— Разумеется, прежде, чем говорить с ним, я попрошу его сохранить все в тайне. — Эллиотт направился к двери.

— Спасибо. — Арабелла улыбнулась, отчего он почувствовал угрызения совести. — Эллиотт, вы так хорошо ухаживаете за мной. Я чувствую себя в полной безопасности.

— Я еще навещу вас, — ответил он, стоя в дверях. Попрошу Гвен проследить за тем, чтобы вы отдыхали.

* * *

Белла обнаружила, что день прошел удивительно быстро. Все утро она размышляла, пытаясь вспомнить обстоятельства до и после бегства матери. Чем больше она думала, тем правдоподобнее казались доводы Эллиотта. Белла смутно вспоминала события тех дней. Мать плакала по ночам. У нее покраснели глаза, когда на прощание она обняла дочерей. «Какой же несчастной она была, раз покинула нас», — думала Белла, нежно поглаживая живот. И кто этот мужчина? Наверное, мама сейчас где-то живет. Но интуиция подсказывала, что та мертва. Нелегко жить в неизвестности. Труднее, чем поверить, что мать умерла много лет назад. Эго настоящая трагедия, но с высоты сегодняшнего дня и горького опыта сердце обливалось кровью при мысли, насколько мать была несчастна.

Если бы только можно было поговорить об этом с Мег и Линой. Знать бы только, что обе целы и невредимы. Белла закрыла глаза, с грустью думая о маме, впервые представляя ее молодой влюбленной женщиной, с которой приключилось огромное несчастье. Кто она такая, чтобы осуждать после того, как поступила сама?

После этого Белла, как это ни странно, почувствовала облегчение и послала Гвен за бумагой и карандашом, чтобы можно было, лежа в постели, составить списки работ по переделке ее покоев, и детской, и комнат Эллиотта. Неужели ему приятно входить в помещения, которые прежде занимал его брат?


— Вы успели исписать всю бумагу, какая была в доме?

Белла подняла голову и увидела, что вся постель усеяна листами с набросками. Муж стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку. Через плечо перебросил пальто, грязная рубашка была расстегнута у шеи, рукава закатаны. Волосы закрывали глаза, правое предплечье пересекала небольшая рана. Настоящий мужчина в расцвете сил.

Белла тяжело сглотнула.

— Чем это вы занимались? — Белла пыталась говорить как жена с мужем, который с опозданием явился на обед в грязной одежде. Но, увидев его, ничего не почувствовала, кроме постыдного возбуждения.

— Мы строим новую лесопилку.

Эллиотт неторопливо вошел в комнату, соря опилками. От него исходил опьяняющий запах смолы и пота. Любая уважающая себя дама начала бы вопить и приказала бы покинуть комнату, но Белле захотелось снять с него всю одежду.

— Надо думать, под королевским «мы» вы имеете в виду свое участие в этом, — строго заметила она. — У вас ведь есть люди, которые должны заниматься подобными делами?

— Мне это нравится, — без сожаления ответил Эллиотт.

— Думаю, вам хотелось взглянуть на все изнутри, — предположила Белла, вздохнув. — Взгляните на пол.

Он посмотрел на следы от опилок.

— Этим хорошо чистить ковры.

— Их лучше чистить влажными чайными листьями, а не опилками. Только не садитесь на постель!

Эллиотт широко улыбнулся, наклонился и поцеловал ее.

— Как вы себя чувствуете? Новые судороги и острые боли не мучили?

— Немного. Но теперь, когда я знаю, что их не избежать, не так уж страшно. Меня волнует лишь ребенок.

— Я так и знал.

— Глядя на вас сейчас, я лишь надеюсь, что родится мальчик. Тогда вам обоим будет очень весело.

Лицо Эллиотта помрачнело, затем он улыбнулся, наклонился и снова поцеловал ее, крепко и быстро, выпрямился и, к ее большому сожалению, направился к гардеробной.

— Я не подхожу для респектабельной компании. Пойду мыться, потом вернусь обедать, хорошо? Вы сможете обедать в постели и рассказать мне, чем весь день заняты ваши мысли.

