Мария Летова - Вожак

Эта идея возникла внезапно. В одну из бесконечных бессонных ночей. Мои ночи…в них мой муж властвует безраздельно. Как только гаснет свет, и я остаюсь наедине с собой. Я плачу, мечтая почувствовать его рядом. Мечтая увидеть его лицо. Его глаза. Услышать его голос. Рассказать ему о том, что я придумала и…услышать его мнение…

А когда я думаю о том, где он и с кем…тогда я начинаю злиться…

Я не знаю, где он и с кем…

Я не знаю, где он живёт.

Не знаю, как с ним связаться.

Я не видела его три месяца. Бесконечно долгих, мучительных три месяца.

Его мир жесток и беспощаден. Ужасен. Но, я знаю…он не выбирал эту жизнь, она сама выбрала его. Его семья, каждый член, все зависят от него. Все, от мала до велика, зависят от него. Он выдворил меня из своего мира, но я…хотела бы остаться!

Почему, почему он не спросил МЕНЯ?!

Я бы осталась с ним несмотря ни на что…как бы страшно мне не было…я бы осталась с ним!

И сидела бы взаперти до конца жизни?

Да!

Ты сходила там с ума.

Плевать…

Врёшь. Ты бы никогда не смогла изображать ненависть, если бы знала. Ты ловила каждое его слово. Влюблённая.

Я нужна ему…

Не нужна.

Нужна!

Он…думает обо мне?..

Парадный холл присыпан палыми листьями. Может, мы поспешили переезжать сюда? Это случилось три дня назад.

Два месяца назад я вдруг решила, чем хочу заниматься. Я не знала, как это сделать, что для этого нужно…но Тина, она знает много чего.

Я решила открыть центр помощи для женщин, пострадавших от своих мужей. Или, которым некуда пойти. Которым нужна помощь и поддержка прямо в эту минуту. Как мне самой…когда-то.

У меня есть деньги.

Много денег.

Я не сомневаюсь в том, что от моего приданого там только два ноля.

Мы заняли комнаты на первом этаже. И кухню. Здесь везде очень холодно.

Тина сидит на стуле, поджав под себя ноги в огромных вязаных носках, и изучает что-то в ноутбуке. На ней розовый свитер, брат-близнец моего, её волосы падают до талии. Чёрные и блестящие. Она поднимает на меня глаза и желает доброго утра.

Фати месит тесто, а на плите что-то активно шкварчит и дымит.

Я…проголодалась.

Огромная кофе-машина на фоне общей разрухи выглядит, как краденая.

Чили вертится у моих ног, лая и скуля. Беру его на руки и целую мокрый нос. Целую щёку Фатимы, проходя мимо неё.

— Садишь, поешь, — ворчит моя старушка. — Ты вчера ничего не ела. Я для кого это всё готовлю?

— Для Тины, — пожимаю я плечом.

— От вас обеих одни глаза остались.

— Я тут всё подсчитала, — подаёт голос сестра. — Ты конечно очень богатая, но, лучше бы тебе такой и остаться. Нам нужны пожертвования.

— И где их взять? — Спрашиваю, садясь рядом с ней.

— У толстосумов. — Брезгливо просвещает Фати, шлёпая тесто о стол.

Я напрягаюсь, глядя на Тину, потому что она явно что-то задумала.

Напуская на себя важный вид, сестра говорит:

— Ты должна организовать благотворительный вечер. И позвать на него своих «друзей».

— Нет! — Восклицаю я в панике. — Никто не придёт…я…не хочу их видеть…

— Это для дела, Мира. — Безжалостно режет по больному она.

Ставлю Перчика на стол и быстро встаю. Подбегаю к окну, повернувшись к ним спиной, и смотрю на пляшущие от ветра деревья. Мои щёки начинать гореть от волнения, а сердце подпрыгивает к горлу.

Нет…

Только не это…

— Я не могу… — молю, оборачиваясь. — Они меня засмеют…я…никто…

— Ты женщина с девятизначным счётом в банке. — Возмущается Тина. — Ты НЕ НИКТО. Тебе нужно помелькать. Напросись к кому-нибудь…на один из этих…УЖИНОВ… — крутит она пальцем в воздухе, продолжая глядеть в ноутбук.

— Пусть посмотрят, какая ты красавица… — поддакивает Фати. — Может мужа найдёшь, нормального.

Это нелепое предположение оставляю без ответа.

В отчаянии снова смотрю в окно. Мне страшно…мне так хорошо здесь…с ними…я не хочу возвращаться ТУДА…

Прикладывая руку ко лбу, всматриваюсь в серый фургон, который уже второй день стоит недалеко от нашей ограды. Вчера он стоял с другой стороны…

— Нужно купить платье и… — рассуждает Тина.

