– Я смотрю, Чарлз беседует с Шерри и Аморет. Какая же она все-таки красавица! Неудивительно, что Шерри ее обожает.

– Любая красота меркнет рядом с вашей, – возразил принц. Георгиана снова рассмеялась.

– Ничего другого я от моего галантного принца и не ожидала. Но Шерри с вами бы не согласился.

– Он тоже вас обожает.

– Милый Шерри, он мой очень хороший друг. А Чарлз… Смею заметить, его камзол поношен до неприличия! Как он смеет являться в таком неряшливом виде в Карлтон-хаус!

– Чарлз знает, что я ему все позволяю. Мне не одежда его важна, а душа.

– Ответ, достойный короля! Счастливчик Чарлз!.. Хотя вообще-то Лиззи Армистед могла бы и получше о нем заботиться.

– Но вы должны признать, что благодаря ее стараниям он стал немного почище.

– Пойдемте поговорим с ними! С Чарлзом всегда так забавно беседовать! У него есть великое достоинство: он все схватывает на лету. Ах, это удивительный дар: всегда знать о предмете разговора больше собеседника! Беседа с Чарлзом напоминает блестящую партию в биллиард: удар, еще удар, еще… Раз, раз – в лузу!

– Вы хотите, чтобы я сделал ему выговор за поношенный камзол?

– Нет-нет! Меня просто поражает, как это под столь неприглядной оболочкой может таиться столько очарования.

Принц и Георгиана остановились возле небольшой группки гостей, которые церемонно поклонились, приветствуя царственную особу, но тут же снова расслабились.

Георгиана заметила, что Шеридан напился. Это ее огорчило: он не умел, перебрав лишнего, держаться молодцом, как Чарлз.

– Шерри, – укоризненно сказала Георгиана, – если ты будешь столько пить, ты загубишь свое здоровье.

– Ну, что ж! – парировал Шеридан. – Тогда я начну губить чужое.

О да, общаться с этими людьми, которые так забавляли его, так льстили ему своим вниманием, было очень приятно. До самого ужина гости беседовали о политике – и немудрено, ведь все они были вигами. Для ужина отвели целых пять комнат. Принц и его самые почетные гости расположились в большом зале. Принц усадил Георгиану по правую руку от себя и позаботился о том, чтобы Фокс с Шериданом сидели неподалеку: принцу хотелось насладиться оживленной беседой.

– Сдается мне, что Ваше Высочество живет не по средствам, – прошептал Фокс.

– Да я как-то об этом не думаю, – признался принц.

– А, когда же кончится такая жизнь?! Еле-еле концы с концами сводим!

Принц рассмеялся. Он знал, что Фоксу вполне можно доверять. Ведь именно Фокс ходатайствовал, чтобы принцу Уэльскому назначили годовое содержание в сто тысяч фунтов, и не вина друга в том, что пришлось удовлетвориться жалкими шестьюдесятью двумя тысячами! И из цепких лап Пердиты Фокс его вызволил, когда она требовала, чтобы он либо узаконил их связь, либо заплатил пять тысяч фунтов за компрометирующие его письма.

О да, Фоксу можно было доверять!

За ужином разговор шел о чудачествах, которые несколькими днями раньше позволил себе майор Хенгер на балу в Сент-Джеймском дворце.

Принц взахлеб рассказывал об этом Чарлзу Фоксу:

– Разрази меня гром, он явился в форме офицера Гессенской гвардии и, право же, выглядел очень странно на фоне атласных и парчовых нарядов! Его короткий голубой камзол был украшен золотыми позументами, а на ленте, надетой через плечо, висела шпага. Ну и вид!.. Даже король не смог сдержать улыбку… а рассмешить моего отца – задача не из легких, уверяю вас! Однако майору это удалось, когда он нахлобучил на голову шляпу с двумя большими перьями – черным и белым – и пригласил мисс Ганнинг на менуэт. Бедняжка! Она такая грациозная, изящная, но… что ей было делать? Пришлось покориться судьбе. Мы покатывались от хохота! Я прямо-таки бился в конвульсиях… король, как я уже говорил, соизволил улыбнуться, и даже матушка изобразила на лице улыбку… насколько это вообще возможно. Но это было не все! Затем нам посчастливилось насладиться другим зрелищем: майор принялся танцевать контрданс.

Принц еще немного посмеялся, предаваясь забавным воспоминаниям, а потом резко оборвал смех.

– Почему бы нам не написать майору поздравительное письмо? – предложил он. – Мы пошлем его якобы от целой компании, которая видела сие забавное зрелище. Я составлю текст, а напишет кто-нибудь, чьего почерка майор не знает.

