– А что, по-твоему, чувствовала я, когда узнала об этом, Василий? – Ее глаза сказали ему, как огромна была эта боль. – Как ты мог подумать, что я не узнаю? – По щекам Сирины медленно покатились слезы.

– Я думал, что никогда больше не сяду на иглу.

Она закрыла глаза и легла на подушки.

– Сирина, не надо… Дорогая, не беспокойся, не волнуйся.

– Как же не волноваться? – Она печально посмотрела на него. – Откуда мне знать, что ты не начнешь снова? – Теперь она ему не верила. Она ни во что больше не верила.

Василий торжественно поднял руку:

– Клянусь.

На протяжении следующих пяти месяцев он держал свое слово. Вел себя на редкость примерно, старался угодить Сирине абсолютно во всем, пытаясь загладить причиненную ей боль. Он с трепетом думал о будущем ребенке, рассказывал о нем всем своим знакомым, бесконечно говорил с друзьями, с клиентами, с моделями, все знали о его ребенке, и, конечно же, прежде всего он позвонил своему брату Андреасу. Андреас прислал им огромного плюшевого медведя. Такого большущего медведя Сирина в жизни не видела, теперь он сидел в комнате, которой предстояло стать детской. Одновременно Ванессе Андреас прислал красивую куклу-невесту в старинном платье.

Эти дни были днями любви и нежности между Сириной и Василием. Юношеское очарование, которое так привлекло ее в момент их первой встречи, возвратилось вновь, и они проводили многие часы, прогуливаясь по паркам и держась за руки. Дважды он возил Сирину в Париж. Пасхальные каникулы Ванессы они провели в Афинах вместе с Андреасом, его женой и детьми, на обратном пути домой они остановились в Венеции, где Сирина показала Василию дворец, некогда принадлежавший ее бабушке, и свои любимые уголки города. Время шло отлично, и, когда они вернулись домой. Сирина думала, что она никогда прежде не была так счастлива.

Ребенок должен был появиться на свет не раньше первых чисел августа. С начала июня Сирина принялась обустраивать детскую. Она купила несколько красивых маленьких одеял, а также чудесные картины с изображением персонажей из детских сказок. Ванесса оставила в покое все свои игрушки в предвкушении момента, когда появится живая маленькая куколка. По мере того как июнь подходил к концу, она с возрастающим нетерпением ждала появления ребенка. Сирина находилась на восьмом месяце беременности, когда Ванесса получила приглашение от Андреаса и его семьи отправиться в путешествие вокруг Греческих островов. Но девочке хотелось остаться с матерью и посмотреть на малыша, к тому же она побаивалась отправляться в такой дальний путь в одиночку. Она не хотела оставлять мать даже для того, чтобы съездить в гости к Тэдди, который предложил ей провести каникулы с ним в Штатах.

– После появления ребенка. – Так она отвечала на все без исключения предложения.

Сирина смеялась, когда и Василий точно так же отвечал на все приглашения.

Беременность проходила на удивление легко, единственное, что беспокоило Сирину, это то, что эти роды могут проходить так же, как те, когда родилась Ванесса. Если придется рожать дома, она знала, что помощи от Василия будет мало, он не обладал хладнокровием Тэдди. Он уже нервничал в ожидании родов, и когда Сирина ночью ворочалась в постели, то, бывало, вскакивал и смотрел на нее испуганными глазами:

– Уже? Началось?

– Нет, глупый, ложись, спи, – с улыбкой успокаивала его Сирина, устраиваясь поудобнее в постели и думая о ребенке и предстоящей жизни.

Между ними царили мир и спокойствие, и эпизод пристрастия Василия к героину казался теперь давним кошмаром. Но однажды, в первую неделю июля, Василий не пришел домой на ночь. Сначала Сирина подумала, что случилось какое-нибудь несчастье, например, авария, но затем, когда час проходил за часом, а никаких известий о нем не поступало, она со страхом начала задавать себе вопрос: неужели все началось вновь? Ужас и злость овладели ею. Она прождала его до самого рассвета. В пять утра Сирина услышала, как он поднялся по ступенькам крыльца, громко хлопнула входная дверь. Босиком она спустилась по лестнице, ребенок внутри нее беспокойно шевелился. Сирине стало страшно, она боялась того, что может увидеть, но понимала, что должна это увидеть своими глазами, убедиться, не начал ли он вновь употреблять наркотики. Прежние кошмары ожили вновь в одну-единственную ночь.

