлой ночью?

– Не знаю… – Он опустил голову. – Выпил несколько рюмок. Наверное, алкоголь как-то странно подействовал. Больше такого не случится.

Но все повторилось вновь. Почти в точности. Один раз на следующей неделе и дважды через неделю. На день рождения Ванессы он пришел в жутком состоянии, а через два дня пропал на всю ночь. За прошедший месяц он совершенно изменился, и Сирина никак не могла понять почему. Василий стал совершенно другим человеком, непохожим на того, с кем она познакомилась. Он стал сердитым, злым, нахмуренным, подозрительным, и подобное состояние находило на него все чаще и чаще. Теперь время от времени он проводил ночь в студии, кричал на Сирину всякий раз, когда она просила его дать объяснения. Еще больше Сирина испугалась, когда за два дня до рождественских праздников пошла к врачу проконсультироваться из-за небольших недомоганий. У нее кружилась и болела голова, тошнило, перед глазами плыли красные круги, случалась бессонница. Все это, как она понимала, было от нервов. Она выматывалась, пытаясь защитить Ванессу от кошмара, и серьезно подумывала о возвращении домой, в Штаты.

– Миссис Арбас, – сказал врач, – не думаю, чтобы проблема заключалась в нервах.

– Нет?!

Неужели что-то серьезнее?

– Вы беременны.

– О Бог ты мой… – Она совершенно не подумала об этом.

Вечером Сирина сидела расстроенная и несчастная, глядя на огонь, пылавший в камине. Василий находился дома, вел себя очень тихо, но ей не хотелось ничего ему говорить. Аборты не были полностью запрещены в Англии, и она пока не решила, как поступить.

– Устала? – Вот уже полчаса Василий пытался завязать с ней разговор, но она только кивала.

– Да. – Она по-прежнему не смотрела на него. Наконец он подошел к ней, сел рядом и прикоснулся к руке.

– Сирина, было так ужасно?

Она повернулась к нему.

– Да, очень. Никак не могу понять. Ты словно сам не свой.

– Так оно и есть. – Он, казалось, знал то, о чем она не догадывалась. – Но я все изменю, обещаю. Я буду здесь с тобой и Ванессой до Рождества, затем кое-куда отправлюсь, и все будет в порядке. Клянусь.

Глаза его смотрели с печалью, в них стояли слезы.

– Василий… – Сирина затравленно взглянула на него. – Что происходит? Я ничего не понимаю.

– Не нужно ничего понимать. Это то, что никогда не должно стать частью твоей жизни.

Сирине хотелось спросить, что он имеет в виду. Наркотики? Но она не отважилась.

– Я позабочусь обо всем, я вновь стану тем, с кем ты познакомилась в Нью-Йорке.

Он нежно погладил ей шею, и Сирине захотелось поверить ему. Ей так его не хватало, она была очень напугана.

– Ты что-нибудь хочешь в подарок к Рождеству?

Она покачала головой. Муж даже не заметил, как плохо она себя чувствовала.

– Почему бы нам просто не побыть дома?

– А как насчет Ванессы?

– Я уже кое-что придумала для нее.

– А как насчет нас? Хочешь пойти на какие-нибудь приемы, вечера?

Сирина покачала головой, равнодушная, отрешенная и несчастная. Василию стало больно смотреть на нее.

– Сирина, дорогая… пожалуйста… все будет хорошо.

Она посмотрела на него, не зная, как быть. Сейчас он такой любящий, такой нежный, такой понимающий. Как же мог он превращаться в совершенно другого человека?

– Почему бы нам не лечь отдохнуть? Ты такая уставшая.

Сирина тихо вздохнула:

– Да.

Решив, что она уснула, Василий поднялся и на несколько часов заперся в ванной. Сирина проснулась, когда Василий вышел оттуда. Она встала, зашла в ванную комнату и вскрикнула. На туалетном столике рядом со скомканной и покрытой пятнами крови тканью лежал шприц, спички и чайная ложка.

– О Боже мой! – вырвалось у Сирины. Она не разобрала толком, что именно увидела, но почувствовала, что это нечто ужасное. Свет внезапно начал медленно меркнуть. Сирина вспомнила слова Тэдди о последней жене Василия… героин… И тут она поняла, что именно лежало у нее перед глазами.

Вдруг Сирина почувствовала, что Василий стоит позади нее, она ощущала его дыхание на затылке. Она повернулась – муж стоял, прислонившись к стене, почти падая, веки его закрылись, казалось, он вот-вот умрет. Охваченная ужасом, Сирина, отпрянула от него. Василий двинулся к ней, нечленораздельно бормоча что-то по поводу того, что она подглядывает и следит за ним. Объятая ужасом, Сирина бросилась вон из комнаты.

Накануне Рождества Сирина сидела за столом напротив Василия. Ее лицо было бледным, когда она ставила чашку с кофе на стол, руки заметно дрожали. В столовой они были одни. У Василия был вид, словно его только что набальзамировали, он сидел скованный, избегая встречаться взглядом с Сириной.