Принц оглядел сидящих за столом.

– Например, вы, Шерри. Вы с майором не знакомы. Так что вполне можете написать это письмо.

– Мне всегда хотелось написать что-нибудь такое, что доставило бы удовольствие Вашему Высочеству.

– Это будет не хуже пьесы, обещаю вам!

– Чужой пьесы – может быть, но не моей, Ваше Высочество!

– Однако и чужие пьесы порой бывают очень занимательны, Шерри. Что же касается нашей затеи, то ваш талант весьма украсит ее.

– Сэр, я вам бесконечно признателен за вашу снисходительность и готов выполнять все желания Вашего Высочества, ибо это единственный способ выразить мою благодарность.

– Нужно составить письмо после ужина и завтра утром спозаранку передать его майору, – сказал принц и рассмеялся, представляя себе, как отреагирует майор, получив это послание.

Во время ужина принц говорил только о майоре, и как только гости поднялись из-за стола, удалился вместе с Фоксом, Шериданом и еще несколькими своими друзьями в гостиную, чтобы заняться сочинением письма.

Принц обожал писать, он не мог спокойно видеть перо: ему всегда хотелось схватить его и излить на бумаге свое красноречие. В истории с Пердитой это пристрастие принесло принцу немало бед.

Принц сел за стол и в присутствии друзей, которые заглядывали ему через плечо, написал:

«Сент-Джеймс, воскресное утро

Доброжелатели, побывавшие в эту пятницу на балу в Сент-Джеймском дворце, выражают свое восхищение майору Хенгеру и искренне благодарят его за то, что он оживил и придал пикантность унылому вечеру. Джентльмены не могут подобрать слов, чтобы достойным образом описать поистине гротескное и уморительное зрелище, которое представлял собой адресат письма, а дамы признают, что его статная, прямая фигура, напоминающая перпендикуляр, вызвала неизъяснимый трепет в их нежных, чувствительных сердцах. Бурная жестикуляция и воинственность майора привела всех в восторг, и эти впечатления нескоро изгладятся из памяти присутствовавших на балу». В конце принц оставил кокетливую завитушку.

– Ну вот, Шерри… Хенгер вашего почерка не знает, а стиль письма, я льщу себя надеждой, вполне достоин вашего таланта. Пожалуйста, перепишите это послание, и завтра мы отправим его этому уморительному шуту. Уверен, он нас еще немало позабавит!

Шеридан сел за стол и переписал послание.

– Утром, чуть свет, его отнесут майору, – сказал, покатываясь от хохота принц, – а вскоре после этого я пришлю ему приглашение пообедать со мной. Надеюсь, вы, мой дорогой Шерри, не обидитесь, если я разочек не включу вас в число приглашенных?

Шеридан с поклоном ответил:

– Я всегда рад служить Вашему Высочеству.

Принц едва дождался утра: так ему хотелось отправить письмо и посмотреть, что из этого получится.

Фокс, с циничной усмешкой наблюдавший за происходящим, подумал: «Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не плакало».

* * *

Обед был обставлен не так пышно, как бал, устроенный накануне вечером, и проходил в серебряной столовой, украшенной красными и желтыми гранитными колоннами. Принц усадил майора Хенгера рядом с собой и довольно скоро завел речь о бале в Сент-Джеймсском дворце.

– О, вы произвели такое впечатление на дам, майор! Мы все так расфрантились, и только вы пришли в военной форме… Вот кто был настоящим мужчиной!

Майор проглотил наживку: он выпучил глаза и побагровел.

– Ваше Высочество, я получил ужасно оскорбительное письмо! Меня высмеяли, а этого человек вынести не в состоянии! Простите, что я так разгневан, Ваше Высочество, но, сэр, меня оскорбили!

Принц выразил свою озабоченность. Что случилось? Майор достал из кармана письмо.

– Если Ваше Высочество соизволит взглянуть, то вы сразу поймете, что я имею в виду.

Принц прочитал письмо и разразился сочувственными восклицаниями.

– Да, несомненно, – согласился он, – автор письма задался целью оскорбить вас.

Получив подтверждение своим догадкам, майор рассвирепел еще больше.

– Blitz und Holle! – вскричал он. – Клянусь, что, если я найду автора письма, я потребую сатисфакции!

Принц заявил, что на месте майора он испытывал бы те же самые чувства.

– А вы как считаете, Чарлз? – поинтересовался принц. Фокс, играя отведенную ему роль, ответил, что ему кажется оскорбительной попытка высмеять величественную осанку майора.

– Я намерен отыскать автора письма! – воскликнул майор.

– Я думаю, мы должны постараться вывести этого негодяя на чистую воду, – поддакнул принц.