Она стояла на середине лестницы, он – внизу, в холле, его глаза встретились с ее, он попытался напустить на себя искусственно бравый вид: улыбнулся широкой улыбкой кинозвезды.

По его виду Сирина сразу же догадалась, что он явно не в себе. Он был нервным и дурашливым, когда устремился к ней, стараясь сделать вид, будто ничего необычного нет в том, что он заявился домой в пять утра.

– Привет, дорогая, как малыш? – Голос его опять звучал с хрипотцой.

Сирина еще тогда, перед Рождеством, обратила внимание, что всякий раз, когда он принимал героин, голос его менялся. Ей стало не по себе, что именно теперь он вновь принялся за старое. Ничего не говоря, она стояла и смотрела на него. Василий быстро взбежал по ступеням и попытался поцеловать жену, но она в ужасе отстранилась, отлично понимая, что с ним творится.

– Где ты был?

Глупее вопроса не придумать, и Сирина понимала это. Дело вовсе не в том, где он был, а в том, что он сделал. Не дожидаясь ответа, она повернулась и начала подниматься по лестнице так быстро, как только могла. У нее было такое ощущение, что в любой миг могли начаться роды. Она чувствовала такое напряжение, такие частые судороги внутри после долгой бессонной ночи, что никак не могла понять, начались ли схватки или же она просто неважно себя чувствовала.

– Ну, не будь так чертовски сердита! – громко крикнул Василий, когда она добралась до спальни.

Сирина резко повернулась с выражением ярости во взгляде.

– Не шуми, а то разбудишь Ванессу.

Однако внутри Сирины бушевала не столько ярость, сколько ужас и отчаяние. Демоны, жившие в душе Василия, вновь вторгались в ее жизнь.

– К черту Ванессу, эту маленькую сучку!

Разъяренная Сирина бросилась на Василия. Она попыталась дать ему пощечину, но он перехватил ее руку и отбросил Сирину назад так, что она ударилась спиной о стену. От удара она пошатнулась и, застонав, начала медленно оседать на пол, но не столько от боли, сколько от неожиданности. Он возвышался над ней, и когда она взглянула на него глазами, полными слез, то увидела в его глазах тот же сумасшедший блеск, который вспыхивал всякий раз, когда он принимал героин. Старый кошмар ожил вновь, у нее не было больше сил. Сирина почувствовала, как в ней закипает неконтролируемая злость.

– Меня тошнит от тебя! – Она поднялась на ноги, каждая клеточка ее тела дрожала от злости, она замахнулась, чтобы ударить его. Василий вновь перехватил ее руку. Тыльной стороной ладони он ударил Сирину по лицу, и она рухнула на пол. Не успела она коснуться пола, как распахнулась дверь спальни и вбежала Ванесса.

– Уходи в свою комнату! – быстро проговорила Сирина, не желая, чтобы девочка присутствовала при сцене, но прежде чем Ванесса успела уйти, Василий грубо толкнул ее, и она упала на пол рядом с Сириной.

– Вот вам, плаксивые бабы! Держитесь друг за дружку. – Он повернулся и презрительно сплюнул через плечо. – Дуры!

Сирина шепотом сказала Ванессе, чтобы та отправлялась к себе в комнату, но Ванесса отказалась, в ее глазах застыл ужас.

– Он будет бить тебя.

– Нет, не будет! – Сирина тоже этого боялась, но не хотела, чтобы Ванесса это видела.

– Нет, будет. – Ванесса начала всхлипывать, прижимаясь к матери.

– Дорогая, пожалуйста!

Осторожно Сирина поднялась с пола и отвела девочку в ее комнату. Прошло полтора часа, прежде чем она вернулась к Василию. Тот сидел в кресле, опустив голову на грудь, между пальцами дымилась сигарета.

– Что? – Он поднял голову, словно она что-то сказала, и посмотрел в ее направлении. – Я тебя слышу.

– Я не сказала ни слова. – Сирина тихо закрыла за собой дверь, ненавидя его каждой своей клеточкой. – Но мне хочется тебе высказать все. Хочу, чтобы ты знал, сукин сын, что, когда наступит утро, я отправлюсь к своему адвокату, а после этого уеду в Штаты.

– И что это доказывает? Кто будет содержать твоего ребенка?

– Сама.

Когда Василий принимал наркотики, в нем проступало что-то дьявольское и злое. Видя его в таком состоянии, Сирина начинала ненавидеть его лютой ненавистью. Это зло уничтожало в нем все хорошее и доброе, что было раньше, убивало надежды и все ее мечты. Сирине хотелось одного – бежать. Она направилась к двери, но даже в своем полусонном состоянии он внезапно вскочил с кресла и бросился к ней.

