Вопреки эффектному появлению, она все же закрывает за собой дверь.

Умница. Правила никто не отменял.

В следующем акте мне на стол падает большой желтый конверт.

Разворачиваю кресло и наблюдаю за ней, сложив на животе руки. Она ставит на стол свою сумку и упирается в него кулаками. Холодно требует, кивая на конверт:

— Что это, Джафаров?

— Мне обязательно отвечать? — спрашиваю, откидывая голову назад и прикрывая глаза.

Она громко дышит. Я её не тороплю. В том конверте документы о разводе. Если, конечно, она не пришла сюда из-за коммунальных платежей.

— Ты всех людей используешь? Всех до одного? — стараясь обуздать эмоции, бросает она.

— Я не считал. — Отвечаю, не открывая глаз.

Чувствую аромат её духов. Зара всегда пахнет так. Изыскано. Как дорогое вино. В этом вине не хватает пузырьков. Даже если трясёшь его, никакого взрыва. Поэтому я спокоен.

— Мой брат… — переходя на деловой тон, начинает она.

— Твой брат должен мне денег. И дядя тоже. — Сразу прерываю её.

Их семейка на редкость инфантильная.

— Боже! — нервно смеётся она. — Какая же я дура!

Иногда, но в основном нет.

— Хочешь назад свою мышку? — вдруг меняет тему моя собеседница.

Усмехнувшись и понизив голос.

Напрягаюсь.

— Расскажешь ей, как трахал меня?!

— Там есть что-то интересное? — спрашиваю в свою очередь, сохраняя спокойствие.

— Ты — чудовище! — ударяя кулаком по столу, выкрикивает она.

Открываю глаза и смотрю на неё. На любимую дочь своего отца. Красавицу, ни дня в своей жизни не работавшую. Думающую, что нет работы сложнее, чем в семь утра выглядеть, как сорванное с ветки яблоко.

Моя челюсть напрягается, как и мой собственный кулак.

— Ты не видела чудовищ, Зара. — говорю, глядя в её чёрные глаза. — А если увидишь, ни с кем не спутаешь. Я хочу, чтобы ты ушла. Ты получишь всё, что пожелаешь. Но, если пойдёшь против меня, пожалеешь.

— Марат… — шепчет она, роняя голову на грудь и прячась за волосами. Потом вскидывает её и продолжает шептать, глядя мне в глаза. — Нам не обязательно разводиться…я тебя люблю! Ты знаешь! Всегда знал! Я не мешаю тебе…я рядом…

— Зара. Мы уже разведены. — чеканю в ответ. — На этом всё.

Её грудь начинает вибрировать, а глаза блестят.

Это всё лишнее.

Я не хочу это обсуждать. Не хочу тратить на это время.

— Я дам тебе всё, что пожелаешь. — повторяю ещё раз.

— Ты не можешь дать мне того, что я хочу! — кричит она. — Потому что не хочешь!

— Хорошо. — говорю, потирая переносицу. — Я дам тебе защиту и деньги. Много денег.

Она запрокидывает голову и смеётся.

Хватает со стола свою сумку и уходит, бросив:

— Гори в аду!

Глубоко вздыхаю, посмотрев на часы.

В бешенстве ударяю кулаком по столу.

Это пожелание уже изрядно меня заебало!

Мне, итак, гореть в аду. Если он существует. Я собственной рукой спустил курок. Четыре раз. Четыре человека. Я не жалею. Кровь за кровь. После я не чувствовал ничего. Пустоту. Можно убивать сколько угодно, это не вернёт близких.

В этом соль и дыра, которую не заткнуть ничем и никогда!

Зара хотела меня с пятнадцати лет.

Фиктивный брак она восприняла бы, как оскорбление.

Я трахал её.

До нашей свадьбы.

А после не было необходимости. Ни одна женщина не пойдёт жаловаться отцу на то, что муж её не трахает.

Тем более, такая женщина, как Зара.

Быть с ней было не сложно. Чистая механика.

Я бы женился на ней ещё пять лет назад. Так планировалось.

Но, вышло иначе.

Я поехал смотреть невесту по настоянию отца. К уважаемому человеку, которому отец был должен со времён Ноя и потопа. Поехал, потому что он попросил. Поехал из-под палки. Поехал, не зная, что найду в том доме.

Миру.

Я пришёл за ней через три дня.

Три дня!

Наивная, пугливая, доверчивая. Чудовищно провинциальная. Худая и нескладная. Белокурая и голубоглазая. Непослушная.

Моя.

Отец Зары был вторым человеком в республике.

