Мама поднялась и потянулась ко мне, но я вырвал свою руку. Моя грудь вздымалась и опадала, дыхание становилось все сложнее и сложнее контролировать, и я мог чувствовать неистовство, что плескалось в моих глазах. Я потерял их. Я распадался на части все больше и больше с каждой прошедшей секундой. Я вылетел из кабинета и прислонился спиной к ближайшей стене. Мама извинялась перед Гарольдом. Я сжал руки в кулаки и начали бить стену рядом со мной. Снова и снова я ударял своими кулаками по стене. Пальцы начали краснеть, и мое сердце становилось холодным…

Они умерли.

Они умерли.

Мама вышла из комнаты и остановилась напротив меня, ее глаза наполнились слезами.

— Ты взяла одеяло? — с сарказмом спросил я.

— Тристан, — прошептала она, печаль слышалась за ее мягкими словами.

— Если ты это сделала, то тебе нужно было взять зеленое для Чарли и фиолетовое для Джейми. Это были их любимые цвета… — я тряхнул головой, не желая больше говорить. Не желая, чтобы мама попыталась заставить меня чувствовать себя лучше. Не желая дышать.

Это был первый день, когда их смерть ощущалась реальной. Первый день, когда я пришел к осознанию, что через три дня я скажу последнее «прощай» моему миру. Моя душа горела, и каждым миллиметром своей кожи я чувствовал огонь. Я тряс головой сильнее и сильнее, закрывал свой рот руками и выл в своей печали.

Они умерли.

Они умерли.

Вернитесь ко мне.


***

— ЧАРЛИ! — закричал я, резко садясь в постели. Снаружи было по-прежнему темно, и мои простыни промокли от моего собственного пота. Легкий ветерок подул через мое окно, и я пытался отогнать кошмар, который был реальнее, чем все предыдущие. Мои кошмары были моими прошлыми воспоминаниями, которые преследовали меня.

Я увидел, как зажегся свет в доме Элизабет. Она подошла к окну и взглянула в мою сторону. Я не включал свет. Я сел на край кровати, а мое тело продолжало гореть. Свет заливал ее лицо, и я видел, как двигаются ее губы.

— Ты в порядке? — спросила она, обхватывая себя руками.

Она была так чертовски красива и так раздражала меня.

Еще меня раздражало то, что, возможно, мои крики будили ее почти каждую ночь. Я подошел к окну, мои глаза оставались прикрытыми из-за той вины, что Чарли и Джейми не было здесь.

— Иди спать, — сказал я ей.

— Хорошо, — ответила она.

Но она не пошла в кровать. Она сидела на краю своего подоконника, а я оперся на свой. Мы смотрели друг на друга до тех пор, пока мое сердцебиение не замедлилось, а ее глаза не закрылись.

Я молчаливо благодарил ее за то, что она не оставила меня одного.

Глава 15


Элизабет


— Ходят слухи, что ты путаешься с мудаком, — сказала по телефону Фей через несколько дней после того, как я просидела всю ночь на подоконнике с Тристаном, отходящим от кошмара. Я не говорила с ним с тех пор, но не могла перестать думать о нем.

— О Боже, это не слухи.

— Нет, но это звучит более захватывающе, чем то, как завывает Таннер о том, что какой-то чувак стрижет твой газон, хотя, помнится, я предлагала тебе парня по имени Эд подстричь твои кусты. Но, на самом деле, ты в порядке? Мне следует волноваться так же, как и Таннеру?

— Я в порядке.

— Потому что этот парень, Тристан, настоящий член, Лиз, — ужасное беспокойство ощущалось в каждом произнесенном ею слове. Мне было ненавистно, что она так волновалась обо мне.

— Я могу говорить о нем, — тихо произнесла я, — о Стивене, я могу говорить о нем.

— Ты можешь говорить о нем со мной тоже.

— Да, знаю. Но это другое. Тристан потерял жену и сына.

Фей помолчала мгновение.

— Я не знала этого.

— Сомневаюсь, что кто-то знал. Люди судят его по внешнему облику, я думаю.

— Послушай, Лиз. Я скажу то, что тебе явно не понравится, потому что иногда быть лучшими друзьями значит быть честными, даже если лучший друг не хочет слышать правду. Это грустно, правда, я о семье Тристана. Но как ты думаешь, мы можем доверять ему? Что, если он придумал эту историю?

