– Это хорошо, верно? – спросила Давина, повернувшись к мужу.

Джеймс закашлялся и кашлял долго и надрывно. «Не похоже, чтобы слова Колина его обнадежили», – подумала Давина.

Откашлявшись наконец, Джеймс проговорил:

– Если понадобится, Малколм защитит замок, но мы не можем допустить распространения огня. Если загорятся соломенные крыши деревенских построек, все выгорит дотла.

Несколько минут спустя, показавшихся им вечностью, послышался плес воды, а затем – грозное шипение пара. И теперь Давина уже различала голоса – женские и мужские; общая беда всех сплотила, и женщины, стоя рядом с мужчинами, передавали по цепи ведра с водой.

Наконец лестницу удалось потушить, вернее, то, что от нее осталось. Внизу, в Большом зале, еще кое-где полыхал огонь, но теперь уже страх сгореть заживо отступил – люди побеждали в борьбе с огненной стихией.

Но только Давина успела вздохнуть с облегчением, как услышала странный шорох за спиной. Оглянувшись, она увидела, как какой-то человек – или демон – выскочил из мрака и набросился на Джеймса. Давина отчаянно завизжала. Джеймс же резко отбросил от своей шеи руки неведомого «демона», но тот обхватил его ногами и повалил на чудом уцелевший в пожаре деревянный пол галереи. Сцепившись, мужчины покатились по полу, рискуя в любой момент либо свалиться с галереи, либо заживо сгореть.

Тот, кого Давина про себя окрестила «демоном», и впрямь дрался с дьявольским ожесточением. Глаза его горели безумным огнем, а из оскаленного рта вылетали брызги слюны. Он был словно заговоренный и, казалось, не чувствовал боли от непрерывно сыпавшихся на него ударов Джеймса. Давина громко закричала, увидев в руке негодяя нож с длинным узким лезвием. Она в ужасе вздрогнула, услышав победный вопль «демона», но тут они оба вскочили на ноги, и Давина выдохнула с облегчением, заметив, что нож теперь был в руке Джеймса.

В следующее мгновение она увидела кровавый след на руке мужа; ей хотелось броситься на помощь любимому, но она понимала, что ничем не сможет ему помочь, – возможно, лишь помешает.

И тут вдруг незнакомец с диким ревом бросился на Джеймса. Казалось, у того не было шансов, но в самый последний миг Джеймс ловко увернулся и сильным ударом вонзил нож под ребра нападавшего. Незнакомец схватился за живот, судорожно глотая ртом воздух. Затем сделал шаг, второй и со стоном рухнул на колени. Через несколько секунд глаза его остекленели, и он растянулся на полу, с глухим стуком ударившись о него головой. Из глубокой раны убитого хлынула кровь, и в считаные мгновения туника его стала багрово-красной.

– Он был один?! – крикнул Джеймс, подняв на жену глаза.

Давина в тревоге осмотрелась.

– Я никого не вижу, – сказала она.

– Что там с пожаром? – тяжело дыша, спросил Джеймс. Казалось, у него не оставалось сил даже на то, чтобы как следует осмотреться.

– Затухает потихоньку, – ответила Давина.

Тихо выругавшись, Джеймс шагнул к жене и обнял ее. Шумно выдохнув, пробормотал:

– Милая, если бы я снова тебя подвел…

– Джеймс, ты никогда меня не подводил.

– Джеймс! Давина! Вы в порядке?!

– Малколм? Ты не знаешь, что это было? Нападение?

– Нет-нет. Кто-нибудь из вас пострадал?

– Джеймс ранен. На него напали с ножом.

Малколм в тревоге посмотрел на брата.

– Ты ранен?… – пробормотал он.

– Ничего страшного, просто царапина, – пожав плечами, ответил Джеймс и взглянул на свою окровавленную руку.

Но Давина, осмотрев рану, пришла к другому мнению. «Может, швы и не потребуются, но перевязать придется», – подумала она. И ей даже не пришлось ломать голову над тем, где раздобыть ткань для перевязки. Малколм, подтянувшись, мгновенно оказался на антресолях, а затем протянул ей отрез льняного полотна. Кивком поблагодарив его, Давина принялась перебинтовывать руку мужа. Конечно, потом надо будет хорошенько промыть рану и наложить мазь, но для того, чтобы остановить кровь, и такой повязки хватит.

Брезгливо поджав губы, Малколм посмотрел на мертвеца и проворчал:

– Думаешь, это он устроил пожар?

– Скорее всего, – отозвался Джеймс. – Но он не стал уходить далеко и, где-то затаившись, наблюдал за развитием событий.

