Не в силах больше стоять на подкашивающихся ногах, я аккуратно опустилась на колени, при этом не отрывая взгляда от происходящего за дверью.

– Он никак не реагирует! – вдруг заговорил бритоголовый, маячивший взад-вперёд словно заведённый. – Прошло уже семь часов с момента, как мы отправили ему видеозапись. Почему он молчит?

– Слишком много… – сжато ответил бородатый качок, предположительно арабского происхождения. – Мы запросили за неё слишком много.

– Максуд прав, – отозвался самый молодой из присутствующих и самый мелкий, не смотря на свои достаточно прокаченные бицепсы. На вид ему было не больше двадцати пяти. – Три миллиона долларов – это нереальная сумма.

– Цену устанавливали не мы! – бритоголовый явно был зол. – Не забывайте, что из этих денег нам положено лишь триста тысяч чистыми каждому.

– Это безумие, – упираясь ладонями в колени, замотал головой молодой.

– Гейл, ты что, сомневаешься? – остановившись напротив парня, бритоголовый нагнулся к его лицу. – Забыл, на что потратишь половину своих денег? Я тебе напомню: твоей девушке необходима пересадка почки. Мы-то с Максудом прокутим своё на шлюх, а тебе свою красотку спасать нужно, пока она до конца следующего месяца не загнулась.

– Вилмар, отстань от него, – отозвался Максуд, почесав свою густую бороду. – Ответь мне, мы действительно её грохнем, если не получим денег?

– Сначала я её трахну, потом можешь ты, а Гейлу можно не оставлять, он без пяти минут женатик… – бритоголовый сделал пошлые движения руками. – Естественно мы её грохнем потом. Нам не нужно, чтобы она нас сдала.

– А если мы всё-таки получим деньги? – поинтересовался Гейл. – Если за неё и вправду заплатят такие большие деньги, тогда будет опасно её убивать.

– Гейл хочет сказать, что если за девку готовы будут платить три миллиона чистыми, значит за её смерть нас не простят… – отозвался Максуд.

– Парни, вы видите где-нибудь деньги? – бритоголовый начал снова раздражаться. – Даже за королеву Британии никто не заплатит столько, не то что за эту красотку! Прошло уже семь часов – ответа нет. Очевидно, что кому-то на неё наплевать.

– Этот кто-то может… – хотел что-то сказать Гейл, но бритоголовый отказывался слушать.

– Мне надоело ждать, – грубо оборвал своего молодого напарника он. – Я иду развлекаться с девчонкой. Присоединяйтесь.

Амбал направился к двери. Отстранившись от неё, я села, прильнув дрожащей от страха спиной к холодной бетонной стене.

Дверь отворилась с таким душераздирающим скрежетом, что мне мгновенно стало ещё хуже. Я уже едва сдерживалась, чтобы не начать клацать зубами.

Наши взгляды пересеклись мгновенно. Он ухмыльнулся, я же пыталась не выдавать своего ужаса.

– Эй, ребята, девчонка наконец очнулась, – ещё шире заулыбался кривой ухмылкой вошедший. – Ну что, развлечёмся? – он начал ко мне приближаться, но я не сдвинулась с места. В помещение вошли бородатый и молодой, а бритоголовый сел напротив меня на корточки. – Красотка… – он провёл по моей скуле указательным пальцем, но и в этот раз я не дрогнула и не отвела от него своего наигранно холодного взгляда, хотя моё сердце уже едва не выпрыгивало наружу. Пересилив себя, я заговорила отстранённым тоном, глядя прямо в глаза агрессору:

– У кого вы потребовали за меня выкуп?

– Тремя миллионами больше, тремя меньше… Для того, кто имеет миллиарды, эта сумма покажется незначительной. Но только если Дариан Риордан в тебе заинтересован.

Услышав имя Дариана, со мной, по-видимому, случилась истерика. Иначе как объяснить то, что я вдруг начала вслух смеяться?

Идиоты!.. Они попросили деньги у того, кто не заплатит за меня ни цента! Хотя, кажется, Дариан говорил “ни доллара”. Я не могла остановить свой смех… Надо же, они и вправду попросили за меня три миллиона долларов! Причём у человека, который буквально вчера вслух признался в том, что ненавидит меня!..

– Тебя это веселит? – явно напрягся бритоголовый, и, как только он заговорил, меня накрыла ужасающая волна осознания: они не увидят деньги!.. Меня и вправду пристрелят!

– Если вы хоть пальцем меня коснётесь, Дариан вас прикончит, – решилась на мгновенный блеф я.