Прикрываю глаза, делая глубокий вдох и досадливо обрываю её:

— Ты пойдёшь со мной…

— Нет! — В панике восклицает Тина, теряя деловую хватку. — То есть…я…не могу…я…

— Я не пойду туда одна. — Отрезаю, чертя на стекле букву "М".

— Ты всегда ходила!

— А теперь не пойду!

— Это место не для таких, как я! — Взвизгивает она.

Фатима фыркает.

— Это для дела, Тина. — Сокрушенно вздыхаю я.

Этот вечер был таким, как я и предполагала. Я не питала иллюзий, не ждала чудес и счастливых объятий с восклицаниями: «о боже, Мира, какие люди!». Я была готова к новому удару, только их вселенная раздаёт мне с чудовищной щедростью!

Сегодня я, по крайней мере, знаю, зачем всё это делаю. И делаю это по доброй воле! Возможно, впервые в жизни…

— Вот это хоромы… — мрачно буркает Тина за моей спиной, как только швейцар открывает для нас дверь.

Начищенный до блеска холл, огромная сверкающая люстра, обслуга в белых жакетах и белых перчатках. Мужчины в костюмах. Всякие, от толстых и старых, до молодых и красивых. Неизменно лишь одно, их женщины. Увешанные драгоценностями и дорогими нарядами.

У меня во рту собирается желчь, когда понимаю, что все, не таясь, на меня пялятся. Может где-то я и дура, но я всегда чётко понимала, что присутствие на подобном мероприятии моего мужа автоматически затыкает всем рты. Чтобы я ни творила, никто не посмел бы смотреть на меня вот так. Ни один мужчина. Если бы я была ЕГО…никто не посмел бы шарить по моему телу с липким похотливым интересом, от которого меня подташнивает.

Брошенная использованная жена, вот я кто.

Развернуться и убежать мне не позволяет…нет, не гордость, а присутствие за моей спиной Тины и упрямство. Смотрю на неё, но в карих глазах сестры такой испуг, что я с внутренним стоном отворачиваюсь.

Блеск!

У нас нет защиты. Нет никого. Мы сами по себе.

— Мира… — с искренней, но немного боязливой улыбкой приветствует хозяйка вечера. Я хочу успокоить её и сказать, что не собираюсь сегодня бить люстры. Это в прошлом. — Ты…прекрасно выглядишь… — Замечает она.

Не то слово.

Тина пищала от восторга, когда тиранией и давлением заставила меня влезть в это платье. Оно телесного цвета и обтягивает меня до самых лодыжек. При первом мимолётном взгляде может показаться, что я голая! Сама она одета в восхитительное атласное платье с длинной развевающейся юбкой. Её платье рубинового цвета и оно очень ей идёт. Подчёркивает смуглость кожи и эти её прекрасные волосы, которые Я заставила оставить распущенными.

Я хочу надавать ей по рукам, потому что она каждую свободную минуту проверяет на месте ли бриллиантовые серьги, которые мы подобрали ей из…моей коллекции. Для себя я выбрала бриллиантовое колье, которое опоясывает шею и стелется по плечам и груди, компенсируя глубину моего декольте.

Это колье…Марат подарил мне его на четвёртую годовщину свадьбы. Он всегда был исправен в этом вопросе. Я швырнула вещицу ему в лицо, а он за это…отымел меня на своем рабочем столе. Голую и в колье.

Боже.

Два раза.

Это было…не так давно.

Прекрати!

Чувствую, как печёт внутри.

Прекрати!

Сейчас…

— Это моя сестра, Тинатин, — говорю Фариде, откашлявшись. — Я о ней говорила.

— Да, я помню, — отзывается хозяйка, пристально изучая Тину. Кошусь на сестру и кусаю губу, потому что её подбородок ползёт вверх, а в глазах пляшут первые черти.

— Тебя можно поздравит?! — Спрашиваю по-дурацки звонко, чтобы отвлечь на себя внимание.

Лицо Фариды загорается, как лампочка. Она опускает руку на свой округлившийся живот и смущённо кивает. Последний раз, когда я видела её, ничего такого не заметила. В последний раз, когда я была в этом доме, устроила пьяный дебош, с которого меня уволок Максут.

От вида этого живота моё сердце пронзает боль и зависть. Эмоции настолько неожиданные, что я на секунду теряюсь, боясь, что она прочтёт это в моих глазах.

