Кто-то стучался в дверь. Эндрю глянул в глазок.

— Хэлло, это опять я, — сладким голосом пропела Ева. — Со мной адвокат.

Она отодвинулась, чтобы Эндрю мог разглядеть мужчину, стоявшего позади нее.

Эндрю увидел лысого мужчину в костюме с жилетом. Подумав о жаре, стоявшей сейчас в Нью-Йорке, Эндрю почувствовал некоторую жалость к этому человеку.

— Откройте эту проклятую дверь, мистер Олден, — сказала Ева, теряя терпение, — или я предъявлю вам повестку.

— При этих обстоятельствах повестка не подходит, — прошептал лысый человек.

— Заткнитесь, — прошипела Ева, когда Эндрю, изрядно напуганный, открывал дверь. — Благодарю вас. — Она вошла, адвокат за ней. — Мистер Олден, я пришла за своей картиной. Собираетесь ли вы вернуть ее мне, или я должна дать делу законный характер?

Адвокат прочистил горло.

— Мистер Олден, я предлагаю, чтобы вы немедленно вернули картину или моя клиентка вынуждена будет возбудить против вас судебное дело.

Эндрю прикинул, какой у него есть выбор. Он решил избавиться от всех этих сумасшедших, которые преследуют его. Если мистер Гордон Леланд будет недоволен тем, что его картина возвращена домой без его разрешения, он может сам разбираться со своей женой и оставить его в покое.

— Хорошо, миссис Леланд. Если вы подождете минутку, я принесу вашу картину.

Он прошел в мастерскую и бросил долгий взгляд на "Испанскую даму". Что-то в ней выглядело иначе, подумал Эндрю, но решил, что это плод его воображения. И все-таки ему казалось, что что-то тут не так…

— Будьте добры отдать мне мою картину. — Ева и ее адвокат прошли за ним в мастерскую.

Эндрю капитулировал.

— Вот она. А вы прелестно одеты. Эта водолазка не слишком теплая для лета?

— Она без рукавов. Кроме того, не так уж жарко. — Зная, что они собираются проделать с Эндрю, Ева подумала, что не слишком щедра в отношении выреза на груди. — Благодарю вас, мистер Олден. Я не буду больше вас беспокоить. Прощайте.

— Прощайте, — проводил ее до дверей Эндрю.

Адвокат следовал за Евой.

— Не произносите ни одного слова, пока мы не выйдем из здания, — предупредила его Ева.

Как только они оказались на улице, он взорвался.

— К чему было все это? Я полагал, что это какой-то розыгрыш.

Ева открыла свою сумочку.

— Пятьсот долларов за десять минут работы это не шутка.

Он какое-то мгновение колебался, прежде чем взять деньги. Когда они исчезли в его кармане, он недовольно сказал:

— Я не стал бы браться за эту работу, если бы знал, что тут что-то противозаконное.

— Ладно, — зевнула Ева, движением руки отпуская актера.

— Ну, как? — спросила Делия, когда Ева села в машину. — Как прошло?

21

— Как по маслу, — сказала Ева. — Он отдал ее без звука. Чувствовал, что не все в порядке, но у него не было времени разобраться. Понимаешь…

— Что еще?

— Делия, мне не нравится идея вовлекать в это дело полицию. Мы сами не так чисты, как только что выпавший снег.

— В отношении преступлений я знаю одно правило, — улыбнулась Делия. — Никто не спрашивает, говорит ли правду жертва, их интересует только подозреваемый. — Она нагнулась, чтобы достать из бара в лимузине бутылку содовой. — Все, что от тебя требуется, это сегодня Днем тихо сидеть дома. И позвонить в полицию, как мы с тобой отрепетировали. Все остальное я беру на себя.

— Зачем нам полицейские? — снова пробормотала Ева.

— Потому что неизбежно кто-нибудь обратится в полицию, — объяснила Делия. — Лучше будет, если это сделаем мы. Отправляйся и возьми урок каратэ, это тебя всегда успокаивает.

— А что ты собираешься делать?

— У меня свидание.

— С этим татуированным слизняком? — спросила Ева. — Делия, будь с ним осторожна.

— Где мне тебя высадить? — спросила Делия, давая понять, что разговор закончен.

Ева вышла в районе Шестидесятых улиц, а Делия приказала шоферу отвезти ее на Пятьдесят пятую Западную авеню. Перед тем как вылезти из машины, она спросила у шофера:

— Как сыграли вчера вечером "Мустанги"?

