И вскоре она его увидела – за лесистым холмом виднелся Торридон, казавшийся по сравнению с замком Маккены совсем крошечным; над невысокими стенами возвышались всего две каменные башни, а все остальные постройки – как жилые, так и хозяйственные – были деревянными, и находились они во дворе замка. Но золотистый камень, из которого были выстроены и стены, и башни, сиял и радовал глаз даже и в пасмурную погоду.

Увы, ничему другому нельзя было порадоваться. Не реяли флаги над сторожевой башней, и всего несколько струек дыма поднимались в небо из труб, торчавших из соломенных крыш приземистых домиков, жавшихся снаружи к каменной стене крепости.

– Торридон, оказывается, гораздо меньше, чем мне помнилось, – с некоторым удивлением пробормотала Давина.

– Ты уехала отсюда еще девочкой, – сказала Джеймс, с интересом разглядывая свой будущий дом. – И ведь после смерти родителей ты ни разу сюда не возвращалась?

– Нет, ни разу. Вначале я часто просила дядю отпустить меня сюда хотя бы на месяц-два, но он каждый раз отвечал мне отказом, и я поняла, что просить бесполезно. – Давина вздохнула и добавила: – Теперь я очень жалею о том, что не проявила настойчивости. Я должна была приезжать сюда хотя бы для того, чтобы люди, которых я знала и любила, помнили обо мне и знали, что они мне дороги.

– Что ж, теперь ты здесь. Когда местные жители убедятся, что мы действительно собираемся здесь жить, они непременно обрадуются, – бодрым голосом проговорил Джеймс.

Давина улыбнулась и тут же снова вздохнула: она не разделяла оптимизма мужа. Пришпорив коней, молодые супруги выехали вперед, оставив караван позади. Если не обращать внимания на дым из труб, деревня казалась вымершей – не было видно ни играющих детей, ни овечьих отар, ни женщин, стирающих белье у ручья.

Джеймс поднял руку, подзывая к себе людей из конвоя – им овладели недобрые предчувствия.

– Ты думаешь, там ловушка? – с беспокойством спросила Давина.

– Мы не предупреждали о своем приезде, но ведь твой дядя знает, что ты вышла замуж… Полагаю, он должен был сообщить в Торридон о нашем возможном появлении.

Они поехали дальше и вскоре, подъехав к крепостной стене, увидели на ней стражников. Давина могла бы их сосчитать, но узнать кого-либо все равно не смогла бы: слишком давно она отсюда уехала.

Крепкий деревянный мост был перекинут через сухой ров, ощетинившийся частоколом заостренных бревен. Давина помнила, что отец собирался построить подъемник, но так и не нашел для этого ни денег, ни времени. Но, возможно, в подъемнике и не было особой нужды.

Зато у отца нашлись деньги на сооружение высоких и мощных дубовых ворот, окованных железом с шипами. Против таких шипов таран бессилен – они его превратят в щепки. И еще отец расширил парапет на стене, чтобы стража могла стоять в два ряда.

– Я насчитала двенадцать воинов на стене, – сказала Давина, когда они остановились перед мостом.

– Кто-нибудь из них тебе знаком? – спросил Джеймс, положив ладонь на рукоять меча.

– Нет. – Давина покачала головой.

– Тогда тебе стоит представиться, – сказал Джеймс с улыбкой.

Давина расправила плечи, приосанилась – и словно стала выше ростом.

– Я леди Давина Маккена, дочь Лаклана Армстронга и хозяйка этой земли! – прокричала она. – Я прибыла сюда со своим мужем и его отрядом, чтобы здесь жить. Приказываю открыть ворота и впустить нас до того, как начнется дождь! Иначе мы все вымокнем до нитки!

Словно в подтверждение ее слов небо внезапно потемнело, и прямо над головой раздался зловещий грохот. Но если Давина полагала, что дождь поторопит защитников крепости, то она ошибалась. Ворота перед ними так и не открыли.

– Мы не получали никаких вестей о вашем приезде! – крикнул со стены один из воинов.

– А я никому не сообщала о приезде! – закричала в ответ Давина. – Я просто приехала, вот и все. – Заметив, что некоторые из воинов в нерешительности переминались с ноги на ногу, она добавила: – Немедленно откройте ворота!

– А кто вы, говорите, такая?… – послышался голос со стены.

– Леди Давина Армстронг Маккена! – крикнул Джеймс. – Она уже сказала вам об этом!

– А вы кто такой? – поинтересовался тот же стражник.

– Ее муж, сэр Джеймс Маккена. – Джеймс похлопал по загривку своего беспокойного жеребца и мрачно уставился на стражу.

