Мария Летова - Вожак

Боже, я такая жалкая.

Звонок рабочего телефона прерывает мои мысли. Марат никак на него не реагирует, поэтому спустя три гудка включается автоответчик. Голос Милены сообщает о том, что у него через пятнадцать минут встреча с застройщиком, и она ждёт за дверью.

Преодолевая физическое и моральное сопротивление, выпрямляюсь. Марат разжимает руки, выпуская меня, и поворачивает кресло вслед за мной, пока я обхожу его стол, потягиваясь.

— И? — спрашивает он, вытягивая перед собой ноги и складывая руки на животе.

Подхватываю с пола сумку, бросив на него лукавый взгляд.

Он улыбается, наблюдая за мной из-под полуопущенных век.

— Я подумаю, — пожав плечом, бросаю ему, а потом упираюсь руками в стол и подаюсь к нему.

Марат встаёт, глядя мне в глаза, и обхватывает ладонями моё лицо. Смотрит на меня сверху вниз. Хмуро изучает мои губы, которые выглядят так, будто по ним прошлись колючей проволокой. Склоняет голову и дарит мне лёгкий осторожный поцелуй.

— Я приеду в семь. — Заявляет он, теряя налёт лени и праздности.

Выпускает моё лицо, щёлкнув меня по носу, и открывает ноутбук, опустившись в своё кресло.

— Хорошего дня, — фыркаю я, направляясь к двери.

— И тебе. — Летит мне в след.

Прежде чем выйти, оборачиваюсь, и бросаю на него прощальный взгляд.

Он смотрит на меня, выгнув бровь и упершись рукой в стол. Очень отдохнувший и красивый. Я люблю его лицо. Я люблю в нём всё.

Вздыхаю и выхожу за дверь, пряча улыбку.

Я сошла с ума.

Милена выпускает из рук свой телефон, когда видит меня. На её лице изумление.

А меня вдруг обдаёт холодом.

Потому что…это как глоток прошлого…

Я не спрашивала…не спрашивала его о других женщинах…

Потому что боюсь…

Потому что не хочу…

Потому что я…жалкая.

Быстро подхватываю с дивана шубу и иду к лифту. У меня есть ключ-карта. Он сам дал мне её вчера. В лифте я прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза.

Я могу быть беременна…

Уже…

Опять…

У меня нет осознания.

Пока.

Я вообще не понимаю, что творю.

Ещё один ребёнок? Наш. Может быть…

Я должна злиться. Но, я не злюсь. Не из-за этого. А из-за того, что есть вещи, которые по-прежнему не дают мне покоя.

Он не станет говорить об этом…

Не станет…

Он хочет, чтобы мы закрыли этот ящик и никогда больше не открывали. Ему даже говорить этого не нужно, я, итак, всё понимаю.

На выходе из лифта ожидает охрана. Они провожают меня к машине, в которой я всю дорогу мучаюсь вопросами. Должна ли я настоять на своём или нет? Могу ли я довериться ему и сделать так, как он хочет?

Я не знаю…

Не знаю, что мне делать.

И я знаю, что никто не поможет мне разобраться в себе. Особенно Марат. Он может только надавить. Заставить подчиниться, как делал всегда.

Дома я сразу отправляюсь к Дауру, минуя кабинет Тины.

Припаркованная у ворот машина и возбуждённый вид Айзы говорят мне о том, что вернулся Максут. А ещё, на моей кровати лежит письмо, которое принесли после моего ухода.

Усаживаясь на пол рядом с сыном, я вскрываю конверт и чувствую, как подкатывает к горлу тошнота. Прикрыв ладонью рот, читаю слова, которые заставляют дрожать и холодеть мои руки.

Аккуратный женский почерк вламывается в мою жизнь, душа мои надежды.

“Он запретил приходить к тебе. Но, если у тебя есть гордость, приходи сама. Зара”.

Ниже указан адрес и время. Это в центре. Наверное, какой-то ресторан.

Смотрю в окно, понимая, что моя сказка закончилась, не успев начаться.

Глаза застилают слёзы, а сердце сковывает физическая боль, но, я знаю, что пойду.

Я пойду, потому что…должна…даже несмотря на то, что моё сердце плачет и умоляет меня не ходить…

Я должна…

Должна…

Марат.

— …детская кроватка… — диктую, постукивая ручкой по столу. Уже без четверти семь. Нужно поторопиться. — …и новогодняя ёлка…

Милена очень осторожно поднимает на меня глаза, хлопая веками. Очевидно, последний пункт потряс ещё сильнее, чем предыдущий.

