Майя Бэнкс - Возлюбленная (ЛП)

Ее голос задрожал, и ей понадобилась каждая капля самоконтроля, чтобы собраться с силами и не позволить пролиться застрявшим в горле слезам.

– И она умерла.

Она вдохнула через нос. Глаза Чарльза заблестели от слез, а лицо было полно горя и, как ни странно, сожаления.

– Но это не моя вина, – настойчиво проговорила она. – Это вообще ничья вина. С нами случился ужас, и ты должен был быть рядом, когда я нуждалась в тебе больше всего. Должен был поддержать меня, когда я плакала, а не кричать, что я убила нашего ребенка.

– Ты был неправ.

Она отвернулась, высказав, что было на сердце. У нее не было желания оставаться дольше и видеть его. Ей хотелось выйти из этого дома, прежде чем она полностью потеряет самообладание.

– Лили, подожди. Пожалуйста, не уходи.

Его голос был полон слез. Она замялась, услышав печаль и отчаяние, так очевидно сквозившие в его голосе.

Она повернулась, с удивлением увидела, как слезы открыто текли по его щекам. Чарльз сделал шаг вперед, затем другой.

– Пожалуйста, останься. Ненадолго. Я тоже хочу кое-что сказать.

Она моргнула в замешательстве. Такого она не ожидала, и не знала, что с этим делать. Он протянул к ней руку и нежно скользнул пальцами по руке Лили, когда повел ее в сторону одного из диванов.

– Присядь здесь, пока не упала.

Она не сумела скрыть, что была сильно расстроена?

Он сел напротив на диван. Провел рукой по лицу и волосам, и его взгляд наполнился слезами и болью.

– Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Все, что ты сказала, правда. Абсолютно, на все сто процентов соответствует действительности. Мне нет прощения. Я не поддержал тебя, как должен был. Я работал слишком много. Сделал свою работу приоритетной. Оставил тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего.

– Когда Рози умерла, я знал – знал, что совершил ужасную ошибку, которую никогда не смогу исправить. Я знал, как ты устала. Видел твое истощение. Знал, что ты выдохлась. Я знал все это и не сделал ничего, чтобы помочь.

– Я был так зол. В бешенстве. Набросился на тебя. Сказал ужасные вещи, Боже, потому что иначе пришлось бы признать правду. Что я убил нашу дочь. Не ты. Я. И я не смог это принять. Все отрицал. Не мог видеть твое лицо. Не мог смотреть тебе в глаза, поэтому и прогнал прочь. Я подумал, что если не буду видеть тебя, то смогу забыть. Смогу прожить, отрицая и притворяясь, что тебя и Рози никогда не существовало.

Лили в шоке уставилась на его лицо, на котором отпечаталось горе.

– Я обидел тебя, Лили, – резко сказал он. – После того как ты подписала бумаги и вышла из дома, я ждал, что ты вернешься. Может быть, отчасти я даже хотел, чтобы ты вернулась. Но потом прошло несколько месяцев, и я понял, что ты ушла навсегда, и что я прогнал тебя.

– И тогда я начал беспокоиться. Чувство вины съедало меня живьем. Мало того, что я переложил вину за смерть нашей дочери на твои плечи, когда это была моя вина, так плюс ко всему и выгнал тебя ни с чем. Ты не оспаривала развод. Не явилась в суд. Ты никогда ничего не просила. Ни копейки.

– Я ничего не хотела,– сказала она спокойно.

– Куда ты ушла? – спросил он. – Я искал тебя. Хотел по крайней мере тебя обеспечить. Я подумал, что как минимум тебя надо устроить. Ты бросила все ради меня и Рози. Свое искусство. Я подумал, что ты могла бы окончить университет, если бы захотела. Но ты пропала.

– Мне некуда было идти, Чарльз, – честно ответила она.

Лили не хотела причинять ему боль, но она не могла лгать.

– Тогда где ты была?

Она пожала плечами.

– Где и любой бомж. Иногда на одной улице. А в следующий раз в переулке.

– Боже мой, – Чарльз закрыл лицо руками и его плечи задрожали, когда у него вырывались тихие рыдания, заглушаемые ладонями.

– Я в порядке, – сказала она тихо. – Выжила. И пришла сюда, не для того чтобы обвинить тебя, Чарльз. Я пришла, потому что мне нужно было сказать тебе, что ты был неправ, а после этого я смогу сделать следующий шаг и простить себя. В течение трех лет я жила с пониманием, что убила своего ребенка, и что мой муж думал обо мне только самое плохое. Совсем недавно мне показали, как я ошибалась. И как ошибся ты.

