— Ага. А что же еще?

— Он сказал… что будущее скрыто от нас. — Она замолчала, ожидая реакции Кэтрин. А у той не дрогнул на лице не один мускул. — Неужели ты не понимаешь, что в этом есть глубокий смысл? Тебе не кажется, что он этим хотел сказать, что в будущем все может случиться, нечто более постоянное, чем эти встречи раз в месяц?

— Джилли, — произнесла наконец Кэтрин, — судя по тому что ты мне сейчас рассказываешь, он артистически водит тебя за нос.

— Он сказал, что все еще любит меня. Сказал, что не хочет развода.

— Конечно! Развод это такая грязь и вонь. Кроме того, таким образом, Бобби может сохранить статус кво.

— Что ты хочешь этим сказать?

— До того, как вы расстались, он имел любовницу и имел тебя. Теперь он по-прежнему имеет любовницу и по-прежнему имеет тебя. Единственное, что изменилось — кого из вас он обманывает.

На этот раз пришел черед Джилли помолчать.

— Джилли, мы с тобой говорим на эту тему, по крайней мере, раз в месяц, так что извини меня, но все, что ты имеешь, это то, что он трахает тебя во всех смыслах этого слова. Дорогая моя, мы ведь уже не девочки. Мозги предназначены для того, чтобы думать, а не только производить гормоны. — Она решительно сунула рукопись пьесы в руки Джилли. — Прочитай. Это все, о чем я тебя прошу. Что же касается твоих отношений с Бобби, то, если я ошибаюсь, — а я надеюсь, что ошибаюсь, — я первая буду плясать на вашей новой свадьбе.

— Ты единственный человек, которому я позволяю так оскорблять меня, — пробормотала Джилли, беря рукопись.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лаурин, за которой следовала Тини.

— Что случилось? — кричала Лаурин, размахивая газетой "Пост", как знаменем. — Ты говорила, что это будет просто обед. Ты же обещала мне!

Джилли молнией метнулась с дивана, схватила Лаурин за руку и потащила на кухню.

— Бэби, я все тебе объясню, — начала она ее утешать.

Тини, вздохнув, плюхнулась на диван рядом с Кэтрин.

— Ходить в этих туфлях, так легче умереть, — пожаловалась она, вынула из сумочки сигареты "Галуаз" и закурила. Джилли на кухне учуяла дымок и выскочила.

— Тини, дай покурить.

— Пожалуйста.

Джилли затянулась и закашлялась. Она привыкла к более мягким сигаретам.

— Господи, как ты можешь курить такое дерьмо? — и крикнула Лаурин: — Бэби, никогда не начинай курить. Это отвратительная привычка.

Лаурин на кухне рассмеялась:

— Хорошо, мама.

Взгляд Тини упал на рукопись, лежавшую на кофейном столике.

— О, Салли Хейс! Потрясающая писательница! Я читаю все, что она пишет. Лаур! — Ей пришлось повысить голос, чтобы ее услышали на кухне, где шел взволнованный разговор. — Ты собираешься чем-нибудь заняться или останешься, чтобы спорить?

— Спорить! — крикнула в ответ Лаурин.

— Думаю, что и мне пора, — поднялась Кэтрин. — Джилли! На всякий случай имей в виду, что "Медноволосые" прекрасно укладываются в твое расписание. Три недели репетиций, от силы четыре, премьера четвертого июля. Достаточно времени, чтобы продюсеры твоего сериала одумались.

Тини еще раз глянула на рукопись пьесы и обратила внимание на штамп на обложке — "Театр Клейхилл".

— У меня куча друзей в Кингз Ривер, — сказала она Кэтрин. — Вы ведь знаете, Лу жила там довольно долго. Моя сестра Джейд выросла там.

— Мне казалось, ее зовут Джанетт, — заметила Кэтрин. — Джилли, пока!

— Лаурин, я позвоню тебе! — крикнула Тини, выходя. — Да, ее назвали Джанетт, но она взяла профессиональное имя Джейд. Ее бывший муж до сих пор живет в Кингз Ривер. Он занимается плотницким делом, но на самом деле он музыкант. Как вы думаете, миссис Чарльз согласится играть в этом спектакле?

— Надеюсь, — отозвалась Кэтрин, вызывая лифт. — Это в ее интересах.

— Если она согласится, то ей надо где-то жить в Кингз Ривер. Это слишком далеко, чтобы ездить туда каждый день.

Дверь лифта открылась, и они вошли в него.

— Я уверена, что найду там что-нибудь подходящее.

