Служанка принесла чай.

— Жаль, он не передал Джиму Тернеру достаточно полномочий для ведения дел, — заметил Эллиотт. — Он хороший человек. Если бы Рейф доверял ему, земля и здания не пришли бы в нынешнее состояние. Спасибо, Арабелла. — Он взял чашку, протянутую ему Арабеллой, и улыбнулся. На его напряженном лице мелькнула теплота.

«Эллиотт все еще переживал, что ему пришлось оставить собственный дом», — вдруг догадалась она.

— Жилища арендаторов сущий позор. Я ничего подобного не видел, — говорил Эллиотт, и его лицо снова посерьезнело.

— Мне пора навестить арендаторов, — заметила Белла. Возможно, ей удастся помочь Эллиотту, если выяснить, чем следует заняться в первую очередь, где необходимо провести ремонт.

Кузены заговорили о местном политическом скандале, Белла вглядывалась в лица обоих, столь похожих и все же разных. Она уже привыкла видеть черты Рейфа в них, хотя все больше и больше забывала его образ и голос. Рядом все время звучал более глубокий голос Эллиотта. Наверное, ее воспоминания о тех нескольких днях, к счастью, со временем изгладятся из памяти.

— Где похоронен Рейф? — спросила она, мужчины взглянули на нее. Их удивленные лица казались похожими. Она поняла, что поступила опрометчиво, но ей хотелось знать, чтобы случайно не наткнуться на его могилу и выдать чувства, которые могли бы подвести ее.

— В фамильной усыпальнице, расположенной в той же церкви, где мы венчались, — ответил Эллиотт, пришедший в себя первым. — Вы увидите ее в воскресенье, хотя памятник, конечно, еще не готов.

— Там простая дощечка? — спросила Белла таким тоном, будто хотела проявить интерес к могиле совершенно чужого человека. Рейф покоился так близко, когда она венчалась. При этой мысли стало не по себе. Возможно, было бы лучше, если бы она ничего не знала.

— Да, простая дощечка. Имя, даты, титул и фамильный герб. И белый мрамор, — добавил Эллиотт. Она заметила, что он изучает ее лицо, и задавалась вопросом, не сказала ли она нечто такое, что могло бы выдать Даниэлю ее чувства.

— Там нет статуи Рейфа в героической позе в профиль со скудно одетыми девами, скорбящими у его ног? — пошутил Даниэль. — Он оценил бы это по достоинству.

— Кэлн. — Эллиотт нахмурился.

— Белла, приношу свои извинения. — Даниэль грустно улыбнулся. — Мне пора идти. Я все забываю, что у вас сейчас медовый месяц. Вы такие практичные и нежные супруги. Ведь занавески и сельское хозяйство вряд ли подходящие развлечения через два дня после свадьбы.

Он удалился. Эллиотт громко скрежетал зубами.

— Обычно он тактичен. — Эллиотт сел на диван рядом с Беллой. — Извините. Его поведение не расстроило вас?

— Упоминанием о могиле Рейфа? Нет. Все же я первая заговорила об этом и совершила глупость. Мне не хотелось неожиданно наткнуться на его могилу, вот и все.

Надо было повременить и заговорить об этом с вами после его ухода. Я не владею своими мыслями и чувствами. Как вы думаете, виновато ли в этом мое положение?

— Наверное, это так. — Эллиотт улыбнулся, и ей стало тепло на сердце. Он так добр к ней. — Хотя не знаю. У меня большой опыт с беременными кобылами, пойнтерами-суками и никакого опыта с женами. Конечно, если вы обрели бы влажный нос, блестящий мех и хвост, мне было бы легче давать вам советы.

— Ах, Эллиотт. — Белла расхохоталась. — Если бы такое случилось, вы бы скомандовали мне сидеть.

Он обнял ее и усадил на колени.

— Разумеется. Я бы приказал вам сидеть. Я еще не видел, как вы смеетесь. Вам это идет.

Белла перестала смеяться, обнаружив, что он привлек ее к себе. В уголках его голубых глаз с неприлично длинными для мужчины ресницами собрались веселые морщинки. Он крепко обнимал Беллу одной рукой. Она удерживала равновесие, прижав руку к его камзолу, чувствовала под собой его крепкие бедра, игру мышц и догадалась, что все это возбуждает его.

— Эллиотт? — Она облизнула губы, заметив, что он наблюдает за ней. Его тяжелый взгляд пробуждал в ней тревожные чувства. — Эллиотт… — Она наклонилась к нему и прильнула губами к его устам.

