И с внешней стороны стену опоясывал целый город с лабиринтами узких улочек; всевозможные лавки жались друг к другу и к стене, а чуть подальше от городской стены располагались крестьянские подворья.

Хотя уже наступили сумерки, многие люди высыпали из своих домов, радостными возгласами встречая наследника вождя клана и его гостей.

Сэр Малколм ехал впереди кавалькады, приветствуя своих подданных улыбками и взмахами руки. У Давины не было повода сомневаться в том, что в клане Маккены простые люди были довольны жизнью и верны тем, кто ими правил.

Когда же они через широко распахнутые высокие ворота въехали во двор замка, сразу же стало понятно, что к их приезду здесь подготовились; расторопные слуги уводили лошадей на конюшню, а воины обнимали жен и невест, радостно их встречавших.

Не увидев среди встречавших жену сэра Малколма, Давина лишь сейчас вспомнила об одном из посланий леди Айлен – та писала ей о том, что ее старший сын недавно овдовел, так как его жена, не успев разменять третий десяток, умерла от какой-то скоротечной болезни.

Давина готовилась спешиться, прикидывая, как бы сделать это так, чтобы уставшие ноги не подкосились в последний момент. Блуждая взглядом по двору замка, она заметила у главного входа мужчину и женщину в дорогих одеждах. Оба были уже в годах.

– Мои родители, – шепнул ей сэр Малколм, но Давина и сама догадалась, кто такие эти люди.

Сэр Малколм, должно быть, унаследовал от отца горделивую осанку, так же как и высокий рост и могучее сложение. А рядом с отцом сэра Малколма стояла его мать. «Его – и Джеймса», – мысленно добавила Давина, и тотчас же сердце ее забилось часто-часто, а ладони под перчатками вспотели.

Сама не своя от волнения перед первой встречей с пригласившими ее людьми, Давина даже не успела испугаться, когда сэр Малколм внезапно обхватил ее за талию и, сняв с коня, опустил на землю.

Чувствуя, что не очень уверенно держится на ногах, Давина позволила Малколму взять ее под руку и подвести к лэрду Маккене и его жене. Опираясь на руку рыцаря, Давина присела перед его родителями в глубоком реверансе. Когда же она выпрямилась, леди Айлен с чувством пожала ей руку, а потом обняла словно близкую родственницу, по которой успела соскучиться.

– Я так счастлива, что вы наконец здесь, – проговорила она с улыбкой.

Тронутая до глубины души, Давина искренне улыбнулась в ответ и, не найдя слов, обняла пожилую леди. Однако под испытующим взглядом лэрда Маккены улыбка ее быстро померкла. Острый глаз вождя клана подмечал все до малейших деталей; и то, что он увидел в молодой гостье, судя по всему, не слишком ему понравилось. Было совершенно ясно: в отличие от леди Айлен, теплых чувств к Давине Армстронг он не испытывал. Когда же он все-таки заставил себя улыбнуться, улыбка его больше напоминала волчий оскал. Посчитав, что на этом обмен любезностями можно считать законченным, лэрд Маккена обратился к сыну:

– Вижу, что Эдгар-младший и Гарольд в бинтах. Что у вас произошло?

– Ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться, – уклончиво ответил Малколм и поцеловал мать в щеку.

– Скорее проходите. Хватит стоять на холоде, – поспешила разрядить обстановку леди Айлен.

… Теплый запах пчелиного воска соединялся с чудесными ароматами свежевыпеченного хлеба и жаренного на вертеле мяса, и урчавший живот тотчас напомнил Давине о том, что она уже нескольких дней почти ничего не ела.

– Боюсь, у вас осталось мало времени на то, чтобы смыть с себя дорожную пыль, так как ужин подадут совсем скоро, – сказала леди Айлен. – Но я могу распорядиться, чтобы вам приготовили ванну в вашей спальне после вечерней трапезы.

– Я была бы вам несказанно благодарна за ванну, – ответила девушка.

– Значит, насчет ванны решено, – продолжала хозяйка. – Сейчас Меган проводит вас в вашу комнату, но, пожалуйста, возвращайтесь поскорее. Мужчины нашего клана не любят, когда их долго морят голодом.

Давине очень понравилась ее комната. Каменный пол покрывали циновки, на стенах висели цветные гобелены, в камине ярко горел огонь, а в воздухе витал тонкий аромат лаванды – засушенные букеты со скромными синими цветами лежали на покрывале. Уже стемнело, и по достоинству оценить вид из окна Давина все равно сейчас не смогла бы, но почему-то она была уверена, что этот вид ее впечатлит.