– Да, я был неправ, – ответил он. – Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе. Не вспоминал выражение твоего лица в тот день, когда сказал тебе убираться. Этот грех будет на моей совести до самой смерти, Лили.

Они сидели в изумленном молчании, пока Лили вновь не начала подниматься на ноги.

Чарльз протянул руку.

– Нет, Лили, не уходи. Скажите мне, пожалуйста, ты по-прежнему живешь на улицах? Ты должна позволить мне помочь. Я обязан это сделать. Ты должна была получить половину всего при разводе.

Ее злость ослабла, сменившись глубокой печалью. Они оба прожили последние три года, мучая себя. Таили в себе чувство вины и гнев. И скорбь.

– Я не могу остаться, – тихо сказала она. – Я живу не в Денвере. И приехала, потому что мне, чтобы двигаться дальше и жить, нужно было столкнуться со своим прошлым. Если это тебе поможет, я прощаю тебя. Но в последние недели я поняла, что искать прощение у других бессмысленно, если ты сам не можешь себя простить.

Его глаза наполнились таким сожалением, что ей стало больно смотреть на него.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лили. Ты заслуживаешь большего, чем я давал тебе. Мне хочется думать, что я стал другим – лучше. Я уже не работаю так много. И провожу время с Кэтрин и детьми. Но я никогда не смогу изменить прошлое и не смогу вернуть нашу дочь.

В уголках глаз Лили собрались слезы.

– Мы ничего не можем сделать, чтобы вернуть ее. Возможно, еще важнее понимать, что мы ничего не смогли бы сделать, чтобы спасти ее.

– Теперь ты счастлива, Лили? Ты будешь в порядке? Можешь ли ты двигаться дальше?

Впервые с момента ее приезда сюда на ее губах появился проблеск улыбки.

– Да, я счастлива. У меня отняли три года, но я буду в порядке. Есть люди, которые любят меня. Есть семья.

– Я рад, – просто сказал он. – Но пообещай мне кое-что. Обещай, что если что-нибудь понадобится – что угодно – ты позвонишь мне или придешь. Я сделаю все, чтобы помочь тебе. Всегда.

Лили нетвердо стояла на ногах. Она уставилась на мужчину, который когда-то был ее мужем. Это действительно было странно.

Сейчас он был незнакомцем. Прежде чем приехать, Лили трансформировала все горе и вину в гнев и ярость. Но теперь эти чувства успокоились, и все, что она ощущала, – лишь неугасимую печаль из-за того, что ничего нельзя изменить.

– Я ценю твое предложение. И воспользуюсь им. Ценю то, что ты все рассказал мне сегодня. Надеюсь, что мы оба сможем отпустить прошлое и обрести счастье.

Чарльз кивнул.

– Береги себя, Лили.

Она повернулась и пошла к двери, Чарльз последовал за ней. Когда они шли мимо кухни, Кэтрин взглянула на них с тревогой, кормя двух детей.

Лили остановилась на минуту и посмотрела на двух милых детей.

– У вас красивые дети, – хрипло проговорила она.

Казало, что Кэтрин хотелось плакать, но она робко улыбнулась и ответила:

– Спасибо, – потом посмотрела на малышку. – Ее второе имя Рози. Чарльз настоял.

На мгновение Лили не могла говорить из-за образовавшегося в горле комка.

– Красивое имя для красивой маленькой девочки, – удалось ей наконец выдавить.

Затем она отвернулась и поспешила к входной двери, отчаянно нуждаясь в воздухе и столь же отчаянно желая вернуться к любящим ее людям.

Как только она вышла на тротуар, по щекам хлынули слезы. Она пошла быстрее, не желая ехать на такси. Ей было необходимо подышать и освободиться от нарастающей в груди боли.

Она сделала это. Она все ему высказала, только это не дало ей того удовлетворения, что ожидала. Он тоже страдал. Страдал до сих пор. И она знала, на что похожа та ужасная вина и понимание, что ты сделал ошибку – непоправимую.

Но она сказала эти слова вслух. Да, он был неправ. Это подтвердилось, когда он признал, что да, был неправ. Но победа не принесла ей удовлетворения, потому что они оба потеряли драгоценное дитя, и это уничтожило частичку их обоих.

Она подняла руки и скрестила их на груди, спрятав ладони в сгибах локтей. И шла дальше, просто желая избавится от затянувшейся боли.