В нем все напряглось, пробудилось сексуальное влечение. Белла почти угадывала его мысли. Его губы впились в ее, он откинулся на спинку дивана, вынуждая Беллу опуститься ему на грудь. Значит, она завладела инициативой. Ее охватили волнующие и опасные чувства и игривое настроение, хотя его руки неподвижно покоились на ее спине.

«Эллиотт предоставляет мне свободу действий», — подумала она. Властное чувство подавило остальные ощущения. Он желал ее, она распоряжалась им и понимала, что ее поцелуи приятны и не раздражают его. В голове мелькнула мысль, что этот мужчина сделал смелый шаг, передав женщине власть над любовными утехами. Белла даже мгновение не могла представить Рейфа на его месте. Однако Эллиотт поступал так не потому, что чувствовал какую-то слабость. Наоборот, был уверен в себе.

Белла запустила пальцы в его волосы, тронула упругие мышцы шеи. У нее возникла иллюзия, будто его можно держать вот так. Он казался беспомощным, и она могла целовать его сколько хотела. Часть ее существа посмеивалась над ней. Он в любое мгновение мог положить ее на спину, однако подобные фантазии приносили удовольствие. Пока Белла водила кончиком языка по его сомкнутым губам, Эллиотт сопротивлялся, и она понимала, он тоже играет.

Она ухватилась за его волосы, требуя повиновения, и проникла языком в его рот. Напряжение возбуждало. Эллиотт уступ ил, раскрыв губы. Она почувствовала себя в раю. Изменила положение, обхватила его голову другой рукой, держала ее. Исследовала, пробовала на вкус, дразня языком. Уста Эллиотта были жаркими и влажными. Она почувствовала вкус чая, какой-то домашний, успокаивающий запах, нечто мужское, опасное и необузданное.

Тяжело дыша, Белла подалась чуть назад, и они соприкоснулись носами.

— Желаете меня? — спросил он хрипло, руками опускаясь вниз к изгибу ее бедер. — Вот здесь, прямо сейчас.

Глава 13

«Желаете меня». Справится ли она? Осмелится ли? Разумеется, нет. Она окажется совершенно беспомощной, смешной. Волшебство мгновения угасло. Она чувствовала себя униженной и неловкой.

— Нет, — пробормотала Белла, высвобождаясь из его объятий. — Не здесь, не средь бела дня. — Она краснела и чувствовала это. Как же она, должно быть, разочаровала Эллиотта после всех любовниц, которых он выбирал, разумеется, по их опыту в любовных утехах.

— Позднее? — Эллиотт сел прямо. Она неуклюже отодвинулась на другой конец дивана. Он даже не думал скрывать выпуклость на своих галифе.

Белла отвела взгляд. Рано или поздно придется реагировать на его ухаживания, хотя это могло кончиться катастрофой.

— Сегодня вечером?

— Сегодня вечером, — согласился Эллиотт. Он говорил так, будто речь шла о рыбе на обед. Демонстрировал ли он лишь хорошие манеры или скрывал под вежливым тоном голоса гнев и разочарование? Конечно, скрывал гнев.

Наступило молчание. Белла уставилась на пальцы ног и не знала, что сказать. Казалось, разум оцепенел, а внутри разразилась буря чувств, настойчиво требовавших, чтобы она вернулась в его объятия.

— Что вы делали в той гостиной? — Эллиотт положил ногу на ногу, и она подумала, что теперь можно взглянуть на него. — Я думал, вы захотите начать с отделки собственных покоев.

— Это идеальная комната для детской, — пояснила Белла. «Лучше бы я хорошенько подумала, прежде чем говорить», — пришло ей в голову, когда она увидела его сдвинутые брови. — Можно было бы пробить дверь, ведущую в мою гостиную. К тому же там есть небольшая комната, которая могла бы подойти для няни.

— Тогда у вас не будет никакого покоя.

— Будет. Няня поможет, а моя гостиная расположится между спальней и детской.

— Очень хорошо. — Эллиотт согласился так неожиданно, что она растерялась. — Однако нам следует подождать, пока все не узнают о вашей беременности, и уже потом прорубать стены.

— Разумеется. Спасибо, Эллиотт.

Он сделал жест, означавший, что не стоит говорить об этом. На мгновение Белле показалось, будто на его лице мелькнуло что-то похожее на стыд. Затем это выражение исчезло. Он хорошо умел скрывать свои чувства. Она объяснила его поступок тем, что он ценит самообладание, а не потому, что задумал обмануть ее.

В облике Эллиотта сквозило нечто угрожающее. Белла подумала, он, возможно, хорошо чувствует себя в светском обществе. Она представляла, как он, обнаженный до пояса, боксирует или фехтует, поражая соперника сверкающим клинком. И сглотнула.