Вода в кувшине оказалась теплой, что не могло не радовать. Умывшись, девушка переоделась, выбрав наряд из зеленой шерсти с вышивкой по краю ворота и на рукавах. Круглый ворот подчеркивал изящество ее шеи, а прямой покрой, казалось, делал ее выше. Коллин заплела хозяйке косы, покрыла голову прозрачной вуалью, а сверху надела золотой ободок.

– Вам очень идет этот наряд, – с улыбкой заметила служанка, и эти искренне прозвучавшие слова сразу приободрили Давину – она почувствовала себя увереннее. А уверенность в себе ей сегодня была очень нужна.

Давина зашла в главный зал, который был куда просторнее, чем в замке Армстронгов, осмотрелась – и в тот же миг ее уверенность в себе улетучилась как дым на ветру.

Столько незнакомых людей! И как шумно! В ушах стоял звон от громких голосов и смеха. Но еще хуже стало Давине, когда она поняла, что почти все эти люди смотрели на нее. Мужчины, подталкивая друг друга локтями, указывали на нее пальцем, а женщины, которых здесь было значительно меньше, чем мужчин, перешептывались, глядя на нее.

Место Давины, как гостьи жены вождя, было за «высоким столом» – за ним восседал сам хозяин замка, а также его супруга и ближайшие родственники. Он и назывался «высоким», потому что располагался на возвышении. Стол этот находился в противоположном конце зала, и, чтобы до него дойти, надо было пройти мимо множества людей, сидевших за другими столами.

Давина медлила, по-прежнему стоя у входа. «Не вернуться ли к себе в спальню, сославшись на усталость?» – думала она. Внезапно к ней со всех ног бросилась маленькая девочка в бледно-голубом платье. А следом за девочкой поспешили сэр Малколм и леди Айлен.

– Папа, ты привез мне новую маму?! – воскликнула малышка, с надеждой глядя на Давину.

Давина смотрела на нее в растерянности, а девочка, не дождавшись ответа, обхватила ее за талию и прижалась к ней. А потом вдруг громко заявила:

– Она мне подходит! Спасибо, папа!

Глава 6

Малколм не сводил с гостьи глаз. Он видел, как брови ее взметнулись вверх, когда его дочь обвила ее ручонками. И заметил, как удивление сменилось сочувствием – опустив на девочку глаза, Давина погладила ее по волосам.

– Сейчас же отпусти леди Давину, Лилея, – строго произнесла леди Айлен. – Разве так тебя учили встречать гостей?

– Не отпущу! – воскликнула девочка, еще крепче вцепившись в Давину.

– Будь умницей, крошка, и послушай бабушку, – ласково попросил дочку Малколм. – А не то леди Давина подумает, что ты учишься хорошим манерам у лесных зверей.

– Не подумает! – закричала Лилея.

– Нет, подумает. И правильно сделает, – заявил отец малышки; казалось, он уже начал терять терпение.

Малколм чувствовал на себе пристальные взгляды родителей. Из почтения к ним он почти всегда шел у них на поводу, но только не в том, что касалось Лилеи. Дочь он воспитывал так, как считал нужным. Родители считали, что он во всем потакал Лилее, но Малколм не мог ее не баловать, потому что винил себя за то, что мало проводил времени со своей любимицей – слишком много было у него других забот и обязанностей… Впрочем, наблюдая за поведением дочери сейчас, он подумал, что его родители, пожалуй, правы. Строгость в воспитании, как ни крути, необходима.

Не говоря более ни слова, сэр Малколм наклонился и приподнял дочь. Он приготовился к неизбежным слезам и крикам, как всегда бывало, когда что-то делалось против воли Лилеи, но на этот раз девочка вела себя тихо. Не успел он облегченно вздохнуть, как заметил, что дочь продолжает держаться за платье гостьи.

– Малколм, опусти ее на пол, пока она не порвала платье леди Давины, – сказала его мать.

– Папа обещал найти для меня маму, – заявила девочка. – Я не хочу больше жить без мамы.

– Отпусти леди Давину, а не то я тебя отшлепаю, – строго произнес Малколм.

Похоже, угроза наказания подействовала на девочку. Медленно разжимая пальчик за пальчиком, Лилея наконец отпустила юбку гостьи. В тот же миг Малколм легонько шлепнул ребенка и потребовал:

– А теперь извинись. – Он скрестил на груди руки и пристально посмотрел на дочь.

Губы девочки задрожали, и глаза ее наполнились слезами.

– Прости, папа… – пролепетала она. – Пожалуйста, не сердись на меня больше.