– Как-то странно все это… – пробормотал Малколм. – Ведь он должен был понимать, что сам себя загнал в ловушку. Возможно, он собирался выманить тебя из спальни, но не рассчитал, и пожар занялся слишком быстро.

– Как бы там ни было, от него мы уже ничего не узнаем, – сквозь зубы процедил Джеймс и, сжав кулаки, добавил: – Я надеялся, что он еще поживет. Ровно столько, чтобы смог ответить, зачем он это сделал.

– Или, что еще важнее, кто ему заплатил. – Малколм подошел к мертвецу. Тот лежал лицом вниз, и под ним уже образовалась кровавая лужа. Малколм перевернул его, поддев носком сапога, и спросил: – Ты его узнаешь?

– Господи, да он ведь совсем еще мальчик! – воскликнула Давина. – Ему лет пятнадцать, не больше. Ради чего он на это пошел?…

– Скорее всего, ради денег, – предположил Малколм.

Давина обняла мужа и прижалась щекой к его могучей груди. В носу першило от дыма и запаха крови, и слезы обжигали глаза. Она едва не потеряла своего Джеймса. Сначала его чуть не отнял огонь, а потом – нож наемного убийцы. Страшно было даже думать об этом.

– А может, этот замок проклят? – тихо спросила Давина, осмелившись наконец сказать то, о чем давно уже думала.

– Злые духи тут ни при чем, – заявил Джеймс. – Скорее всего, виноваты злые люди.

– Да, верно. – Малколм нахмурился. – Знаешь, я обнаружил расплавленный воск на обгоревшей лестнице, – добавил он. – Так что пожар – не случайность. Тот, кто его устроил, хотел убить вас обоих.

Едкий запах дыма вызвал в памяти Джеймса жуткие картины из недавнего прошлого. В бытность крестоносцем ему доводилось участвовать в осаде нескольких крепостей. К счастью, сейчас к запаху дыма не примешивался запах горелого мяса.

Между тем люди Джеймса и те воины, что привел с собой Малколм, уже заканчивали сооружать пандус. Джеймс спустился вниз первый, а Малколм помог спуститься Давине. Усевшись за стол в Большом зале, Джеймс тотчас же осушил кружку эля, а затем еще и кружку воды. Живительная влага если и не вернула ему силы, то вернула способность соображать, и теперь он задавал себе бесчисленные вопросы, требовавшие немедленных ответов. И действительно, кому они с Давиной мешали? Кто хотел их смерти?

Джеймс обвел хмурым взглядом собравшихся в зале людей – усталых и перемазанных сажей. Они отдали все силы, спасая их с Давиной, – но есть ли среди них предатель или предатели? И если есть, кто они?

– Джеймс, позволь мне заняться твой рукой, – сказала Давина. – Моя служанка Коллин уже принесла мазь из кладовой.

Давина поставила на скамью корзину с чистым полотном для перевязки и глиняный горшочек с какой-то мазью, имевшей отвратительный запах. «Неужели такой гадостью можно лечить людей?» – подумал Джеймс, поморщившись. Заметив, что руки у Давины все еще дрожали, он решил, что она затеяла всю эту возню с его рукой еще и для того, чтобы хоть чем-то отвлечься и успокоиться. Он старался ей не мешать и не издавал ни звука, даже когда она зашивала его рану. Ради нее он готов был на все.

– Вот и все, – сказала наконец Давина и улыбнулась. Но было очевидно, что ее что-то очень беспокоит. – Шрам, наверное, останется, но ведь все могло бы кончиться гораздо хуже, верно? Я наложила несколько швов, чтобы поменьше крови вытекало. И надо держать руку в чистоте, а также молиться, чтобы рана не загноилась. – Немного помолчав, она вдруг нахмурилась и прижала к щеке его ладонь.

– Не беспокойся, у меня нет жара, – пробормотал Джеймс.

– Но я на всякий случай приготовлю настой от лихорадки, – сказала Давина и тотчас же стала рыться в стоявшей рядом с ней корзине.

Джеймс чувствовал, что рука его была словно в огне, но любовь, которую он видел в глазах жены, помогала забыть о боли.

– А где леди Джоан? – неожиданно спросил Малколм.

– Не может быть, чтобы она спала и ничего не слышала, – сказал Джеймс. – Пусть кто-нибудь приведет ее сюда.

Леди Джоан появилась только через час – вошла в Большой зал и царственной походкой направилась к Джеймсу. Горничная Джоан семенила следом за хозяйкой. Дождавшись, когда служанка сотрет сажу со скамьи, Джоан присела на край, скрестив ноги в лодыжках. Изящным взмахом руки она расправила юбку на коленях и с демонстративным безразличием посмотрела на Джеймса.