— Что? Он не придумал.

— Откуда ты знаешь?

Потому что в его глазах те же призраки, что и в моих.

— Пожалуйста, не волнуйся, Фей.

— Дорогая… — Фей вздохнула в телефонную трубку. На секунду я подумала было повесить трубку, чего никогда не делала раньше. — Ты вернулась в город несколько недель назад, и я знаю, что тебе больно. Но этот парень, Тристан, он недоброжелательный. Он дикий. И я думаю, что тебе нужно больше стабильности в твоей жизни. Ты думала о том, чтобы обратиться к терапевту или к кому-то подобному?

— Нет.

— Почему нет?

Потому что терапевты стараются помочь двигаться дальше, а я не хочу двигаться вперед. Я жажду двигаться в обратном направлении.

— Слушай, мне пора идти. Поговорим позже, хорошо?

— Лиз…

— Пока, Фей. Я люблю тебя, — быстро произнесла я, имея в виду именно это, хотя прямо в это время она мне не очень нравилась.

— Я тоже люблю тебя.

Когда положила трубку, я подошла к переднему окну дома и наблюдала, как небо постепенно темнело. Прямо на моих глазах начался ливень. Большая часть меня была рада ливню, потому что из-за дождя газон будет расти быстрее, а это означало, что сломленный Тристан снова будет стоять здесь, прямо передо мной, сломленной Лиз.


***

Субботним вечером я не могла быть счастливее, сидя и наблюдая, как Тристан подстригает мой газон. Я сидела на переднем крыльце с маминой оловянной коробочкой в виде сердца с любовными письмами, перечитывая все те слова, которые прочла уже миллионы раз. Когда машина Таннера остановилась возле дома, я вернула письма в коробку и засунула ее в угол крыльца. Странное чувство замешательства затопило меня, зная, что Таннер увидит, как Тристан стрижет траву.

Когда двигатель машины заглох, Таннер выбрался из нее, и я поднялась, подарив ему натянутую улыбку.

— Что привело тебя сюда, приятель?

— Просто проезжал мимо после работы и подумал, что могу увидеть тебя и Эмму, захватить какой-нибудь ужин или что-нибудь еще.

— Мы уже заказали пиццу, и Эмма внутри смотрит по второму кругу Frozen.

Он подошел ближе, его напряжение продолжало ощущаться.

—Замечу, что трава не кажется очень уж высокой.

— Таннер, — предупредила я, понизив голос.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не платишь ему наличными, Лиз. Он наверняка потратит их на наркотики или что-то подобное.

— Перестань быть таким нелепым.

Он приподнял бровь.

— Нелепым? Я реалист. Мы на самом деле ничего не знаем об этом парне, кроме того, что он работает на Сумасшедшего Хенсона. И, серьезно, посмотри на него, он выглядит как какой-то психопат или киллер, или Гитлер, или кто-то еще. От этого бросает в дрожь.

— Если перестанешь быть козлом, то можешь войти внутрь и взять немного пиццы. В противном случае, поболтаем позже, Таннер.

Он покачал головой.

— Я собираюсь зайти внутрь и поздороваться с Эммой, потом я не буду тебе мешать.

Он пошел в дом, засунув руки в карманы джинсов, и я вздохнула. Когда вышел, он подарил мне осторожную улыбку.

— Что-то изменилось в тебе, Лиз. Я не могу понять, в чем дело, но с тобой происходит что-то странное с тех пор, как ты вернулась. Как будто я больше не знаю, кто ты.

Может, ты никогда и не знал.

— Поболтаем позже, хорошо?

Он кивнул и пошел к своей машине.

— Привет, — крикнул он Тристану. На что тот обернулся и посмотрел на него, сузив глаза. — Ты пропустил клочок слева, — Тристан моргнул и продолжил работать, как ни в чем не бывало после того, как Таннер уехал.

Когда Тристан закончил, он подошел к крыльцу и подарил мне неуверенную улыбку.

— Элизабет?

— Да?

— Могу я… — он запнулся и прочистил горло, почесывая свою бороду. Я видела, как пот, выступивший на линии роста волос начал медленно стекать по лбу, и мне так хотелось провести рукой и стереть его.

— Можешь что? — прошептала я, задержав взгляд на его губах дольше, чем следовало.