— Три ноль. "Ангелы" проиграли.

— Дерьмо они, — заметила Делия.

Она планировала позвонить Бобби просто, чтобы отметиться, но при этом совершенно не собиралась играть роль капитана болельщиков. Если уж быть до конца честной, ей вообще не хотелось звонить Бобби. Хотя она все еще была уверена, что испытывает чувство по отношению к Бобби, на самом деле он был ей совершенно не нужен. Если бы его еще какое-то время не было в городе, она была бы только рада.

Делия поднялась в нужную ей квартиру. Татуированный копиист ожидал ее.

— Хэлло, — сказал он, — хотите чаю?

Похоже было, что это единственные английские слова, какие он знал.

— Да, чай это будет хорошо. — Она огляделась вокруг. — Ты попросил своего друга прийти, чтобы переводить нам?

Он улыбнулся ей по дороге на кухню, но ничего не сказал.

— Твой друг, — повторила она, — твой приятель, амиго. Тот, который говорит по-английски.

Он вернулся с чайником.

— Чай это прекрасно. Когда придет твой друг?

— Хэлло.

Делия вздрогнула от этого голоса, раздавшегося у нее за спиной. Человек, дышавший ей в затылок, тоже был латиноамериканец, но в отличие от первого толстяк. Он, видимо, вышел из спальни.

— Отлично, — сказала Делия. — Я вижу, твой приятель здесь. Вы говорите по-английски?

— Конечно. Вы хотите чаю? Феликс, приготовь чай.

Он сел за кухонный стол и стал барабанить пальцами по клеенке.

Феликс хлопотал около плиты. Он прекрасно понимал по-английски, но говорил с сильным акцентом и ему надоело все повторять, поскольку с первого раза его не понимали. Кроме того, ему нравилось слушать, что говорят люди, предполагающие, что он их не понимает. А он многое понимал. Трагедия его жизни заключалась в том, что он не мог найти женщину, которая была бы прекрасна и умела бы слушать.

— Вы привезли остальные деньги? — спросил друг Феликса.

— Вот они, — Делия протянула ему плотно набитый конверт. — И скажите, что будет лучше, если он на некоторое время заляжет на дно. У нас появились некоторые проблемы.

Феликс обратился к своему другу:

— Она великолепна, но тебе не кажется, что голос у нее, как у Оливкового Масла из мультиков?

Делия подозрительно глянула на него. Она могла поклясться, что расслышала знакомые слова.

— Он говорит по-английски? — спросила она.

— Нет, — ответил более или менее правдиво друг. — Почему вы хотите, чтобы он залег на дно?

— Для его же блага. Скажите ему об этом.

Друг повернулся к Феликсу и стал объяснять ему по-испански, что груди Делии не того размера, какой он предпочитает, но, по его мнению, их великолепная форма компенсирует недостатки объема.

Феликс ответил, что он понимает, почему его друг находит столько извинений малому объему ее грудей. Оба начали горячиться.

Глядя, как спорят эти мужчины, Делия гадала, о чем. Она не доверяла Феликсу.

— Ты ведь понимаешь то, что я говорю? — спросила она, глядя в упор на Феликса.

Он глянул на своего друга, прежде чем кивнуть.

— Тогда отошли этого типа, и мы поговорим.

Феликс так и поступил. Потом он уселся в кресло и вперил в нее гипнотизирующие глаза.

— Люди смеются, когда слышат, как я говорю.

— Феликс, — рассмеялась Делия, — тебе совершенно нечего стесняться.

Он ухмыльнулся.

— Мне нравится, как вы разговариваете.

— Прекрасно. Организуйте клуб фанатов.

— Мне нравятся умные девушки.

Ее глаза сверкнули из-под приспущенных ресниц.

— Тогда ты знаешь, что не надо становиться мне поперек дороги.

— О чем ты говоришь? — спросил он. — Я никому не становлюсь поперек дороги. Я просто делаю свою работу. — Он добавил с большой искренностью: — Я люблю мою работу.

— Это видно.

Ему это понравилось.

— Мы еще будем делать дела?

— Нет, не думаю. Мы долго и плодотворно сотрудничали, но, я полагаю, что на этом кончено.

— Очень жаль. Мне нравилось работать на вас. — Его пальцы стучали по столу в завораживающем ритме. — У вас проблемы? Кто-то вас беспокоит? У меня много друзей. Свободные художники. Могут быть полезными моим друзьям.