Неприкосновенный, как и вся его семья. Каждый её член. Каждый ребёнок, каждая женщина и каждый мужчина. Всесильный по праву силы. Годами и кровью заработавший место и авторитет.

Я не хотел ждать годами. И я не стал ждать.

Когда узнал, что старик одной ногой в могиле, действовал быстро. Всё было готово.

Прежде всего для…Миры.

Если бы я знал будущее…всё равно пришёл бы за ней.

Теперь второй человек в республике я.

Перед смертью старик вложил в мои руки все ниточки.

Вложил не сыновьям, не племянникам, а мне.

Эти ниточки я проверял на прочность целый год.

В обмен он просил позаботиться о дочери. Я позабочусь. Мне не нужно проблем с мертвецами. Я держу обещания.

Четыре года и двести пятьдесят один день я пытался добраться до людей, запятнавших себя кровью моей семьи. Моего брата. Красавицы Дианы и её сына. Мне было девятнадцать. Они были сильнее. У них были ниточки, а у меня не было. Они хотели забрать всё, что моё. Всё, что моё и моей семьи. Это не перешагнуть. Ты можешь прятаться, но тебя всё равно найдут.

Теперь мне преподнесли их на блюде.

Преподнесли те, кто потворствовал им. Кто закрыл глаза тогда, когда мою семью оставили обезглавленной. Тогда они думали, что Марат Джафаров щенок, которого можно пнуть и убрать с дороги. Теперь они боятся меня. И правильно делают. Я ничего не забуду. Никому. Щенок был сыном тигра.

Теперь Я всесильный. Неприкосновенный. Как и вся моя семья. Тридцать четыре человека. Все они теперь в безопасности. Но, не от собственной глупости. Мой племянник Рахим нуждается в кратком напутствии. Ему семнадцать, и он думает, будто мир у его ног.

На стук в дверь никак не реагирую.

Она открыта настежь.

— Что тут было. — Слышу голос Аида и поднимаю глаза.

В его руках бутылка бурбона и два бокала.

Бросаю взгляд на часы.

Семь тридцать.

Закрываю их и выдыхаю, снова проводя по лицу руками.

— Поздравляю… — Скалится мой брат, закрывая дверь.

Блять.

— Почему так долго? — спрашиваю его с наездом.

— Так вроде природа распорядилась. — Нагло ржёт он, опуская бутылку и бокалы на деревянную поверхность стола.

Долбаных восемь часов!

Ставлю локти на стол и опускаю в них лицо. Чтобы спрятать улыбку.

Восемь часов!

У меня родился сын. Плюс минус пять минут.

Я назову его Хаким. Значит мудрый. Клянусь, мудрость ему пригодится.

Напряжение отступает.

Беру наполненный стакан и делаю большой голоток.

Обжигает.

— Я хочу, чтобы Зара сегодня улетела. — говорю Аиду, отправляя ему стакан за добавкой. — Сам посади её в самолёт.

Он кивает, улыбаясь.

Я тоже улыбаюсь.

Блять.

Как от этого избавиться?

Глотаю очередную порцию виски, но тупая улыбка ещё шире.

Уже в полночь я возвращаюсь домой. Я живу в квартире над своим офисом. Это тридцать второй этаж.

Здесь много пространства и мало мебели. Спальная зона, кухня и тренажёрный зал.

Я пьян.

Впервые с тех пор, как…да черт его знает!

"Дом" встречает меня пустотой и темнотой. Я живу здесь давно. Около года. Но это место по прежнему обезличено.

Мне плевать.

Я подожду.

Подожду того дня, когда смогу вернуться домой. Вместе со своей семьёй.

Любимая. Потерпи ещё чуть-чуть. Скоро я приду за тобой.

Глава 20

Заглядывая в мерцающие витрины, быстро двигаюсь по улице.

Уже зажглись фонари.

Город готовится к встрече Нового года, он случится через две недели. Город очень красивый. Его украсили давно, а сегодня, наконец-то, пошёл снег.

Свернув за угол, выбегаю на перекрёсток и жду зелёный свет. На моих ногах забавные меховые ботинки. Они красные и они очень мне нравятся. Раньше я не носила ничего настолько глупого, ну, а теперь ношу.

Кутаясь в ворот шубы, осматриваюсь по сторонам. Час-пик. Люди возвращаются с работы. Я возвращаюсь с вечерних курсов по бухгалтерскому учёту. Я посещаю их уже месяц. Я пошла, потому что хотела помочь Тине, и потому что хотела разговаривать на одном языке с ней и нашим бухгалтером, когда они разговаривают между собой. Тина наш генеральный директор, а я просто украшение стола, то есть, лицо фонда.