— Конечно, — заметила Тини. — Я спросила только потому, что у моего бывшего зятя есть приятельница, у которой потрясающий особняк в викторианском стиле с бассейном на заднем дворе. Сама она замечательная хозяйка и кулинарка. Иногда она сдает часть дома. Чтобы содержать такой старинный дом в порядке, требуется уйма денег.

— Я себе представляю.

Лифт остановился, и они вышли в холл.

— Дайте мне знать, когда будете подыскивать ей жилье, — сказала Тини. — Я спрошу приятельницу моего бывшего зятя, сколько она берет.

— Обязательно, — ответила Кэтрин. — Какого черта! Почему бы вам не позвонить в любом случае.

"Может быть, — подумала она, — боги мне улыбнутся и Джилли согласится играть эту роль?!"


Когда Тини добралась до своего дома на Уэст Энд авеню, она с удивлением обнаружила у подъезда роскошный "Роллс Ройс". Машине было лет сорок, но выглядела она как новенькая. Тини поздоровалась с швейцаром и кивнула в сторону "Роллса".

— Хотела бы я встретить человека, которому она принадлежит.

— А я был бы не прочь работать у него. Он дал мне двадцать долларов только за то, чтобы я присмотрел за машиной, пока шофер сходит выпить чашку кофе. Вот это босс!

— Да, высокий класс! — восторженно заметила Тини.

Ей очень хотелось поболтаться здесь, пока не появится хозяин машины, но на это могли уйти часы, особенно если он навещает какую-нибудь даму, как представила себе Тини. А у нее в распоряжении было только пятнадцать минут. Она включила будильничек на своих ручных часах фирмы "Сейко" и устроилась в большом кресле в холле.


Утром в субботу Эндрю Олден не ждал никаких посетителей. Он готовил на кухне чай и гадал, какая новая беда свалится на него. После многих лет анализа Эндрю знал, что все его беды связаны с опасными женщинами, и сегодняшняя беда не стала исключением, хотя женщины еще не было видно.

В гостиной его терпеливо дожидался пожилой джентльмен, зажав между колен трость с серебряным набалдашником. Проблема была не в нем. Он выступал только как курьер, в полном смысле этого слова.

— Вы должны посмотреть на нее, мистер Олден, — убеждал пожилой джентльмен. — Не стесняйтесь. У нее, возможно, сомнительное прошлое, но она все еще прекрасна.

Дрожащими пальцами Эндрю срывал бумагу, в которую была завернута картина, принесенная пожилым джентльменом. Когда он снял последний лист, Эндрю почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он не в силах был шевельнуться. Последний раз он испытывал такое ощущение, когда женился на Лу Олден.

Прошла, казалось, вечность, пока он не прошептал:

— "Испанская дама".

— Вы так думаете? — любезно осведомился пожилой джентльмен. — Картина Эль Греко, украденная в начале нашего века. Воры вырезали ее из рамы. С тех пор ее никто не видел. Я в течение многих лет слышал о ней, как коллекционеры гонялись за ней по трем континентам только для того, чтобы каждый раз их надежды разлетались в прах.

Эндрю не мог оторвать взгляда от карих глаз, смотревших на него с выражением мучительного доверия. Если это подлинный Эль Греко, то цену картины определить невозможно.

— Как она попала к вам?

— Она практически свалилась мне прямо на колени. Точнее, на колени моей жене. Она разделяет мою страсть к искусству, хотя, в отличие от меня, отдает предпочтение современным художникам, особенно минималистам.

— Я припоминаю, что встречал вас на художественных выставках.

— Вполне возможно. Художественный мир невелик. "Испанскую даму" обнаружил мой агент у испанских иммигрантов, которые клянутся, что их семья владеет этой картиной уже несколько поколений. Они ничего не знали о шумихе вокруг нее, но понимают, что за нее можно получить большие деньги.

— Да, да, — кивнул Эндрю, — когда дело касается долларов, все становятся умными.

Пожилой джентльмен остановил его, подняв руку.

— Не чрезмерную цену. Когда я сказал о больших деньгах, я имел в виду разумную цену, какую назначают люди, понимающие, что в их руках большая ценность, но не вполне уверенные, какова должна быть ее настоящая цена. Если бы они запросили слишком мало или слишком много, я мог бы что-то заподозрить. Впрочем, нет. Я очень хотел заполучить эту картину. А с этим агентом я имел дело не раз. По правде сказать, так именно он заронил во мне эту страсть. Мое с ним сотрудничество подарило мне многие сокровища. "Испанская дама" мое последнее приобретение. Я вижу, мистер Олден, что вас что-то смущает. Что именно?