Делия на мгновение задумалась. Им с Евой могут понадобиться сильные мужчины.

— Возможно. Я дам тебе знать.

Она подумала обо всех делах, которые за последнее время шли неправильно, включая ее отношения с Бобби. Ее надежды использовать его известность, как трамплин, для своей карьеры оказались беспочвенными, если только она не решится на операцию голосовых связок. Делия жаждала встретить мужчину, который поймет ее.

Феликс все еще отчужденно улыбался. Он никогда еще не встречал такую красивую женщину. Многие женщины выглядят очень хорошенькими на расстоянии, но как только посмотришь на них вблизи, выясняется, что они не так искусны в обращении с гримом, или улыбки у них слишком широкие, или черты лица неправильные. Феликс подумал, что может оказаться лицом к лицу с Делией и все равно она будет выглядеть безукоризненно. А он, как художник, был очень взыскателен. Мысль о том, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, возбудила его.

— Тебе действительно нравится, как я размышляю? — недоверчиво спросила Делия.

Феликс взял ее руку и поцеловал. Потом он стал делать что-то такое с ее пальцами, от чего у нее дрожь пробежала по всему телу. У него был очень упругий язык.

Ее тело оставалось неподвижным. Феликс заглянул ей в лицо, не зная, продолжать или нет.

Делия моргнула.

— В ближайшие часы я нигде не должна быть.

Феликс наклонился и поцеловал ее. Его язык начал быстро двигаться у нее во рту.


Прошло несколько часов, а Ева никак не могла разыскать Делию. Она оставила послание на автоответчике: "Где ты, черт тебя возьми, пропадаешь? Я больше не могу ждать. Я буду звонить. Ты должна знать об этом, Делия. Я буду отвратительно выглядеть в тюремной одежде. Ты тоже". Ева повесила трубку, глубоко вздохнула и набрала номер телефона полиции.


Тини торопилась домой на такси, насколько это позволяло уличное движение. Она подъехала к дому как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое полицейских выводят Эндрю.

— Что тут происходит? — спросила Тини у отца.

— Меня арестовали, — ответил он, совершенно потрясенный.

— Арестовали? — Глаза у Тини расширились. — За что?

— Мошенничество, — сказал один из детективов. — Мы получили телефонный звонок от миссис Леланд, что картина, которую она дала для реставрации, ей не возвращена.

— Она приезжала за ней сегодня днем.

— Нет, сэр. Картина, которую вы ей отдали, подделка. Мы смотрели ее, она не подлинная.

— Миссис Леланд лжет, — ровным голосом заявила Тини. — Если эта картина подделка, то ответственна за это она.

— Марта, — осторожно вставил Эндрю, думая о своей скитающейся где-то падчерице, — я уверен, что произошла какая-то ошибка. Я поеду с ними и все проясню. Сделай мне два одолжения. Во-первых, позвони моему адвокату, а, во-вторых, если позвонит твоя сестра, скажи ей, что мне необходимо поговорить с ней.


Как раз в те минуты, когда ее отчима запирали в камеру, Джейд Олден пыталась протиснуть свое тело сквозь маленькое оконце дамского туалета в ресторане "Тик-Так динер". У стойки ее поджидали двое мужчин со шрамами на лицах. Она поклялась им, что у нее есть пятьдесят тысяч долларов — деньги, которые она проиграла в покер.

Плечи Джейд протиснула без особого труда, но бедра застряли. Она уже готова была сдаться, когда в туалет вошла одна из официанток. Она глянула на Джейд, половина туловища которой было за окном, а вторая, нижняя половина еще в туалете, и заметила:

— Надеюсь, что вы смываетесь не потому, что не можете заплатить по счету, но если это так, то лучше, если бы сидели не за одним из моих столиков.

Джейд просунулась обратно в туалет.

— Нет, нет. Мой друг застал меня со своим приятелем.

Официантка никак не показала, верит ли она версии Джейд.

— Я хотела бы выйти отсюда так, чтобы он не увидел меня, — намекнула Джейд, — но как только я отсюда выйду, он меня засечет. У вас тут можно выйти через кухню?

— Да, но вам придется пройти мимо стойки, и он наверняка увидит вас.

— Я дам вам пятьдесят долларов за вашу форму.

— Черт побери, она стоила мне двадцать долларов, а в моем шкафчике здесь у меня есть запасная. Вам повезло.

Джейд дотянулась до своей туфельки и вытащила из нее пятидесятидолларовую купюру, все, что у нее осталось.