На Джоан было нарядное платье из синего шелка – того же оттенка, что и ее глаза, – а горловину и подол наряда украшала замысловатая вышивка золотой нитью. Ее золотистые волосы, тщательно заплетенные и уложенные короной вокруг головы, покрывала белая вуаль из тонкого полупрозрачного шелка. Держалась же она на голове благодаря золотому венцу, украшенному драгоценными камнями. Джоан выглядела совершенно безупречно, то есть именно так, как должна была выглядеть знатная богатая леди. А ведь совершенства добиться нелегко – на это требовалось немало сил и времени… Что ж, ничего удивительного, что ее так долго пришлось ждать.

Джоан не задала ни одного вопроса, и ее самообладанию можно было только позавидовать. Но столь противоестественное отсутствие любопытства, пожалуй, играло против нее, потому что возбуждало подозрения.

Джеймс едва сдерживался – ему ужасно хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть как следует. Взглянув на брата, он убедился в том, что не его одного раздражала эта женщина. Но, разумеется, ни один Маккена никогда не опустился бы до того, чтобы поднять на женщину руку.

Джеймс не торопился начинать допрос. Сделав глоток эля, он утер губы и, помолчав немного, наконец сказал:

– Хорошо, что ты все-таки изволила присоединиться к нам, Джоан. Полагаю, пожар прошел для тебя без последствий.

– Со мной все хорошо, – сказала Джоан и, театрально вздохнув, добавила: – Если, конечно, не считать того ужаса, что мне пришлось пережить.

– Неужели?… – с усмешкой протянул Малколм. – По вас и не скажешь, что вы испугались. Вы выглядите совершенно спокойной. Да и одеты так, словно на прием к королю собрались.

Джоан в раздражении передернула плечами.

– А вы бы предпочли, чтобы я пришла сюда в ночной сорочке, не так ли, сэр Малколм?

Малколм пристально уставился на леди Джоан, но его взгляд никак на нее не подействовал.

– И никто не узнал того парня, что напал на Джеймса, – продолжал Малколм. – Мы хотим, чтобы и вы взглянули на тело и сказали, знаете ли вы этого человека.

Джоан брезгливо поморщилась.

– Мне не хотелось бы смотреть на труп.

– Это не просьба, миледи, – прищурившись, пояснил Малколм.

Джоан тяжко вздохнула и пробурчала:

– Что ж, если вы приказываете… Хорошо, я посмотрю на тело. Но если никто не смог его опознать, то с чего же вы решили, что я смогу?

– Вы живете здесь дольше, чем мы, и, скорее всего, встречали больше местных жителей, – пояснил Джеймс.

Джоан посмотрела на него как на назойливое насекомое.

– Я не замечаю ни слуг, ни крестьян, – заявила она. – А если кого-то и знаю в лицо, то только свою горничную.

– Тело там, – сказал Малколм, указав в дальний конец зала.

Джоан слегка покачнулась, когда вставала. Малколм протянул ей руку, но она демонстративно предпочла опереться на руку своей служанки. Горничная Джоан нервно облизывала губы, подводя свою госпожу к телу юноши.

– Никогда прежде не видела этого беднягу, – заявила Джоан и перекрестилась.

– А как насчет вашей служанки? – резко спросил Малколм.

Горничная Джоан смертельно побледнела – казалось, вот-вот лишится чувств.

– Я не знала этого… парня, – в страхе пролепетала она.

Опираясь на руку горничной, Джоан вернулась к столу и с царственной медлительностью снова уселась на скамью.

– А вы, похоже, не очень-то взволнованы пожаром и нападением на мужа вашей кузины, – заметил Малколм.

– Нет, ошибаетесь. – Джоан взглянула на Джеймса. – Я глубоко потрясена произошедшим. Простите меня, сэр Малколм, за то, что я не устраиваю перед вами истерик, но я считаю подобное поведение в равной мере недостойным и нежелательным.

– Вы можете назвать причину, по которой кто-то хочет расправиться с Джеймсом и Давиной? – спросил Малколм.

– У всех есть враги, разве не так? И конечно же, у меня они тоже имеются. Однако у меня нет ни времени, ни желания задумываться о том, кто и почему желает зла моей кузине. – Джоан, кажется, поняла, что сказала лишнее, и, изобразив сочувствие, добавила: – Но меня очень расстраивает даже сама мысль о том, что мою кузину и ее супруга пытались убить.

Джеймс пристально посмотрел в глаза Джоан, надеясь, что она выдаст себя. Но взгляд ее не выражал ровным счетом ничего; она прекрасно умела скрывать свои чувства.

– Кто-то послал сюда этого парня с соответствующим заданием, – проворчал Малколм. – Но кто именно?…