— Я не совсем понимаю, при чем здесь ваша жена.

— Дело в том, — улыбнулся посетитель, поглаживая серебряный набалдашник своей трости, — что она и есть мой агент. — Он неожиданно поднялся. — Я хочу, чтобы вы привели эту картину в порядок. Я приеду за ней через неделю. А вы, если обнаружите что-нибудь необычное, дайте мне знать.


Будильничек в наручных часиках Тини напомнил ей, что у нее есть другие дела. Она с сожалением покинула свой пост, глянув через плечо еще раз на великолепную машину.

— Когда-нибудь, — пообещала она себе, — мы еще встретимся.

Она не успела нажать кнопку вызова лифта, как дверь его открылась и из лифта вышел пожилой мужчина с тростью с серебряным набалдашником, чуть поклонившись Тини. Она ответила на его приветствие и вошла в лифт.

Своего отца она застала весьма взволнованным.

— Что случилось? — спросила она.

Вместо ответа Эндрю сдернул с картины полотно, которым накрыл ее раньше.

Тини замерла и долго молчала, разглядывая характерную игру света на аристократических скулах "Испанской дамы".

— Я готова поклясться, что это Эль Греко, а как ты считаешь?

— Еще не знаю. Похоже, что у ее владельца есть сомнения. А я ничего не могу сказать, пока не исследую ее.

С огромным трепетом он вновь накрыл картину полотном.

— Тогда она стоит… — начала Тини.

— Миллионы, — подтвердил Эндрю.

4

Это поразительно, как хороший сон может изменить взгляд человека на жизнь. Джилли намеревалась провести бессонную ночь, переживая предстоящую кому своей героини, но в тот же момент, когда ее голова коснулась подушки, она окунулась в приятный сон. В этом сне женщина, подозрительно похожая на Донну Рид, звонила Джилли по телефону и говорила, что ей не о чем беспокоиться. Вся эта история с комой не более чем ужасная ошибка. Джилли проснулась с улыбкой на лице и с твердым убеждением, что Донна Рид обязалась быть ангелом-хранителем дома Чарльзов.

Утром в воскресенье Джилли разрешила Лаурин пробежаться по супермаркету Забар, отменив запрет на покупку копченой рыбы и других дорогих деликатесов. Днем они отправились в Сентрал Парк. Джилли принялась читать скверный роман в мягкой обложке, а Лаурин фотографировала школьников, играющих в футбол. К обеду подошла Тини с пачкой видеокассет. Они ели и смотрели одновременно видеофильмы. Потом Джилли залегла в ванну не только с номером "Вог", но и "Харперс мэгэзин", а девочки принялись заново прокручивать понравившиеся им эпизоды видеофильмов. Это был хороший день.

Но сегодня наступил уже понедельник, и Джилли нужно было потрудиться, чтобы сохранить свое хорошее настроение. Она стала концентрироваться на положительных моментах своей жизни: у нее замечательная дочь, прекрасная подруга-агент, интересные отношения со своим почти бывшим мужем, и ей не нужно впадать в кому раньше пятницы. Если права Донна Рид, что-нибудь обязательно случится.


Входя в студию, Джилли поздоровалась с охранником. Она готова была поклясться, что его ответное приветствие было не вполне искренним. "Ты становишься параноиком", — сказала она себе.

В павильоне Джилли встретила режиссера.

— У тебя есть ко мне вопросы? — спросил он.

Многие годы работы с Джилли Чарльз приучили его быть осторожным, когда ею овладевают творческие поиски.

— Мне кажется, что в моем следующем эпизоде не все складно. Кейс выглядит в этой сцене не похожей на себя. Она не должна пугаться, ей это не свойственно. Уж я-то ее знаю. Не могли бы мы обсудить…

— Джилли, — взмолился режиссер, — я прошу тебя, я тебя умоляю, прояви хоть немного сочувствия. У моей жены уже на две недели запаздывают роды. Она нервничает, и, кроме того, схватки могут начаться в любую минуту. Я вообще не сплю, Джилли, я весь в предчувствии этого необыкновенного, этого благословенного события. Ты не можешь на сегодня отложить все эти разговоры?

— Я думала об этом все утро…

— Послушай мой совет, — сказал режиссер. — Сейчас не время поднимать волну. Изменить ничего нельзя.

— Я так убеждена в своем ощущении, — продолжала Джилли, и в голосе ее звучала все большая настойчивость, — что решила поговорить об этом с продюсерами.