— Мне пора идти, — сказал Эллиотт. Он встал, взглянул на нее и заговорил еще более низким голосом, от чего у нее мурашки пробежали по спине: — Встретимся на обеде, моя дорогая. Я с нетерпением буду ждать этой встречи, а потом вечера.


Белла кое-как выдержала обед. Наверное, Эллиотт разговаривал с Хенлоу, ибо обед подали по всем правилам, хотя за столом сидели лишь они вдвоем. Она догадалась, Эллиотт устроил урок этикета, который ей предстоит освоить в столовой без гостей.

Из стола вынули все створки, чтобы им было легче общаться. Эллиотт сидел во главе стола, она устроилась на противоположной стороне. Рядом с ее тарелкой стоял набор из ложек и вилок, далее расположились бокалы и рюмки. На столе лежала большая крахмальная салфетка, чтобы не испачкать шелковое вечернее платье, и ряд блюд, к которым нужно было подобрать соответствующий столовый прибор.

Эллиотт все время поддерживал разговор, большей частью на темы, в которых она ничего не смыслила, пришлось заняться мясным желе, прежде нашлась сказать что-то разумное по повод дополнительных выборов в Эвешеме в следующем месяце.

Затем, пока Белла думала, что делать с седлом барашка и крохотными, чрезвычайно скользкими белыми луковицами, он спросил, что она думает по поводу отречения Наполеона.

— Боюсь, я совершенно не знаю, разумно ли было выбирать для Наполеона такое место, как Эльба. Этот барашек превосходен. Он из вашего собственного стада?

— О да, леди Хэдли, он из нашего стада.

Белла решила, что ему понравилось упоминание фермы.

— Думаю, безопаснее было бы отправить Наполеона куда подальше. Мне не нравится, что Эльба почти рядом с Францией.

— Вы полагаете, что он может сбежать и нам снова придется воевать? — Это была тревожная мысль, ведь мир продолжался всего две недели. — Может быть, возобладает иное мнение, и его отправят в другое место.

— Возможно.

Тут Эллиотт заговорил о взглядах правительства этому поводу. От перечисления имен министров и оппозиционных политиков у нее закружилась голова. Белла подозревала, что Эллиотт пытается отвлечь ее от мыслей о спальне, но она старалась держаться наравне с ним. Очевидно, ей придется читать газеты, чтобы не выглядеть невеждой во время званых ужинов.

Ей все же удалось одолеть пять блюд и вспомнить без напоминания, что Эллиотта следует оставить одного за бокалом портвейна. Она делала вид, что читает, пока он не присоединился к ней, затем набралась смелости и еще час вела утонченно вежливую и в высшей степени ни поучительную беседу, пока не принесли поднос с чаем.

— Леди Хэдли.

— Милорд.

Белла знала, Эллиотт собирался говорить о ее нежелании сегодня днем или сообщить, что ожидает, когда они лягут на брачное ложе. Она села прямо и состроила радостное и заинтересованное лицо. Знала, как это делать. Ей придется справиться с этим, и чем дольше откладывать, тем хуже. Теперь Эллиотт ее муж, она в долгу перед ним. Беллу преследовала более циничная мысль, она должна привязаться к нему ради ребенка. И чем больше он будет доволен своей женой, тем охотнее примет маленького подкидыша в свое гнездо.

— Вы ведете себя за столом очень изящно.

— Спасибо. — Слава богу, Эллиотт еще не собирался говорить о постельных делах. Тут до нее дошел смысл его слов, она прикусила губу, скрывая улыбку, которая грозила перерасти в неподобающую для леди ухмылку радости. — Весьма приятно слышать от вас такие слова. Я хорошо понимаю, что вы делаете все возможное, чтобы познакомить меня с этикетом.

Эллиотт положил ногу на ногу, пальцы пирамидой и взглянул поверх нее. Наверное, думал, что выглядит грозно, но Белле его взгляд показался благожелательным.

— Думаю, я смогу помочь. Вряд ли приятно, когда тебя учат, как вести себя за столом.

— Я никогда не задумывалась о практической стороне статуса жены виконта, — грустно призналась она.

— Вполне возможно, — недовольно сказал Эллиотт, затем, к ее большому удовольствию, сменил тему разговора, заметив, что она, видно, вообще ни о чем надолго не задумывалась, кроме своей влюбленности, иначе не оказалась бы в нынешнем положении. — Мне пригласить Бейнтонов в гости? Если будет хорошая погода, мы с Джоном сможем совершить прогулку верхом. Я хочу спросить его, что делать с лесным массивом. А вы с Анной приятно проведете время вместе.