Он придвинулся ближе, и мое сердце забилось чаще. Я перестала дышать и просто пялилась на него. Моя голова слегка отклонилась, когда его красивые глаза, казалось, были прикованы к моему рту, пока я переводила свой взгляд с его штормовых глаз на губы.

— Могу я… — пробормотал он.

— Можешь ты… — повторила я.

— Ты думаешь…

— Я думаю…

Он встретился со мной взглядом. Мое сердцебиение замедлилось и ускорилось в одно и то же время.

— Могу я воспользоваться твоим душем? У меня закончилась горячая вода.

Маленький тихий вздох сорвался с моих губ, и я кивнула.

— Да, душ. Конечно.

Он улыбнулся и поблагодарил меня.

— Можешь воспользоваться вещами Стивена, так что тебе не придется возвращаться к себе в дом.

— Тебе не нужно этого делать.

— Я хочу, — я кивнула, — хочу.

Мы вошли внутрь, и я взяла для Тристана однотонную белую футболку и пару спортивных штанов из спальни. Потом нашла мочалку и полотенца для него.

— Можешь идти. Шампунь и мыло уже в душе. Прости, но большинство пахнет по-девчачьи.

Он тихо засмеялся.

— Это лучше, чем мой обычный запах.

Я не слышала его смех раньше. Оказалось, это такой приятный звук.

— Ладно, все, что тебе может понадобиться, под раковиной. Я буду поблизости.

— Спасибо тебе.

— В любое время, — сказала я.

Он прикусил щеку изнутри перед тем, как закрыться в ванной. Я выдохнула и решила пойти и уложить Эмму в кровать, пока Тристан не закончит с душем.


***

Я шла по коридору в направлении ванной, но резко остановилась, когда дошла до открытой двери. Тристан стоял перед раковиной, одетый только в спортивные штаны, которые я ему дала.

Он провел руками по длинным, мокрым волосам, собирая их в пучок. Затем прижал бритву к своей верхней губе, и я вздрогнула.

— Ты бреешься?

Он остановился и взглянул на мое отражение в зеркале перед тем, как сбрить свои усы. Потом он подстриг свою бороду так, что та стала почти полностью незаметной.

— Ты побрился, — выдохнула я, глядя на мужчину, который выглядел совершенно иначе, чем несколько минут назад. Его губы казались полнее, а глаза ярче.

Он оторвал свой взгляд от меня и вернулся к изучению своего, теперь уже голого лица в зеркале.

— Не хочу выглядеть как серийный убийца, или хуже — Гитлер.

Воздух покинул мои легкие.

— Ты подслушал Таннера.

Тристан не ответил.

— Ты не выглядишь, как Гитлер, — мягко сказала я. Он обернулся и заметил, что я слежу за каждым его движением. Пытаясь изо всех сил собрать свои разбежавшиеся мысли, я продолжила говорить. — Его комментарий не имел ничего общего с реальностью, потому что, ну, ты знаешь, у Гитлера были, — я приложила два пальца под свой нос, — маленькие усы, а у тебя, — я провела руками по всему своему подбородку, — борода как у лесоруба. Таннер, он просто… Я не знаю… Защищал меня таким странным способом. Он как будто мой старший брат. Но он был неправ, когда говорил таоке. И перешел черту.

Лицо Тристана оставалось бесстрастным. У него было такое крепкое телосложение, что почти невозможно было отвести взгляд. Тристан поднял футболку с комода и натянул ее на свое тело перед тем, как приблизился ко мне, касаясь моего плеча.

— Спасибо,— сказал он.

— В любое время.

— Это тяжело? Видеть меня одетым в его вещи?

— Да. И в тоже время это вызывает желание обнять тебя, будто так я смогу обнять его.

— Это странно, — игриво улыбнулся он.

— Я странная.

Совершенно неожиданно, он обвил меня руками, и мое тело словно расплавилось. Было шокирующим то, как далеки от грусти были мои чувства в этот момент. Что-то было в том, как он мягко гладил мою спину и нежно опустил свой подбородок на мою голову, что принесло мне такой уровень спокойствия, который я не надеялась достигнуть. Я чувствовала себя эгоисткой, прижимаясь к нему ближе, потому что не была готова прекратить ощущать себя не одинокой. В эти несколько минут, пока Тристан меня держал, мой мозг перестал напоминать мне о моем одиночестве. В эти несколько безмолвных мгновений я нашла комфорт, который потеряла.