Я позволяю ей делать выводы. Скрывать больше нет нужды. Конечно же, Милена не будет трепать языком, но все узнают все равно. Скоро все будут знать, что у меня есть ребёнок. Вряд ли меня можно заподозрить в том, что в моей квартире поселится какой-то посторонний младенец.

— И пусть привезут еду, — продолжаю, потирая подбородок.

В моей квартире еда бывает редко. С моей едой все сложно. Если еда попадает мне в рот, она должна быть проверена. Это ведение Аида. За еду я не беспокоюсь.

— Что-то особенное? — откашливается Милена.

Особенное?

Пожалуй.

— Никакой баранины.

Мира её терпеть не может, я давно привык. В нашем доме её не готовили.

— Кхм… — снова откашливается моя помощница. — Может быть…индейка?

Смотрю на неё раздражённо.

— Поняла. Сама что-нибудь подберу. — Быстро кивает она.

— Я вернусь в районе восьми. — предупреждаю её. — Там никого не должно быть.

— Поняла. Что-нибудь ещё?

— Вызови мне машину, я ухожу.

— Сейчас… — хватаясь за один из своих телефонов, бормочет Милена и добавляет, проезжаясь пальцем по дисплею. — Букет…кхм…васильков ждёт в приёмной…

Сегодня она возьмёт мои цветы. А может и нет. Прикрываю подбородок, потому что улыбаюсь.

Рабочий телефон звонит, и я снимаю трубку. Мой секретарь сообщает о том, что ко мне хочет подняться бывшая супруга.

Хмурюсь.

Зара в городе?

Почему я не знал?

Аид, блять.

Что вообще с ним происходит на этой неделе? Ведёт себя, как рассеянная девка. И это начальник моей охраны.

— Пусть поднимается. — Распоряжаюсь, кивая Милене на дверь.

Она кивает в ответ и быстро уходит, а я встаю, направляясь к шкафу. Достаю пальто и одеваюсь, возвращаясь к столу. Беру телефон и зелёную папку, которая лежит на краю.

Может кому-то захочется ещё переговоров?

Блять. Я опять улыбаюсь.

В переговорах её нужно подтянуть. Она должна быть увереннее, потому что ей можно всё. Я научу. Она не должна ни перед кем пасовать. Она должна это понять. За ней я. Скоро об этом узнают все.

Оборачиваюсь на звук открывшейся двери и удивлённо выгибаю брови.

Зара беременна.

Она снова замужем?

Выглядит очень здоровой и свежей.

Я забыл о ней, как только она ушла отсюда больше полугода назад. Эти полгода я проверял свою систему на прочность. Моя система работает и очень хорошо. Моя система лучше, чем была у её отца.

Теперь все хорошо. Теперь нам можно всё. Даже ещё одного ребёнка. Девочку. Я хочу…дочь. Голубоглазую. Я назову её Карима. Значит драгоценная.

Чёрт.

Реакция моего тела следует незамедлительно.

Блять.

Застёгиваю пальто, пытаясь угомонить свой член. Вчера я, итак, переборщил. В четвёртый раз Мира вообще просила оставить её в покое. Но, это как долбаный зов предков. Это как год не трахать свою жену, вот как это. Как вообще никого не трахать целый год.

Глядя на Зару прикидываю.

Очевидно, это пятый месяц, или около того. Более раннего срока у неё быть не может. В её глазах тревога, а движения скованы. Она держится за живот, глядя на меня опасливо.

Мне это не нравится.

Выпрямляюсь, сужая глаза.

Быстро анализируют, в том числе то, что встретил её кузину на той выставке вчера…

Не придал значения…

Впиваюсь глазами в её красивое лицо. Она прячет свои. Это на неё не похоже…

Моё нутро холодеет.

Отбросив все другие вопросы и приветствия, с большим подозрением спрашиваю:

— Что ты сделала?

— Марат…я… — пряча лицо, она трясёт головой. Сжимаю кулаки. Они зудят, как и всё моё тело. — Я не думала…не понимала…я…позвала, а она пришла…

— Зара. — Хриплю я, отбрасывая папку. — Что. Ты. Сделала?!

— Я… — шелестит она, вцепившись в свой живот руками. — Рассказала ей…

Моё сердце ускоряется. Это паника. Спокойно…

— Что рассказала?

Она смотрит на меня, не моргая, и взволнованно говорит:

— Про…твой день рождения…и про…Париж…она так побледнела…Марат…я не ожидала…

Закрываю глаза и сглатываю.

Срываюсь с места, шагая к двери.

Зара в панике шарахается, но я не смотрю на неё. Я смотрю только вперёд. Всегда блять смотрю вперёд! Жизнь имела меня, пока я сам её не отымел. Теперь я смотрю вперёд, всегда.

