Anne Dar - Восставшие из пепла

Я сделала судорожный глоток из своего бокала, но поняв, что этого мало, опрокинула в себя всю порцию залпом. Нет, семнадцать лет – это слишком долго, как для продолжительности моей многострадальной жизни. С этим сроком определённо нужно что-то делать… Нужно сокращать.

Нат позвонила мне ещё до того, как Полина ушла и на моём пороге объявились Пандора, мама, Пени и Миша. Огневолосая тоже хотела приехать, но из-за внезапно открывшегося на позднем сроке беременности токсикоза ей прописали постельный режим, так что Байрон уже третий день как не выпускал её дальше пределов спальни и уборной.

Решив не уточнять причину внезапно открывшегося токсикоза, опасаясь услышать, что это могло случиться с моей подругой на фоне переживаний, связанных с моим похищением, я уверила рыжеволосую, что со мной всё в порядке.

Не успела я закрыть за Полиной дверь, положить телефонную трубку на место и дойти до кухни, чтобы налить себе ещё вина, как в мою дверь позвонили. В итоге мне пришлось делить свою порцию вина на пятерых, что лично я восприняла не без досады.

– Три миллиона! – восклицала Пандора, открывая последнюю бутылку вина, каким-то чудом сохранившуюся в моих закромах. – Он действительно отстегнул за тебя три миллиона!

– И как только ты теперь будешь с этим жить, – косо посмотрев на меня, ухмыльнулась Миша.

– Ты о чём? – непонимающе посмотрела на неё мама.

– Может быть ты забыла, но Таша у нас достаточно гордая личность, – усмехаясь, Миша наливала в свой бокал виноградный сок.

– Дорогая, как он уводил тебя из больницы! – продолжала восклицать Пандора, как вдруг обратилась ко всем собравшимся на кухне, кроме меня. – Кто-нибудь кроме меня ещё заметил, какие широкие у этого мужчины плечи? Я в восторге!

– Замечательно, – раздражённо процедила я. – Только давайте вы все будете восторгаться Риорданом за пределами квартиры Робина.

С этими словами я вышла из кухни, оставив позади себя звенящую тишину.

Никто больше не заговаривал о Дариане, но я буквально слышала, как настойчиво жужжат их мысли об этом мужчине. И с этим тоже нужно было что-то делать.

Дариан позаботился о том, чтобы слушание было закрытым. И тем не менее у входа в здание суда меня ожидала целая облава из журналистов. Хорошо, что этим утром у меня не было желания сопротивляться и я с лёгкостью согласилась на приставленную ко мне Дарианом охрану, состоящую из пяти амбалов. Они с лёгкостью, присущей парящим в воздухе балеринам, сопроводили меня внутрь здания, растолкав журналистов и фотографов в разные стороны. Ещё спустя час в разнообразных СМИ начнётся обсуждение того, что я пользуюсь охраной Дариана Риордана, но эту волну уже было не остановить. Всё Британское сообщество и даже за его пределами все знали о том, что у меня с Дарианом роман. Так утверждали все СМИ. После того, как за тебя заплатили три миллиона чистыми и эта информация просочилась в общественные массы, сложно отрицать факт наличия сексуальной связи между тобой (человеком, за которого отвалили мощный капитал), и знаменитым миллиардером (человеком, который этот мощный капитал отвалил). Всё и для всех было очевидно, но только не для меня. Между мной и Дарианом на самом деле не было никакого романа. По крайней мере в моём ви́дении сложившейся ситуации. Всё ещё было не настолько запущено, чтобы обзывать это романом. Да, мы недавно переспали один раз, да, в прошлом регулярно спали до этого и я даже была от него беременна, да, он готов был лишиться ради меня миллионов, да, он меня кормил на своей кухне и, да, он укладывал меня спать в свою постель… Но это, по-моему, всё ещё нельзя называть романом. Тогда чем это можно назвать?.. СМИ долго не задумывались:

“…У молодой вдовы Робинсон бурный роман с миллиардером Дарианом Риорданом, с которым, как утверждает приближённый к паре источник, у неё были весьма серьёзные отношения ещё до замужества…”;

“…Напомним, со смерти Робина Робинсона прошло всего четырнадцать месяцев – это много или мало?..”;

“…У Таши Палмер оказался хороший вкус – сначала Робинсон, затем Риордан… Вверх по лестнице – кто будет следующим?.. Кажется, что выше Риордана уже некуда…”

Сидя в зале суда, я смотрела на стоящий передо мной стакан воды и медленно приходила к выводу о том, что падать ниже уже некуда. Это финиш. Моя жизнь не удалась. Всё, что мне от неё когда-то досталось – это красота. С ней же мне из неё нужно и уйти. Чисто, мирно, чтобы никакой грязи и сумасшествия. Спокойно… Спокойно… Спокойно…