Малколм готов был сквозь землю провалиться – так стыдно ему стало перед дочерью. Она казалась такой несчастной… Он тут же пожалел и о том, что шлепнул ее, и о том, что отругал.

Несколько месяцев назад Лилея осознала, что все дети, с которыми она играла, имели то, чего не было у нее – матери. Отвечая на вопрос дочери, Малколм объяснил, что ее мама сейчас на небесах, и этого ответа, как ему казалось, было вполне достаточно. И тогда же Малколм еще зачем-то пообещал, что найдет ей новую маму.

Он и подумать не мог, что его дочь ждала немедленного исполнения обещанного. И он даже не догадывался, как ей не хватает матери, не замечал, что дочь без нее чувствовала себя несчастной… И теперь Малколм винил себя. Ведь будь он более любящим, более внимательным отцом…

– Лилея, тебя разве не учили, как надо приветствовать гостей? – обратился вдруг к малышке лэрд Маккена. – Покажи леди Давине, как ты умеешь делать реверанс.

Сосредоточенно насупившись, девочка старательно присела, согнув колени. А Малколм смотрел на дочь с гордостью и нежностью. «Она похожа на ангела», – думал он.

– Леди Давина, вы моя новая мама? – внезапно спросила малышка.

Малколм вздрогнул и едва не зарычал от досады. К счастью, леди Давина теперь уже спокойно реагировала на этот вопрос. Опустившись на корточки, она посмотрела девочке в глаза и с улыбкой сказала:

– Я не буду тебе мамой, но я очень хотела бы стать твоей подругой. Договорились?

Лилея молчала, обдумывая предложение гостьи. Наконец проговорила:

– Мне очень нравится заводить друзей.

– И мне, – кивнула Давина. – Если твой папа разрешит, может, ты покажешь мне завтра замок? – И они обе тотчас же посмотрели на отца малышки.

Малколм провел ладонью по волосам, борясь с искушением самоустраниться и предоставить решать столь сложный вопрос своей матери.

– Из Лилеи получится прекрасная провожатая, – произнес он наконец. И этим своим ответом вызвал одобрительные улыбки.

Тоже улыбнувшись, Малколм взял дочку за руку и повел ее к главному столу. Он усадил девочку на особый высокий стул по левую руку от себя, а Давину – по правую. А леди Айлен сидела напротив Давины, так что Малколм, не рискуя показаться невежливым, мог все свое внимание уделять дочери, пока его мать развлекала разговорами гостью.

Лилея рассказывала отцу обо всем важном, что произошло в замке за время его отсутствия. Он узнал о появлении на свет щенков у его любимой собаки, а также о проделках пса по имени Принц, лучшего и самого преданного друга Лилеи. Кроме того, дочь сообщила ему о том, что ей наконец удалось поймать серого пушистого кота, самого красивого из всех, живших в замке, и даже потискать его немного – до того, как он вырвался и убежал. И еще девочка рассказала, как этим утром помогала бабушке делать саше из лаванды.

Лилея, никогда не жаловавшаяся на отсутствие аппетита, с удовольствием ела то, что отец положил ей на поднос; он старался выбирать самые нежные кусочки мяса и самые любимые ее овощи. Забыв о том, что сам был ужасно голоден, Малколм смотрел, как ела его дочь, в который раз поражаюсь чуду, благодаря которому такое красивое, такое совершенное создание появилось на свет из его семени.

С самого рождения Лилеи вся его нерастраченная любовь – к матери малышки он всегда был равнодушен – щедрым потоком полилась на дочь. Его любовь к этому крохотному созданию была сильнее разума, сильнее воли, и неизбежные расставания заставляли его страдать. С годами его любовь к Лилее становилась все сильнее. За счастье своей дочери Малколм, нисколько не задумываясь, отдал бы жизнь.

Убедившись в том, что у его дочки было все, чего ее душа желала, сэр Малколм наконец и сам принялся за еду. Жареная оленина получилась особенно сочной, а рагу из овощей с мясом вепря было густым и ароматным. Что же касается гостьи замка…

Бархатистый и чуть хрипловатый голос Давины будоражил его, как будоражит охотничьего пса запах дичи. Эта женщина так и осталась для него загадкой. Она в испуге вздрагивала от невинного прикосновения, но не потеряла самообладания, находясь в самой гуще кровавой схватки.

Давина поднялась в его глазах, когда вызвалась помочь раненым, и снискала еще большее уважение, доказав свою полезность. Без лишних эмоций она промывала раны и меняла бинты – на что способна далеко не всякая женщина благородного происхождения.