Теперь она свободна. И может начать свою жизнь с братьями Колтер. Она посмотрела в лицо своим страхам и вышла невредимой. Или, по крайней мере, не такой разбитой, как была. Она исцелится. Может быть, не завтра и не послезавтра, или даже не в следующем году, но однажды она сможет думать о Рози без обжигающей агонии и невыносимой тяжести отчаяния.

Возможно, сработало ее подсознание, потому что она не собиралась идти на кладбище, где была похоронена Рози. Она даже не понимала, что идет в том направление. Но когда подняла глаза, увидела железные ворота у входа на детское кладбище.

Лили остановилась в нескольких метрах от открытых ворот и просто уставилась на место, которое не видела с момента того ужасного дня, когда они хоронили Рози.

Она закрыла глаза и вдохнула поглубже. Собираясь с мужеством. Однажды она сказала, что у нее его нет, но в последнее время находила его все чаще и чаще. Жизнь – это поиск мужества, чтобы проживать каждый день и смело встречать трудности.

Она медленно шла по извилистой тропинке. Пыталась вспомнить, где именно была похоронена Рози. Ведь большую часть того времени провела, будто в тумане. Она снова закрыла глаза и мысленно вернулась в день похорон. Могила Рози находилась в под огромным тополем, ветви которого раскинулись над несколькими могилами, словно собирая ангелочков в свои руки.

Она открыла глаза и увидела его. Сглотнув, пошла более решительно, пока не нашла надгробный камень с именем Рози.

«Рози Уэстон. Любимая дочь. Ты была моей, а теперь – Его. Пусть Он заберет тебя на крыльях ангелов домой, откуда ты родом».

Она написала посвящение сама и до сих пор не позволяла сомебе даже думать по-другому.

Она подняла лицо к солнцу.

– Я люблю тебя, детка, – прошептала Лили. – Я не жалею ни об одном моменте, который провела с тобой. Ты всегда будешь моим ангелочком.

Наступила тишина, и вокруг стало спокойно. Ее окутало тепло и приняло в свои объятия. Солнечные лучи струились через большие ветви дерева, которые защищали могилы от непогоды.

Она посмотрела вниз, а затем опустилась на колени, чтобы коснуться прохладного мрамора.

– Прощай, – прошептала она. – Я никогда не говорила это прежде. Просто не могла. Прощай, моя милая малышка.

Она встала, стремительно развернулась и быстро пошла с кладбища. Лили вытерла глаза тыльной стороной рукава и начала искать такси. Холли и Кали будут беспокоиться. Она отсутствовала дольше, чем ожидала.

Ей пришлось пройти два квартала, прежде чем смогла поймать такси. Лили откинулась на сиденье и закрыла глаза, пока они ехали обратно в отель.

Она была истощена. Психически и физически уничтожена. Но ей стало легче. Она не могла дождаться, чтобы вернуться домой к своим мужчинам. Она была готова принять предложение руки и сердца.

– Где она, мать вашу? – спросил Диллон, расхаживая взад-вперед по гостиной. – Я не куплюсь на херню о том, что она с мамой и Кали поехали пройтись по магазинам и разным делам в Денвере.

Майкл молча кивнул.

Даже котенок, казалось, скучал по Лили. Он расхаживал взад и вперед между гостиной и входной дверью, словно ожидая, что Лили вернется в любой момент. Майкл нагнулся и лениво почесал его за ушком, когда тот жалобно мяукнул.

– Ты чертов коп, Сет. Почему ты не можете позвонить кому-нибудь из приятелей и попросить их проследить за женщинами? – спросил Диллон.

Сет рассмеялся.

– Э-э, нет. Они нас убьют. Мама не будет разговаривать с нами целый год, а Кали просто надерет нам задницы.

– Разве ты не беспокоишься? – потребовал ответа Майкл.

Сэт вздохнул.

– Конечно, беспокоюсь. Но она попросила время. И наше доверие. Мы должны быть готовы дать ей и то, и другое. Она вернется.

– Я не боюсь, что она не вернется, – прорычал Диллон. – Я боюсь, что она выберет одиночество, потому что думает, что нуждается в нем.

Раздался звук открывающейся двери. Мужчины быстро повернулись и в дверном проеме увидели Лили, смотрящую на них.

В выражении ее лица была легкая настороженность, но в то же время и безмятежность и спокойствие, отсутствовавшие раньше.

Сет глубоко вздохнул. Все в порядке. На него накатило облегчение. Хоть он сказал братьям о необходимости дать ей побыть одной, он был так же взволнован, как и они.