Я хочу спросить…

Хочу схватить её за плечи и спросить, будет ли ОН сегодня здесь?!

Неизвестность просто убивает меня! Об этом я думала всю последнюю неделю. И когда влезала в это платье тоже!

Я хочу осмотреться. Хочу отыскать его в толпе, но я просто знаю, что его тут нет.

Чувствую это.

Моё сердце ноет от разочарования.

Фарида откашливается тоже и говорит, беря мою руку в свою, чем очень трогает:

— Сегодня здесь моя бабушка. Она возглавляет фонд вдов и матерей…она узнала о твоей идее…ты же не против?

— О…конечно нет, — заверяю её, а сама напрягаюсь.

— Тогда пойдём. — Кивает Хозяйка, ведя нас за собой.

Через широкую арку в одну из гостиных первого этажа.

«Бабушка» Фариды, старая ворчливая старуха, поэтому я готовлюсь к худшему. Она вдова со стажем длиной во всю мою жизнь. Очень богатая вдова.

Это для дела, Мира, напоминаю себе.

Для дела!

Ты справишься.

Ох, ладно…

Закутанная в чёрное сгорбленная фигура ожидает у камина в мягком королевском кресле. Не думаю, что ей есть дело до почившего мужа. Просто ей нравится вносить в любую обстановку нотку своего подавляющего присутствия.

— А, Джафарова! — Дребезжит она, осматривая меня с головы до ног бесцветными цепкими глазами. Мои внутренности скручивает от этого обращения, и я прекрасно знаю, что судьба не была столь услужлива, чтобы наградить её старческим слабоумием. — А это кто с тобой? — Переключается она на Тину.

— Тина. — Спокойно представляется сестра.

Фарида становится за креслом и ободряюще нам улыбается.

— Это твоя мать сбежала с каким-то альфонсом? — Спрашивает бестактная старуха, задирая крючковатый нос, как ищейка.

— С учителем английского языка. — Вкрадчиво поправляет сестра.

— Ничего не скажешь, хороша родня, — шваркает та.

Делаю глубокий медитационный вдох, слыша сопение Тины справа.

Мои ладони начинают потеть.

Я могла творить всё, что угодно, но сейчас я очень боюсь выставить себя дурой на глазах у этой старой сушёной карги. Потому что об этом узнает весь город. В этом мире репутация — всё. Если я оплошаю, меня не примут больше нигде и никогда!

— Сядьте! — Снисходит наша собеседница, ткнув своей тростью на маленький диван напротив.

От камина идёт слишком навязчивое тепло. Слишком навязчивое для тех, кто не разменял десятый десяток.

— Ведьма. — Шикает Тина мне на ухо.

Опускаемся на диван синхронно. Я складываю руки на коленях, скрестив лодыжки. Тина демонстративно закидывает ногу на ногу.

Старуха изучает нас так, будто у неё в запасе всё время мира. Цокает языком, в ответ на собственные мысли, переключаясь с меня на Тину, и с Тины на меня.

Я хочу скорее покинуть это место, но эту чашу нам придётся испить до дна.

— Ну, и? — Выгибает старая ведьма брови. — Хотите, чтобы я дала вам денег? Если я дам, все дадут. — Без особой гордости констатирует она.

Смочив слюной пересохшее горло, говорю уклончиво:

— Мы не знаем…с какой столкнёмся потребностью…пока не знаем. Но, даже сейчас требуются большие вложения… — чёрт! Не мямли! Соберись! Она сверлит меня глазами! Слишком умными для её возраста. Я никогда не вела переговоры. Я не знаю, как себя вести. — Ремонт здания и…и персонал. — Продолжаю, теряя уверенность. — Мы решили, что в персонал будем набирать только женщин. В наш центр мужчинам вообще вход будет запрещён…

Издевательский смешок лишает меня концентрации. Облизнув губы, перевожу глаза на обидчика и тут же теряю нить своих мыслей.

Потому что…

В арочном проёме стоит…мой любимый муж…в окружении группы мужчин…

А издевательский смешок принадлежит Аиду, который стоит, положив руки в карманы брюк, и внимательно слушает.

Я…тону в полуночных глазах его брата.

Три месяца…

Три!

На НЁМ чёрный костюм и бабочка. И эта борода, которая делает его таким притягательно близким незнакомцем. Мечусь по его телу глазами, сжимая пальцы до боли.

Марат…

Моё сердце сходит с ума. Вся тянусь к нему. Не осознанно. Забываю обо всём. О старой ведьме, о цели, о Тине…

Привстаю, собираясь…

Какого чёрта?

Что я делаю?!

Взгляд Марата становится пугающим.