Меня душит страх. Как удавка. Это мерзкое чувство. Знакомое мне, но давно забытое.

Считаю мелькающие на табло этажи, упёршись ладонями в хромированную стену.

Быстрее…

Ну!

Мира…зачем?..

Зачем ты пошла, твою мать?!

Почему ты такая непослушная, любимая?!

Закрыв глаза, я считаю минуты. Пока еду в машине. Считаю каждую долбаную минуту.

— Быстрее. — Сиплю водителю.

Он включает маячёк.

Быстрее.

Я не смотрю по сторонам. Я смотрю в себя.

Это не было бы проблемой, если бы речь шла о Заре. Она бы приняла меня любого. Но не Мира. Ей ничего от меня не нужно, кроме меня самого. Так было всегда. Это то, что поняла Зара. Поэтому она так испугалась. Потому что то, что она сделала…я не знаю, как это исправить. Она испугалась, потому что поняла — это нельзя блять исправить!

Её дом заметён снегом.

Он шёл весь день.

Её дом в огнях. Он уютный с виду и уютный внутри. Там вкусно пахнет. Там она живёт. Вместе с нашим сыном. Хакимом-Дауром. Хаким, значит мудрый. Даур, значит драгоценный.

У меня есть ключ. Но, она об этом не знает. Я всегда рядом. Она не знала об этом.

Звоню в дверь, считая секунды.

А когда дверь открывается, я сглатываю. Опять.

Тина смотрит напряжённо и молча отходит в сторону, резко отвернувшись.

Блять. Блять. Блять.

Холл, коридор. Первый этаж. Третья дверь справа. Там они живут.

Врываюсь в комнату, замерев на пороге.

Мира сидит на полу и наблюдает за Дауром, положив голову на кровать и обняв себя руками. Рядом на полу пальто и ботинки. Красные. Её волосы стелятся по плечам. Белые, как лён. Нежные и мягкие. Как и вся она. Мой сын ползает по полу не обращая на меня внимания. У него мои глаза. И моё лицо.

Они оба мои.

— Мира?.. — зову я напряжённо, потому что она никак не реагирует.

Она шмыгает носом, утирая его рукавом белого пушистого свитера, в котором была сегодня утром.

В два шага оказываюсь рядом и приседаю на корточки, расстегнув пальто. Обхватываю её подбородок пальцами, заставляя смотреть на себя. Белая кожа, маленький породистый носик, густые светлые брови и розовые губы. Это лицо я увидел пять лет назад. Когда пришёл в дом её отца. Эти волосы. Таких нет ни у кого. Эти стройные ноги и тонкие кости. Эти глаза. Распахнутые. Пугливые и чистые. Хотел её. Сразу захотел её себе. Это было так остро. Так чертовски остро. Моё тело, моя голова, всё откликнулось разом! К восемнадцати я много женщин повидал. Разных, всяких. Это было другое. Она ждала меня. Все эти годы, пока я был где-то далеко. Она жила в том доме и ждала меня. И я пришёл.

Безумная тоска сжимает грудь. Я не могу её потерять. Я не потеряю.

Её глаза покрасневшие и влажные. Я ненавижу её слёзы. Всегда ненавидел. Она много плакала. Из-за меня. Так было нужно. Теперь у нас есть всё. Весь мир наш.

— Я отдам за вас свою жизнь…приму пулю… — говорю ей.

Говорю, глядя в её голубые глаза. Она смотрит в мои с таким разочарованием, что у меня скручивает живот.

— Нам не нужна твоя жизнь. — Отвечает моя жена. — Оставь её себе.

Такое небрежное отношение к моей жизни злит и обижает меня.

— Я люблю тебя… — говорю вкрадчиво, чтобы она поняла.

Я хочу, чтобы она это поняла. Я не говорил этих слов никому и никогда. Только ей одной.

— Я ждала тебя всю ночь… — шепчет Мира. — Я звала тебя…всю ночь. А ты трахал её…в нашем доме…сколько их у тебя?..

Её подбородок дрожит в моей ладони.

Закрываю глаза, делая глубокий вдох.

Прижимаю её к себе, упершись коленями в пол.

Сгребаю её в охапку. Всю. Прижимаюсь носом к её виску. Она не сопротивляется. Она мягкая и податливая. Родная. Я люблю её. Я полюбил не сразу. Не сразу понял, что это! А когда понял…я не сопротивлялся.

— У меня никого нет. Кроме тебя и Даура. Я ничего не могу изменить. — Сжимаю её сильнее.

— Теперь всё хорошо? — тихо спрашивает она.