Мария Летова - Вожак

На самом деле, меня пронзило сладчайшее удовольствие от этого удивления в его голосе. Мне этого достаточно, поэтому пробираюсь под джемпер, касаясь тёплой кожи его живота.

Он вздрагивает.

Щекочу его прямо по краю пояса брюк.

Пробираюсь выше, скользя ладонями по груди. Под моими пальцами мягкие волоски. Моя грудь ноет и тяжелеет. Его дыхание тоже тяжелеет. Грудная клетка поднимается и опадает вместе с моими ладонями.

Упираюсь в его спину лбом и говорю:

— Теперь я хочу, чтобы ты ушёл.

— Вы пойдёте со мной… — хрипло заявляет Марат.

— Нет. Не пойдём. — Заверяю я, не спеша отстраняться.

— Чего ты хочешь? — Мрачно спрашивает он, глядя перед собой.

— Много чего… — легкомысленно отвечаю я.

— Не борись со мной, Мира, — чеканит Марат, убирая мои руки. — Мы оба знаем, кто победит.

— Это мой дом. — Напоминаю я, отстраняясь и делая шаг назад.

— Не на долго. — Обещает он грубо и идёт к двери.

Резко дёргает замок и выходит в коридор, не оглянувшись.

Вздыхаю, глядя на сына.

Он спокойно ест, следя за мной своими карими глазами.

Моё настроение резко идёт в гору.

Подхожу к люльке и воркую, ероша его волосики:

— Это твой папочка…кажется, ему прищемило хвост…

— Вкусно? — улыбаюсь я, скармливая сыну жидкую кашу с чайной ложки. — Скажи "ам"…дааа "ам"…

Он непричастно жуёт.

Недовольный всем. Его разбудили. Тёмные бровки нахмурены. В гневе он так похож на своего блудного отца, что мне хочется попросить его так не делать!

Его отца, итак, хватает в моей голове.

От него весь день никаких вестей, а проклятый букет васильков украшает мою прикроватную тумбочку! Ужасно поникший и некрасивый. Моё внутреннее “Я” объявило меня жалким ничтожеством и больше не выходит на связь.

Он опять это делает.

Появляется и исчезает.

Я даже не знаю, как с ним связаться! У меня нет номера его телефон, хотя, его номер есть у очень немногих людей, в этом я не сомневаюсь. В любом случае, он мне не нужен! Я бы не стала с ним связываться!

Но…если он не объявится в ближайшее время…

Я…не пущу его на порог! Я выйду замуж за Кемрана, от которого тоже никаких вестей! Плевать мне на Кемрана! Мне нужен Марат Джафаров!

Я зла на него. Опять. Я опять беспомощна, только неделю назад я думала о нём по ночам, а теперь думаю каждую минуту!

Смотрю на Тину, которая сидит за кухонным столом в совершенно разнузданной позе. Скрестив на стуле ноги и выставив на стол локти. На ней старая застиранная футболка и такие же домашние штаны. На голове у неё что-то, напоминающее воронье гнездо. Волосы в таком беспорядке, будто она рожала ребёнка, не надев медицинскую шапку. Я никогда не видела человека, вставшего не с той ноги в таких ярких проявлениях.

Всё это следы пребывания в нашем доме всем известных братьев, я уверена.

— Уже шесть, мне пора уходить… — говорю я, обтирая рот и подбородок сына салфеткой. — Присмотришь за ним, или попросить Айзу?

— Присмотрю, — буркает Тина, вставая и направляясь к кофе-машине. — Это единственный Джафаров, которого не хочется убить.

— Согласна… — бормочу я, покидая кухню.

У входной двери я выглядываю в окно, за которым настоящая метель и смеркается. Решаю надеть сапоги. В такую погоду ботинки можно и потерять.

Закутываюсь в шубу, пряча под неё волосы. На голову натягиваю шапку. На мне длинное трикотажное платье, и у меня нет времени менять его на что-то другое. Перебросив через плечо ремешок сумки, я выхожу на улицу. Белый вихрь мгновенно поглощает меня, и я уже жалею о том, что не взяла машину с водителем.

У меня занятие по бухгалтерии. Последнее в этом году.

Куда, чёрт возьми, запропастился Максут?!

Его нет уже два дня.

Когда он в доме…всем нам спокойнее, потому что у нас случались прецеденты, хотя и не такого ужасающего размаха, как в ТУ ночь.

К тому времени, когда добираюсь до места, чувствую себя так, будто пробежала десяток километров. Это не улучшает моего настроения. Фундаментальные основы бухгалтерского учёта вплывают в мои уши и рассеиваются в голове, под натиском печали и нетерпения.