– Прошло уже семь часов с момента, как он получил от нас видеозапись, на которой Максуд хватает тебя за волосы и бьёт в живот, – прищурился бритоголовый. – Твой Дариан до сих пор не изъявил желания заплатить за тебя хотя бы четверть запрашиваемой суммы. Если он не отзовётся к окончанию первых двадцати четырёх часов, – мужчина нагнулся к моему уху и следующие свои слова произнёс максимально чётко, – я тебя изнасилую, красавица. Дважды.

Я закрыла глаза, чтобы не встретиться с подонком взглядом, и просидела с закрытыми глазами до тех пор, пока не услышала душераздирающий скрежет двери, закрывающейся на тяжёлый засов с обратной стороны.

Раскрыв глаза, я посмотрела на дырявый потолок, из которого в амбар проникали густые солнечные лучи.

“Ладно бы ещё тысяч сто”, – начало грустно крутиться у меня в голове. – “Максимум пятьсот… За пятьсот он когда-то уже меня покупал… Но три миллиона… Это приговор. Дариан не заплатит столько за меня. Я ведь не Ирма. Теперь мне точно конец”.

Глава 30

Следующие несколько часов я, прислонившись спиной и затылком к шершавой стене, обездвижено просидела у двери, надеясь подслушать хоть что-нибудь важное, и моё терпение было вознаграждено. Во-первых, я могла не сомневаться в том, что за моим похищением стоят те самые бывшие спонсоры клуба, которые перед этим мне угрожали. Они же назначили за меня цену Дариану и, судя по всему, не надейся они на то, что он заплатит за меня хоть сколько-нибудь, они бы прикончили меня так же быстро, как это произошло с Робином. О Робине я услышала вскользь. Бритоголовый Вилмар сказал арабу Максуду, что в Роба стрелял один из двух его братьев, тот, который был старшим. Исходя из его слов, он презирал своего младшего брата за то, что тот выбрал спокойную семейную жизнь, однако он гордился старшим своим братом, который мог всадить пулю прямо в человеческое сердце с расстояния в целых сто метров. Правда, как оказалось, это умение в итоге никак не помогло ему спасти свою шкуру: убийца Робина умер после перестрелки с полицейскими, произошедшей в Абердине в декабре прошлого года. Знаю, радоваться чьей-то смерти недопустимо, но узнав о том, что предполагаемый убийца Робина умер истекая кровью, в жутких мучениях, я испытала отчётливое облегчение. Я подозревала, что я испорченный человек, но сама мысль о том, что тело убийцы Роба было изрешечено двадцать одним пулевым ранением, если только Вилмар не преувеличивал, заставляло меня сжимать кулаки от удовлетворения.

Вторая информация, которая могла бы быть более ценной, если бы говорившие не ушли слишком далеко от двери и я смогла бы расслышать всё более подробно, касалась Дариана. Я чётко расслышала, как Максуд произнёс фамилию Риордан, после чего Гейл схватил ноутбук и вышел в другую комнату с остальными.

Судя по всему, Он вышел на связь. Я бросила взгляд на часы: было ровно девять часов.

Так больше ничего и не услышав, я снова облокотилась спиной о стену.

Итак, что я знала? Моё похищение организовали бывшие спонсоры футбольного клуба Робина. Они же стояли за его убийством, которое совершил умерший полгода назад старший брат Вилмара. Вилмар – бритоголовый амбал с завышенным либидо, Максуд – бородатый исламист с татуировкой скорпиона на шее возле правого уха и, наконец, Гейл – парень, ввязавшийся в это дерьмо ради оплаты операции по пересадке почки для своей девушки.

Информации много и вся она ценная, но зачем она мне, если из этой истории мне всё равно не выбраться живой?

Выбраться…

Я снова начала оглядываться по сторонам. Два широких окна были расположены слишком высоко, практически у самого потолка, чтобы можно было надеяться выскользнуть через них. До этих окон я даже допрыгнуть бы не смогла. Однако было ещё окно, на стене справа, но оно было зарешечено. Часом ранее я уже подтягивалась на этих решетках, чтобы посмотреть, что находится снаружи, но ничего кроме голого поля не увидела. Решетка же была слишком крепкой, чтобы надеяться её сорвать, и всё равно я потратила битый час на то, чтобы убедиться в её прочности наверняка. Всё было бесполезно. Я оказалась в идеальной мышеловке с горой зерна под ногами. Которое, кстати, со временем можно было бы использовать в качестве пищи, если бы мысль о том, что при вскрытии моего трупа в моём желудке обнаружат зерно, не заставляла меня морщить носом. Моя самооценка всё ещё была слишком завышена для подобного. Раз уж мне предстоит умереть в ближайшие пару суток, тогда и утолять неизбежный голод зерном бессмысленно – меня ведь не голодная смерть ожидает, а огнестрельная.