Заседание длилось два часа. Всех обвиняемых – трёх бывших спонсоров футбольного клуба, Максуда Аббаса и Вилмара Майерза – признали виновными. Филмора Майерза признали виновным в смерти Робина Робинсона посмертно. Франклина Майерза, несчастного брата этих двух тварей, отпустили из зала суда до оглашения приговора. Я же осталась до конца, чтобы не пропустить заветные слова о том, что повторного слушания не будет и приговоры обжалованию не подлежат. Я знала, что за исходом этого дела стоит Дариан, но на сей раз мне было наплевать на гордость и прочии предрассудки. Для меня было важно знать, что смерть Робина отомщена. И, возможно, я почувствовала удовлетворение от того, что в какой-то мере я тоже была отомщена.

Однако сразу после мимолётного облегчения на меня обрушилась депрессивная лава, из-под которой было не продохнуть. Казалось, что это никогда не закончится… Всё это… Вся эта жизнь…

Чтобы вновь не отбивать меня от газетчиков, охрана проводила меня через чёрный выход. Я не спрашивала, по чьему приказу. Я так устала, что мне просто не хотелось тратить энергию на вопросы с очевидными ответами.

Сев на заднее сиденье огромного чёрного мерседеса, я уставилась ничего невидящим взглядом в внутрисалонную перегородку, отделяющую передние водительские места от задних пассажирских. Автомобиль тронулся и Дариан взял меня за руку. Из-за его горящей кожи я резко почувствовала, насколько моя рука ледяная, но не отстранила её. То ли мне хотелось согреться, то ли не хотелось двигаться, то ли ещё что-то… Не знаю. Я чувствовала, как моё тело начинало постепенно охлаждаться, словно подсознательно готовя себя…

Я закрыла глаза.

Всю дорогу я смотрела в окно, поэтому когда мы подъехали к моему дому, я уже была готова вытащить свою руку из-под руки Дариана, но он не собирался её выпускать.

– Расскажи мне, Таша, – полушёпотом начал он, но не потому, что водитель мог нас услышать – начни Дариан кричать, едва ли тот чётко расслышал бы его слова из-за своей перегородки – а потому, что он так чувствовал. – Как ты себя чувствуешь?

Я чувствовала себя убитой. Почти. И он не должен был об этом догадаться… Но всё же факт того, что внутри моей души случился переворот, от него было невозможно утаить.

– Когда Вилмар в первый раз хотел меня изнасиловать, меня спас Гейл, – произнесла я и сразу же почувствовала, как Дариан сжал мою руку сильнее. – Но он вернулся снова. Не закончил начатое лишь потому, что Максуд выиграл меня в кости. Но Максуд был так пьян, что не смог ничего сделать.

– Таша…

Я почему-то отчётливо почувствовала, что Дариану больно это слушать, но я твёрдо решила, что раз начала, значит закончу свою исповедь:

– При Максуде оказался кинжал. И знаешь, о чём я первым делом подумала, получив его в руки? О том, что заколю этого пьяного подонка… – я гулко сглотнула, кончиками пальцев ощутив жало леденящего мою душу ужаса. – Я всерьёз хотела убить беззащитного человека… – наконец выдавила из своего сжатого нутра страшное признание я, но Дариан не позволил мне договорить.

– Он не был беззащитным…

– Он был в отключке, – несогласно замахала головой я.

– Он тебе угрожал.

– Всё равно, – продолжала настаивать я. – Даже если бы он был вооружён до зубов, я всё равно всерьёз хотела его убить. Человека.

– Это нормально…

– Это ненормально, Дариан. Ненормально. Но… Убей я хоть роту таких Максудов, ты бы и в этом случае меня оправдал, верно?

– Верно, – сдвинул брови Дариан и, сжато выдохнув, добавил. – Таша, они тебя просто пугали. Они бы тебе ничего не сделали. Никто тебе ничего не сделает… – сжав мои пальцы, он заглянул мне в глаза ещё глубже. – Даже я…

– Допустим, ты можешь защитить меня ото всех и даже от себя, но никто не сможет защитить меня от меня…

– Я смогу.

– Нет.

– Таша, я смогу, – уверенно произнёс он, одной рукой продолжая сжимать мою руку, а тыльной стороной второй руки вдруг неожиданно и нежно погладил меня по щеке.

Не помню, целовала ли я когда-нибудь его добровольно, но, раз не могла вспомнить, значит, наверное, не целовала. Может быть только в самом начале нашей прошлой истории и в самом её конце, но только под действием страсти, а не из-за осознанного желания его поцеловать.