Он взял письмо и повертел его в руках.

– Боже, да вы только взгляните на почерк! Клянусь, он мне знаком! Что вы на это скажете, Чарлз? Вам он не напоминает почерк нашего лукавого друга Шеридана? Ну же, Чарлз, отвечайте! Вы ведь прекрасно знаете его почерк!

Фокс посмотрел на письмо и кивнул.

– Да, несомненно, – проговорил он. Глаза майора налились кровью от ярости.

– Ах, уж эти мне сочинители пьесок! – прошипел он. – Жалкие бумагомаратели! Ей-богу, он об этом пожалеет!

Майор повернулся к сидевшему рядом капитану Моррису.

– Сэр, я прошу вас передать мистеру Шеридану, что я вызываю его на дуэль.

– Майор, – молвил принц, – я знаю, что мой долг – попытаться вас отговорить, и я, разумеется, его исполню, однако должен сказать, что, окажись я на вашем месте, меня бы ничто не остановило! И все же примите во внимание, что Шеридан написал это, явно впав в состояние безумия… он ведь известный безумец, бедняга!

– О сэр, только не приказывайте мне воздержаться от дуэли! Ведь я не хочу нарушать приказаний Вашего Высочества…

Принц поник головой.

– Мои симпатии на вашей стороне, майор. Поэтому я не скажу ничего, а только пожелаю вам удачи.

– Ваше Высочество, поскольку вызов будет передан, я надеюсь, вы позволите мне теперь удалиться и ждать ответа этого мерзавца дома?

– Что ж, я понимаю ваше беспокойство. Вам нельзя терять времени. Если он примет вызов, вам будет нужно сделать необходимые приготовления.

Как только майор ушел, принц отправил к Шеридану посыльного с запиской, в которой просил без промедления явиться в Карлтон-хаус, чтобы заговорщики могли согласовать свои действия на следующем этапе розыгрыша, который принц считал одной из своих самых удачных шуток.

* * *

Над Бетерси-Филдз поднимался рассвет. Майора сопровождал капитан Моррис, а Шеридан выбрал своим секундантом Фокса. В экипаже сидел, закутавшись и нахлобучив на глаза шляпу, принц Уэльский, загримированный под старика: он изображал хирурга, который, по договоренности с Фоксом и Моррисом, должен был оказать помощь пострадавшему.

Противники стали лицом друг к другу; секунданты зарядили пистолеты и подали сигнал начинать дуэль. Майор, первоклассный стрелок, прицелился в драматурга, но промахнулся. Пистолеты перезарядили, но – увы, с тем же результатом.

– Черт бы побрал этого негодяя! – вскричал майор. – В чем дело? Ведь я должен был уложить его с первого же раза!

– Ничего, в третий раз непременно попадете, – успокоил майора капитан Моррис и покосился на экипаж, в котором сидел давившийся от хохота «хирург».

Снова подали сигнал открывать огонь, и Шеридан упал.

– Боже, да вы убили его, майор! – вскричал капитан Моррис. – Скорее! Бежим отсюда, пока не поздно!

И майор не успел даже пикнуть, как его затолкали в экипаж и сказали кучеру, что нельзя терять ни минуты. Экипаж майора, дребезжа, уехал, а принц спрыгнул на землю и, покатываясь от хохота, приблизился к упавшему драматургу.

– Отлично сыграно, Шерри! – воскликнул принц. – Вставайте. Ей-богу, ни в одной вашей пьесе нет такой потрясающей сцены!

* * *

Весело смеясь, принц ехал вместе с Фоксом и Шериданом в Карлтон-хаус; однако внезапно его веселость как рукой сняло.

– Интересно, что чувствует тот, кто убил человека?

– Прежде всего радость из-за того, что удалось отомстить обидчику, – сказал Фокс.

– А затем, наверное, раскаяние – ведь он лишил человека жизни, – добавил Шеридан. – А может быть, сперва возникает страх перед наказанием…

– Раскаяние, – пробормотал принц. – А все-таки этот тип мне чем-то симпатичен. Он, конечно, нелепый, но забавный. Я, пожалуй, дам ему знать, что вы не погибли, Шерри.

– А это не испортит Вашему Высочеству удовольствия от розыгрыша? – спросил Фокс.

– Мой милый Чарлз, я уже вдоволь пошутил! Мне редко доводилось столько смеяться. Я развлекался как никогда. Но наверняка, когда майор слегка насытит свою жажду мести, им овладеет раскаяние. И он даже может решиться на побег! Нет, я немедленно пошлю за ним и сообщу ему, что рана Шерри не смертельна.