– Я не могу открыть ворота, пока начальник не прикажет, – послышался ответ.

– Так позови своего начальника, чтобы леди Давина могла общаться с ним напрямую! И поторопись, потому что я сильно рассержусь, если по твоей милости моя жена простудится!

Давина была очень раздосадована задержкой. С одной стороны, хорошо, что крепость охраняли. Но не слишком ли рьяно?…

Через несколько минут появился кастелян, смотритель замка, он же – начальник гарнизона. В правой руке он сжимал жареную куриную ногу. Похоже, их приезд помешал ему наслаждаться ужином. Недолго поговорив с воинами, смотритель взглянул со стены на Давину с Джеймсом, после чего вновь вернулся к общению со стражей.

– Мой человек сообщил мне, что вы желаете получить доступ в замок, – проговорил смотритель. – Это так?

– Да, именно так! – крикнул в ответ Джеймс.

– И вы утверждаете, что леди Давина Армстронг приехала с вами?

– Я не утверждаю, а знаю! Откройте эти проклятые ворота! – заорал Джеймс, теряя терпение.

Смотритель бросил в ров обглоданную куриную ногу и вытер руки о тунику.

– Прошу простить мое недоумение, сэр Джеймс, но дело в том, что леди Давина уже здесь. Она отдыхает в своих личных покоях.

Ошеломленная услышанным, Давина на время лишилась дара речи. Повернувшись к мужу, она увидела, что и он ошеломлен.

– Я не ослышалась? – пробормотала Давина. – Он что, сказал, что я уже тут живу?…

– Именно так, – отозвался Джеймс. Взглянув вверх, он прокричал: – Немедленно приведите ее сюда!

– Не могу. Она отдыхает, – ответил начальник стражи.

Джеймс вытащил меч из ножен, перевернул щит и принялся что есть силы колотить по нему мечом. Воины Джеймса последовали его примеру, и по всей долине прокатился грозный леденящий душу грохот.

Стражники на стене нервно переглядывались. Когда же наконец воцарилась тишина, Джеймс громко сказал:

– Вы стали жертвой обмана. Вас обманула хитрая и вероломная преступница, но я, возможно, не стану ее убивать, если вы немедленно доставите ее на стену.

Начальник гарнизона что-то сказал стражнику, стоявшему рядом с ним, и тот побежал куда-то. В тот момент, когда с неба упали первые капли дождя, стражник вернулся. И вернулся не один, а с женщиной. На ней был просторный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, но даже в плаще спутать ее с мужчиной было невозможно – слишком уж хрупкой она была.

– Кто смеет называть себя моим именем?! – в гневе крикнула Давина.

Самозванка подошла к краю стены. Из-за просторного капюшона Давина никак не могла разглядеть ее лицо, но в фигуре самозванки было что-то неуловимо знакомое. Давине сделалось не по себе, и она, судорожно сглотнув, воскликнула:

– Джоан?!

Самозванка заголосила, покачнулась – и едва не упала со стены, но смотритель вовремя ее подхватил, удержав от падения в ощетинившийся острыми кольями ров.

– Ну вот, одной загадкой меньше, – с самодовольной ухмылкой пробормотал Джеймс.


Не прошло и часа, как Давина с Джеймсом, сидевшие за высоким столом в Большом зале замка Торридон, приступили к допросу самозванки. Держалась же она вызывающе дерзко, словно и не чувствовала за собой никакой вины. Золотистые волосы Джоан рассыпались по плечам, и эта прическа очень ее молодила. И вообще, она выглядела значительно моложе своих лет, так как была по-девичьи стройной. На ней было синее шелковое платье, по последней моде плотно облегавшее грудь и сильно расширявшееся книзу. Джоан уже оправилась от шока, свидетелями которого были все, кто видел ее на стене, и сейчас выглядела совершенно спокойной и уверенной в себе. Высокомерия у нее всегда хватало с лихвой, и, глядя на нее со стороны, можно было подумать, что самозванкой являлась вовсе не она, а Давина.

– Что за игру ты ведешь, Джоан? – спросил Джеймс с едва сдерживаемой яростью.

– Никакой игры я не веду. Я ехала домой, возвращаясь от родителей, у которых гостила на Рождество, и остановилась здесь, чтобы переночевать. А ворота были закрыты на засов, совсем как сегодня. Чтобы меня впустили поскорее, я назвалась Давиной Армстронг. Что тут особенного? Я не собиралась здесь задерживаться. Через несколько дней я все равно бы уехала.

Джеймс повернулся к кастеляну – тот присутствовал на допросе, но сидел не за высоким столом, а чуть в стороне.