По окончании занятия, повторяю процедуру одевания. Мои движения резкие и злые. На часах почти восемь вечера, а от моего мужа по прежнему нет вестей…

Прежде чем выйти на улицу, поднимаю воротник, пряча лицо. Снег почти прекратился, но ветер там ледяной.

Утопая в снегу, двигаюсь вниз по нерасчищенном тротуару.

И это центр города!

Пинаю снег, расстроенная своими чувствами. Расстроенная тем, что не могу с ними совладать. Просто не думать о нём…это невозможно. Как он сделал это со мной? Сделал меня зависимой от себя. Кнутом и пряником, вот как он это сделал! И я знаю, что он где-то есть. И я знаю, что он живёт в другом мире. Где выживает сильнейший. Я знаю, что не понимаю многих вещей. Но, я понимаю одно. Он пришёл, а значит мы ему нужны. В том мире, где выживает сильнейшие мы ему нужны. Иначе, зачем бы он вернулся теперь?

Пинаю и пинаю снег, ровно до того момента, пока не поднимаю голову.

А когда поднимаю её…вижу его…

Моё сердце дёргается, и я забываю, о чём думала секунду назад!

Меня переполняет радость и облегчение. Проходящие мимо люди бросают на него любопытные взгляды, которые он игнорирует. Эти люди…они не знают, кто он такой. В этом городе вообще мало кто знает, кто такой Марат Джафаров. Его положение, его связи…это всё не афишируется. Это информация…для избранных…

Он стоит, слегка расставив ноги и положив руки в карманы пальто. Такой же недовольный и хмурый, как и его сын! Несмотря на бороду, я вижу, как покраснели его щёки. Я вижу пар от его дыхания на фоне потемневшего неба. За его спиной, вдоль тротуара припарковано три чёрных автомобиля. Три одинаковых тонированных джипа.

С силой закусываю губу и перехожу на очень неторопливый шаг.

Он идёт мне навстречу твёрдой уверенной походкой, и я замираю на месте, ожидая его неминуемого приближения. Остановившись рядом, он смотрит на мои руки, вцепившиеся в ремешок сумки. Берёт их в свои и обдаёт тёплым дыханием, поднеся к губам.

Тепло растекается по всему моему телу, а колени начинают слабеть. За счёт платформы моих сапог наши лица почти на одном уровне. Я вижу отсветы фонарей в его глаза, которые смотрят в мои. Вижу снег на его чёрных волосах и на его плечах.

В этот момент…мне хочется верить всему…

Верить в то, что он пришёл навсегда и больше не уйдёт.

Верить в то, что больше не сделает мне больно. Верить в то, что наше прошлое осталось в прошлом.

Я так растеряна, что хочу смеяться и плакать одновременно.

И я не хочу ни о чём думать…

Только не сейчас…

Ты, итак, думаешь как курица!

Проваливай!

Ничего не говоря, он кладёт мою руку себе в карман и ведёт вниз по улице, по дороге сплетая наши пальцы. По руке до самого локтя бегут горячие мурашки. В голове нет ни одной мысли, только радостные кульбиты в животе. Когда водитель среднего джипа открывает для нас дверь, я покорно сажусь в салон. Марат поддерживает мой локоть, помогая не увязнуть в снегу и не растянуться на тротуаре, а потом садится сам, на ходу расстёгивая пальто.

Не теряя ни секунды, срываю с головы шапку и тянусь к нему. Водитель захлопывает дверь, а мой муж встречает меня на полпути, обнимая моё лицо ладонями и накрывая мои губы своими.

Огненный вихрь проносится по моим венам.

Его губы сминают мои. Жадно и с шумным вдохом. Мои веки опускаются, я падаю на него, потому что не ориентируюсь в пространстве. Он ныряет в мой рот языком, чертит в нём обжигающие круги, лаская мой язык своим. Я поджимаю пальцы внутри сапог, хватаясь рукой за его колено. Ползу по сидению и усаживаюсь на его разведённые литые бёдра, скатившись попой к его паху.

— Мира…чёрт… — чертыхается он, разрывая поцелуй и хватаясь за мою талию через шубу. Приподнимает меня, слегка меняя моё положение.

Смеюсь, обнимая его плечи, и шепчу, прижавшись носом к его шее чуть пониже уха:

— У тебя что, сосулька в кармане?..

Прижимаю ладони к его рубашке, под которой тепло его тела, и зарываясь лицом в его шею.

Его руки сжимают меня в ответ стальным кольцом, а губы прижимаются к моему лбу.