Схватив ее за руку, он поволок ее к кровати.

– Ложись!

– Я не хочу здесь спать. – Сирина дрожала, но старалась не подавать виду. Судороги становились все сильнее и болезненнее, она едва находила в себе силы стоять ровно. Затем вопреки самой себе она попыталась вырваться от него. – Не хочу даже быть рядом с тобой.

– Это еще почему? Я тебе противен?! – Злобные глаза, поблескивая, смотрели на нее.

– Оставь меня. Больно руку.

– Будет еще больнее, если не начнешь вести себя как следует.

– Что, черт подери, это значит? – Сирина понимала, что не следует с ним спорить сейчас, когда он находится под действием наркотиков, но ничего не могла поделать с собой. Ей хотелось вернуть его в нормальное состояние. – Неужели ты думаешь, что я соглашусь терпеть все это и останусь с тобой? Проклятие! Можешь идти к черту. Завтра же уеду отсюда.

– Неужели? – Он приблизился к ней на шаг. – Неужели?..

Сирину трясла безудержная нервная дрожь. Василий стоял рядом, возвышаясь над ней. Затем, словно лишившись последних сил, Силина упала на кровать и зарыдала. Она проплакала целый час. Василий не приближался к ней. Когда слезы иссякли, она уснула. Наутро Сирина встала только в одиннадцать часов, Василий лежал рядом и храпел. Сирина на цыпочках вышла из спальни и отправилась на поиски Ванессы, но Марианна уже увела девочку на прогулку. Сирина медленно обошла дом, она понимала, что нужно уехать, увезти отсюда Ванессу до того, как дела зайдут слишком далеко. Она должна уйти ради неродившегося ребенка. И тем не менее, при мысли об уходе Сирину охватывала непонятно откуда бравшаяся паника. Может быть, Василий прав – кто ей поможет? Куда теперь идти? Она не может рассчитывать на то, что Тэдди поможет этому ребенку, а кроме Тэдди, у нее никого не осталось. Сирина чувствовала себя как в западне. Несчастная женщина сидела на нижней ступеньке лестницы, ведшей на второй этаж. Она не слышала, как подошел Василий. Ощутив на плече его руку, она вскрикнула и отпрянула. Повернувшись, увидела его изможденное лицо. На этот раз губительное действие наркотиков сказалось гораздо раньше, чем прежде, буквально через несколько часов. Раньше, чтобы довести себя до такого состояния, ему требовались недели. Он был осунувшимся и бледным.

– С тобой все в порядке?

На лице Сирины отразился ужас. Она кивнула, глядя на Василия с презрением, не в силах удержаться от слез. Он спросил приглушенным голосом:

– Я тебя ударил?

– Нет, – ответила Сирина, – но ты напугал Ванессу.

Сама она словно не существовала, лишь два человека имели для нее значение – Ванесса и неродившийся ребенок. О себе она совершенно не думала. Ее не волновало даже, если бы он убил ее. Сирине не хотелось, чтобы он причинил страдания детям. Но защищать их от него оказалось ужасно трудным делом. В ее жизни настал период, когда ей, как никогда, нужны были помощь и забота, а вместо этого ей приходилось бороться с кошмаром – с ним.

– Что ты собираешься делать? – Сирина печально смотрела на Василия. Он больше не был тем, кого она знала. За одну ночь он, тот прежний, исчез.

– Не знаю. Думаю, сам смогу справиться на этот раз. Я всего лишь несколько раз принимал дозу…

– Несколько раз?!

Сирина оторопела. Значит, она не замечала. В то же время она удивилась, что он настолько откровенен. Весной, когда они находились в Афинах, она говорила на эту тему с Андреасом, и тот сказал, что Василий, когда принимал наркотики, становился скрытным и никогда не признавался в этом. Итак, он сказал «несколько раз». Сколько же это означает в действительности?

– Но почему сейчас?

– Откуда я знаю? – ответил он раздражаясь.

– Ты опять ляжешь в госпиталь? – Сирина вопросительно посмотрела на него и почувствовала, как живот передернула судорога.

– На этот раз мне это не нужно.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что знаю, черт возьми. – Она действовала ему на нервы. – Почему бы тебе не подняться наверх и не улечься в постель?

Сирина заметила, что на нем были джинсы, рубаха, которую он надевал вчера, и ботинки на босу ногу.

– Ты куда-то собрался?

– Мне нужно забрать пленки.