Когда я коснулась своими губами его губ, я замерла, ощутив их теплоту. Тяжёлый, сочный и по-особенному пряный запах Дариана мгновенно ударил мне в нос. Я словно вдыхала специи, способные довести меня до головокружения, если от них вовремя не отстраниться. Я отстранилась. Дариан внимательно на меня смотрел. Ничего не объясняя, я вытащила свою руку из-под его руки и, открыв дверь, вышла из машины. В кустах меня уже поджидала пара папарацци, но я не обратила на них внимания. Я не обратила внимания даже на то, что оставила свою сумку в машине, в итоге так и не обнаружив этого, так как ключ от квартиры и мобильный телефон лежали у меня в карманах. Мне казалось, что всё было схвачено, ну или по крайней мере предрешено. И на сей раз не судьбой или тайными линиями на моих ладонях, а мной. И я, в отличие от судьбы, не собиралась давать себе никаких пустых надежд и заранее провальных шансов. Жребий брошен. Вперёд без обратно.

Первым делом я переоделась – не хотела делать это в одежде, в которой только что пережила очередное потрясение в своей жизни. Думала ли я о людях, которых оставляю? Безусловно. Об Амелии, Пандоре, родителях, Генри, Пени и её детях, Хьюи, Мише, Жасмин, Мии, Айрис, Нат, Коко и даже мистере Гутмане… Список был гораздо длиннее, ещё вчера я специально вспомнила всех, кого знала, чтобы прочувствовать их реакцию. Больно. Очень больно. До отупения. Но я так больше не могла.

Депрессия такой глубины со мной уже случалась и, к сожалению, не единожды. Я знала, как с подобным бороться, но у меня просто не осталось больше сил на очередную борьбу – все потратила на предшествующие битвы.

…Серость за окном начинала постепенно превращаться в темноту. Наверняка будет буря…

Уверенным шагом зайдя в ванную, я уперлась руками о холодную столешницу раковины и начала рассматривать её пустоту, словно свою собственную. В голове громко-громко прозвучал голос Амелии: “…Стареть скучно, но это единственный способ жить долго…”. Мне не было скучно. Мне было невыносимо весело. Настолько, что я надорвалась от саднящего смеха. Большую часть своей жизни я подсознательно знала, что не хочу долго жить. Теперь была в этом уверена. Пора уходить.

Вытащив из полок в зеркале все свои тайные банки с медикаментами, я закрыла раковину и поочерёдно начала высыпать в неё капсулы. Сначала голубые – снотворные, спасающии меня от ночных кошмаров, затем белые – обезболивающие, спасающии меня от предательской менструальной боли, потом розовые – антидепрессанты, спасающие от панических атак. Всё смешалось в раковине в радугу.

Я уже однажды пыталась это провернуть. Но тогда я была пьяна, а потолочный вентилятор располагался слишком высоко. Сейчас же никакого алкоголя и сомнительных попыток – трезвая осознанность и уверенное действие.

Подумав о том, как хорошо, что дети всё ещё находятся у Полины, я посмотрела на себя в зеркало. В голове громко-громко зазвучал голос Дариана: “…Однажды переспав друг с другом, мы уже не остановимся… И чем раньше ты поймёшь, о чём именно я говорю, тем быстрее весь этот абсурд закончится…”. Я наконец поняла. Только сделала это слишком поздно… Нужно было на два года раньше.

…Тяжело выдохнув, я засунула руку в океан таблеток, разлитый мной в раковине с единственной целью – утопить себя в нём.

После слов Таши о том, что я могу защитить её ото всех и даже от себя, но никто не сможет защитить её от неё, я незаметно сбросил её клатч с сиденья на пол. Я всё ещё сомневался, но снова и снова вспоминая её добровольный поцелуй, я всё больше и больше напрягался, и в итоге решил в который раз наплевать на её личное пространство. Всякий раз, когда я его соблюдал, я дико об этом жалел: сначала по её просьбе вовремя не приструнил Эртона, потом позволил ей против моей воли сесть за руль заминированного автомобиля, затем её замужество… Твёрдо решив, что хватит с неё личного пространства, я вышел из машины спустя пятнадцать минут после того, как её покинула Таша.

Ещё в машине я обшарил её сумочку и нашёл в ней связку ключей. Сделав слепок каждого “на всякий случай” (в бардачке моего водителя всегда был при себе пистолет с холостыми и набор для экстренного взлома), я направлялся в квартиру Таши чётко осознавая, что звонить в дверь не буду. Да, она разозлится, но мне глубоко наплевать. Сегодня она должна ночевать со мной и точка.