Не могу сказать, что мне легко даётся бухгалтерский учёт. Сначала было не очень сложно, а потом стало значительно сложнее. Я всегда могу сдаться, но пока не сдаюсь.

Я хожу туда пешком. Потому что это недалеко от дома, и потому что мне нравится жить, как все. Мне нравится в городе. Мне нравится общаться с людьми. Тина воспринимает это, как блажь, но, как объяснить, что я будто всю жизнь провела взаперти, а теперь выбралась наружу?

Самой распоряжаться своей жизнью…это бесценно.

Загорается зелёный, и я трогаюсь с места.

Спустя семь минут я оказываюсь на тихой улице, заставленной домами среднего класса. Они тоже украшены. Все до единого. В том числе, и наш дом. Он здесь самый старый. И самый большой. В нашем доме горят почти все окна. Потому что у нас почти все комнаты заняты.

Как только вижу дверь, ускоряюсь.

Меня встречает восхитительный аромат выпечки. Улыбаюсь, осматривая пустой холл. У нас в холле стоит ёлка. Очень большая. Пахнет она так же, как и выглядит. Восхитительно.

Стягиваю зубами рукавицу и подхожу к огромному букету алых роз, который стоит на тумбочке. Достаю записку, кусая губу.

«Самой прекрасной девушке города. Ужин завтра в семь?».

Краснею, запихивая её в задний карман джинсов. Ещё не хватало, чтобы Тина увидела.

Быстро снимаю шапку и шубу, бросая все это на диван.

Трепеща от предвкушения, бегу на кухню:

— Давно цветы принесли? — спрашиваю Фати, которая хлопочет у плиты.

Обычно у неё куча помощниц, но сейчас она одна.

— Давно. — Сообщает она. — Ты должна пойти.

— Где все? — игнорирую я.

На самом деле, меня не интересуют все. Меня интересует только один человек.

Наша кормилица закатывает глаза, неопределенно мотнув головой.

— Где это видано, чтобы девушки с мужиками боролись?! В моё время за такое из дома бы выгнали!

— Из нашего дома никого не выгоняют, — сообщаю я, хватая из корзины горячую булочку.

— Аппетит перебьёшь! — продолжает ворчать она, хлопнув меня по руке.

Смеюсь и бегу к подвальной лестнице.

Скорее-скорее-скорее.

В нашем подвале находится спортзал. И вообще, подвал — это берлога Максута. Там у него помещение с камерами и всякой-всячиной, но туда входить никому нельзя.

Распахиваю дверь и быстро осматриваюсь. На матах Тина и Максут замерли в боевых позициях. Пара человек за ними внимательно наблюдает.

— Ты можешь нормально ударить? — требует он, маня Тину пальцами.

Она отвлекается на звук хлопнувшей двери. Потная и злая. Смотрит на меня из-за его плеча, сдувая со лба пот. На ней чёрные лосины и чёрный топ, волосы собраны в тугую косу.

— На меня смотри! — гаркает Максут.

Тина отводит руку назад и выбрасывает её в ударе. Он ловит её кулак своим и велит:

— Ещё!

Мне никогда не хватит пороха драться с мужчиной. Вообще с кем-то драться. Я ни разу не была на его занятиях. Во-первых, я шесть месяцев ходила пузатая, а потом! Потом я стала фермой, по производству молока!

На скамье у стены сидит Айза, наша постоялица. Она пришла к нам вместе с матерью три месяца назад. Ей семнадцать. Её отец настоящая скотина. Выгнал их из дома посреди ночи. Завидев меня, девушка вскакивает на ноги, а я протягиваю руки ей навстречу.

Ну, наконец-то!

Соскучилась…

— Боже! — смеюсь, забирая у неё сына и прижимаясь губами к его лбу. — Что это?!

Вдыхаю его запах, расслабляясь.

Закрываю глаза, наслаждаясь тяжестью пухлого тельца в своих руках.

Ммммм…

Любимый мой…

Мой драгоценный…

— Привет… — шепчу, подбрасывая его повыше.

— Мы шили костюм… — поясняет девушка, вытягивая шею и глядя мне за спину. — Я не успела его переодеть, он капризничал…я его покормила…

— Мне нравится! — смеюсь, запрокидывая голову.

— Да, мне тоже… — улыбается Айза, поправляя капюшон, украшенный розовыми ушками. На моём сыне плюшевый костюм розового поросёнка! — Я пойду?

— Угу… — киваю, ловя губами любимые пальчики.

Моего сына зовут Даур.