Больше чем есть, мне сейчас хотелось только пить. Моё горло пересохло и першило, язык начал напоминать сухой наждак, слюна практически перестала выделяться. Я буквально умирала от жажды и, судя по всему, немалое влияние на это моё состояние оказал тот препарат, при помощи которого меня усыпляли. В общем, мне всерьёз грозило обезвоживание.

Ночь была долгой. И неожиданно холодной. Мои похитители куда-то ушли и возвращаться не собирались, поэтому я отошла от двери, чтобы лечь на более высокий слой зерна. Сначала, слыша едва уловимые шорохи мышей где-то совсем рядом, я думала, что у меня не получится заснуть, но мой организм оказался слишком истощён, чтобы сопротивляться сну. Глядя на застеклённый участок недосягаемого потолка, я видела звёзды, что в очередной раз подтверждало мои догадки о том, что я нахожусь вне города.

Я не замечала, как мои веки сами по себе начинали медленно закрываться и, возможно, заснула бы гораздо раньше, если бы не туго связывающая мои запястья бечёвка, вызывающая в руках серьёзные болевые ощущения и уже начавшая угрожать мне кровавыми синяками.

Меньше всего мне хотелось думать об угрозе, брошенной мне бритоголовым. Быть изнасилованной перед смертью куда страшнее, чем умирать в муках…

Впервые за эти страшные сутки я неожиданно разрешила себе поплакать, но жидкости в моём организме осталось настолько мало, что её хватило только на пару горячих капель, медленно скатившихся по пульсирующим вискам. Дальше мне пришлось плакать всухую.


Я проснулась оттого, что кто-то резко дёрнул меня за правую ногу, буквально стащив моё тело вниз по зерну. Я не сразу поняла, что происходит. Голова болела от явного недостатка жидкости в организме, и, не смотря на падающий рядом со мной яркий солнечный луч, в котором клубились сотни мелких пылинок, мне было холодно. Вдыхая пыль пересохшим горлом, я не смогла удержаться от лёгкого сухого кашля. Наконец я поняла, что передо мной стоит Вилмар – это он стянул меня за ногу.

– Хочешь новость? – самодовольно произнёс бритоголовый, положив большие пальцы на крупную пряжку своего ремня. – Твой миллиардер откликнулся, – резко нагнувшись, Вилмар схватил меня за левый локоть и заставил меня встать на ноги.

За прошедшее время мои запястья стали болеть ещё сильнее. Не знаю, от этой ли боли, или от той, которую вызвали впившиеся в мой локоть безжалостные пальцы, но я поморщилась.

– Риордан сказал, что не собирается платить за тебя, сучка. Мудрый мужик. За три миллиона я бы тоже смог купить себе гаремы таких тёлок, как ты: смысл переплачивать такие бабки за одну?

Он схватил меня за лицо и попытался притянуть к себе, но я резко дёрнулась и вырвалась из его хватки, что его разозлило ещё больше. Он размахнулся и влепил мне такую мощную пощёчину, что я мгновенно опрокинулась назад. Зерно смягчило удар от падения, но уже в следующую секунду я почувствовала солоновато-ржавый привкус крови во рту. Моя нижняя губа, ближе к левому углу, лопнула, и теперь кровь обильно хлестала из раны, уверенно заливая собой мой приоткрытый рот. Но страх во мне вызвала не боль и даже не кровь, а то, что бритоголовый начал расстёгивать свой ремень. Интуитивно я начала пятиться назад, но он снова схватил меня за ногу и подтянул к себе. В этот момент я не выдержала и завизжала так громко, что сидящие под крышей голуби, испугавшись, вспорхнули со своих мест и начали кружить у меня над головой, по очереди вылетая в дыру над одним из окон.

Не знаю, сколько бы мне пришлось ещё отбиваться, как вдруг за спиной Вилмара появился Гейл и начал его оттаскивать от меня.

– Вилмар, остановись! Так нельзя… – прокричал парень, и Вилмар, выпустив мою ногу, вдруг схватил своего напарника за грудки. Я сразу же машинально начала отползать в противоположную от них сторону, а Вилмар начал кричать Гейлу прямо в лицо:

– Не смей мне указывать, что можно, а что нельзя, молокосос! Это моя добыча и моё право распоряжаться с ней так, как я сочту нужным!..

– Эй! – рядом со спорящими внезапно возник Максуд. – Что здесь происходит? – он отпихнул повздоривших друг от друга.

– Вилмар хочет её изнасиловать, – задыхаясь от злости, прорычал Гейл.