— Можешь потрогать и проверить. — Бормочет он, убирая одну руку и стукнув костяшками пальцев по стеклу.

Водитель, до этого терпеливо ожидающий на улице, занимает своё место и снажимает на клаксон, давая колонне сигнал двигаться.

— Куда мы?.. — спрашиваю я, когда машина трогается.

— Ужинать. — Выдыхает Марат, откидывая голову назад, потому что моя ладонь воспользовалась предложением.

Это определённо не сосулька. Сосульки холодные, а то, на чём я сижу твёрдое и горячее.

— Я не хочу ужинать… — говорю, пристроив голову на его груди и глядя на украшенные ёлками витрины магазинов.

— А чего ты хочешь?.. — устало спрашивает он, гладя мои волосы.

Я хочу в другое место.

Напрягая память, описываю дорогу, на что Марат вздыхает, прикрывая глаза.

— Что ты об этом думаешь? — спрашиваю, остановившись перед картиной теперь известного мне художника, где в зелёно-желтых тонах изображено безумие форм и ещё чёрт знает чего.

В помещение очень тихо и приглушенный свет. Здесь почти никого нет, редкие посетители, он и я. Мне нравится здесь. Здесь хочется говорить шёпотом, хоть это ни к чему.

И мне нравится изучать картины.

Мне нравится делать это с ним. С Маратом. Потому что…мне с ним все интересно и потому что мы никогда не делали чего-то подобного раньше. Вместе. Как нормальные люди. Мы ведь можем быть…нормальными?

Крепче сжимаю его сухую жилистую ладонь, которая сплетена с моими собственными ладонями. Его ладонь шире и сильнее. Сжимаю крепче, чтобы держаться за него. Боясь и наслаждаясь этим моментом своей жизни. Боясь потерять этот видимый хрупкий мир из-за обстоятельств…какой-нибудь проклятой непреодолимой силы, которых полна моя жизнь.

Перевожу взгляд на профиль своего мужа и прижимаюсь губами к гладкой ткани пиджака на его плече. Прижимаюсь всем телом к его руке, потому что он здесь, и я хочу чувствовать его. Я вижу морщинки в уголках его глаз и на лбу. А ведь ему всего двадцать четыре. Из-за бороды и этих морщин он выглядит старше, и он такой…суровый…но, не сегодня. И не вчера. Он расслаблен. И я тоже.

Марат безэмоционально изучает полотно, небрежно положив свободную руку в карман брюк. На нём костюм и белая рубашка без галстука. Его пиджак пахнет им. Я наслаждаюсь.

— Все авангардисты чекнутые. — Наконец-то резюмирует он, отвечая на мой вопрос.

Это так перекликается с моим собственным впечатлением, что я начинаю смеяться в его плечо.

— Она стоит миллионы долларов, — замечаю весело, глядя на картину.

— Это репродукция, оригинал в Париже. — Сообщает мой муж, бросая на меня ленивый взгляд.

— Я догадалась… — бормочу, закатывая глаза.

Он хмыкает, а я продолжаю своё интервью.

— Ты бы купил такую?

— Она неплохо смотрится на белой стене. — Пожимает он плечом, а я снова смеюсь такой неуважительной оценке.

Он тоже улыбается, почёсывая зубы языком.

Снова целую его плечо и всматриваюсь в невероятные хитросплетения линий и цветов.

Чувствуя его взгляд, тихо говорю:

— По-моему, она…потрясающая…

— Безусловно. — Так же тихо отзывается Марат, повернув ко мне голову. — Это шедевр, как и наш сын.

В горле мгновенно собирается ком. Потому что меня переполняет волнение, гордость и…любовь к Дауру. Поднимаю глаза и смотрю на Марата. Его лицо снова серьёзно. Снова эта маска, за которой не разглядеть его чувств. Он так привык её носить, что уже забыл, каким был раньше.

Раньше он улыбался не только губами, но и самой глубиной своих глаз. Но, он никогда не высмеивал моё невежество по многим вопросам. Никогда. С ним я была самой собой. Даже когда он стал другим…я была самой собой…он позволял мне многое, давил, но так, чтобы не…не сломать. Я поняла это во время своих бесконечных внутренних диалогов, пока ждала его…пока носила под сердцем наш шедевр…

— Я рожала его восемь часов… — сообщаю ему мрачно.

— Я знаю, Мира… — мягко говорит он, чем переворачивает мою душу.

Если он знал…то почему, почему не пришёл?..

Ко мне…к нам…

— Почему тебя не было так долго?.. — спрашиваю, отводя глаза и кусая дрожащую губу. — Я бы не стала ждать тебя вечно…