– Как долго леди Джоан тут живет?

Пожилой воин в смущении откашлялся. Было ясно, что ему ужасно не хотелось отвечать, но он все же сказал:

– Без малого три недели, сэр Джеймс.

Джоан сделала «каменное» лицо.

– Я подхватила простуду. Не могла же я продолжать путь больная!

– А мне кажется, ты выглядишь здоровее некуда, – процедил Джеймс. – Так почему ты не уехала? И где, позволь спросить, твой муж?

Джоан не скрывала своего неприязненного отношения ни к Давине, ни к Джеймсу. Своей вины она не признавала и, казалось, была до глубины души возмущена тем, что ее кузина смела предъявлять ей претензии и задавать неприятные вопросы. За прошедшие пять лет Джоан совсем не изменилась – ни внешне, ни внутренне.

– У Арчибальда важные дела, требующие его присутствия, – ответила она.

– Где именно?

– При дворе.

При дворе?… Давина никак не могла в это поверить. Джоан была непомерно тщеславна, и она ни за что не променяла бы королевский двор на этот, с позволения сказать, замок.

Джеймс, судя по выражению его лица, тоже не поверил Джоан. Он уже раскрыл рот, чтобы задать Джоан очередной вопрос, но тут у Давины так громко заурчало в животе от голода, что даже смотритель замка это услышал.

– Простите, миледи, я велю немедленно принести еды и питья, – сказал он, явно смутившись.

Джеймс хотел примерно наказать кастеляна за то, что тот так долго держал их за воротами, но Давина убедила его не горячиться. В конце концов, он всего лишь исполнял свой долг, и не его вина, что Джоан его одурачила. Следовало дать человеку шанс проявить себя с лучшей стороны.

Когда принесли еду, стало ясно, что свой шанс кастелян упустил – все было холодное и ужасно неаппетитное. А эль оказался прокисшим. Джеймс отправил в рот кусочек сыра в рот и тут же понял, что не сможет его проглотить. Пришлось выплюнуть его на подстилку из тростника.

– Как видно, в Крестовых походах рыцари дичают, – ехидно прокомментировала его плевок Джоан.

– Немедленно принесите нам то, что мы сможем съесть и не отравиться, – приказала Давина, которой стало стыдно за своих людей. Ей очень хотелось, чтобы Джеймсу тут понравилось, хотелось, чтобы он почувствовал себя здесь как дома, но все вышло не так.

Кастелян встал и вскоре вернулся с миской жидкой похлебки, в которой плавали кусочки тощего цыпленка. Давина взглянула на миску с толстым слоем грязи на бортиках и мысленно вздохнула.

– Я не голодна, – солгала она, отодвинув миску.

– Нет, ты должна поесть, – настаивал Джеймс. – Я распоряжусь, чтобы нам принесли что-нибудь из наших запасов.

Джеймс в гневе встал из-за стола и отправился за едой для жены. Кастелян тотчас засеменил следом за ним, рассыпаясь в пространных извинениях и ссылаясь на нехватку продуктов из-за неурожая.

– Какой Джеймс заботливый муж… – с ядовитой усмешкой сказала Джоан, потянувшись за кувшином с вином.

Когда она наливала вино в бокал, рукав ее платья задрался, и Давина в ужасе вскрикнула, увидев синевато-желтые кровоподтеки. Заметив, куда смотрела кузина, Джоан поспешно опустила рукав.

– Полы в этой развалине – сущее наказание, – проворчала она, глядя прямо в глаза Давине. – Тут постоянно где-нибудь спотыкаешься…

– Не похоже это на синяк от падения, – заметила Давина. – Дай-ка взглянуть на всю твою руку.

После некоторого колебания Джоан задрала оба рукава, и Давина болезненно поморщилась – все руки кузины были в желтых и лиловых пятнах. И наверное, так выглядели не только ее руки… Вероятно, следы побоев были на всем теле.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, и не тебе меня судить, – заявила Джоан, вскинув голову. – Ты даже представить не можешь, каково это – жить с таким мужем, как Арчибальд Фрейзер.

– Ты сбежала от него? Поэтому и приехала сюда, назвавшись моим именем?

Джоан нервно рассмеялась.

– От Фрейзера не сбежишь, – заявила она. – Он тебя и в аду достанет.

– Но что-то ведь можно сделать, – настаивала Давина.

Джоан криво усмехнулась.

– Арчибальд – мой законный супруг, и он может делать со мной все, что захочет, – управы на него нет.

– Но ведь ты – леди, дочь лэрда, и ты заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались достойно, – сказала Давина, накрывая ладонью руку Джоан. – Даже животных так не бьют.