— Строю планы относительно детской, — призналась Белла, немного обеспокоенная тем, что на его лице появилось холодное выражение. — Эллиотт, сколько денег мне можно потратить?

— Сколько пожелаете.

— Но вы ведь говорили, что в доме и имении многое следует привести в порядок. Я не хочу тратить деньги на второстепенные дела.

— Многое придется привести в порядок. — Лицо Эллиотта стало почти угрюмым, но затем он снова улыбнулся. — Это не должно обречь вас на жизнь в розовых тонах.

— Спасибо, Эллиотт. Вы не привезете мне образцы тканей из Вустера, если я скажу вам, какие цвета нужны?

Простонав, Эллиотт исчез в гардеробной. Оттуда раздался его голос:

— Епископы и магазины, где торгуют шелком. Никто не предупреждал меня о том, что брак станет таким испытанием.

Послышался голос Фрэнклина, его слуги. Тот задал какой-то вопрос, в ответ раздался смех Эллиотта. Дверь закрылась. Белла стала с волнением воображать, как в ванне с мускулистого тела Эллиотта стекает вода.


Когда муж вернулся чистым и элегантным, облачившись в вечерний костюм, Белла чуть не расстроилась. И испугалась собственной реакции. Она старалась быть послушной женой. Однако то, что чувствовала к нему, нельзя было назвать покорностью. Возникло подозрение, что в действительности она испытывала самую обычную похоть.

Эллиотт хотел, чтобы она получала удовольствие от интимной близости, однако приличной замужней женщине не полагалось извлекать наслаждение из телесной любви. Разве не так? К тому же с мужчиной, которого она не любила, сколь бы она ни уважала его. Похоже, Эллиотту хотелось непременно сделать ей приятно. Белла подозревала, что он станет меньше уважать себя, если это не удастся. А будет ли он уважать Беллу больше или меньше из-за ее рвения? Он останется на ночь? — гадала она, пока Эллиотт отдавал указания лакеям накрыть стол рядом с ее постелью. Он сам занялся ее подносом.

Они говорили о лесопилках, нововведениях на ферме, сочетании цветов, тканях, предстоящем визите Бейнтонов, о том, нравится ли Эллиотту новый сорт кофе. Белла чувствовала себя непринужденно, радовалась, что может участвовать в разговоре, хотя бы задавая вопросы и поддерживая Эллиотта в делах имения.

Обед получился хорошим, а бокал кларета оказался нетерпким. К тому времени, когда он забрал ее поднос и позвонил, чтобы убрали посуду, Белла начала зевать и прикрыла рот рукой.

Или попыталась скрыть, что ей хочется спать. Но, как она убедилась, от Эллиотта скрыть удалось немного.

— Вы устали. Не стану мешать вам спать.

— Нет! Отчего же я могла устать? Я весь день ничего не делаю, — возразила Белла.

— Вы испугались. Разговор о матери отнял у вас много сил. Ум напряженно работал, хотя вы и лежали в постели. Потом хороший обед. Удивляюсь, как вы еще не заснули.

Эллиотт встал. Она догадалась, он не думает сбросить с себя одежду и забраться к ней в постель.

— Вы разве не останетесь со мной? — Белла поняла, что краснеет, но дерзнула задать этот вопрос, поскольку испытывала сильное разочарование.

— Когда мы будем в постели, я потребую уделить мне все ваше внимание. Тогда вам придется бодрствовать. — Он напряженно смотрел на нее потемневшими глазами. — Завтра рано утром я отправлюсь в путь. — Эллиотт подошел и погладил Беллу по щеке тыльной стороной ладони, отчего ее пробрала дрожь. — Увидимся в понедельник, если только я не застряну в каком-нибудь магазине тканей и обоев. Арабелла, высыпайтесь хорошо.


В субботу Белла осознала, что уже четвертый месяц беременности, признаки которой начали проявляться больше, чем того хотелось. Она явно раздалась в талии. Когда Гвен зашнуровывала ее корсет, обнаружила, как округлился живот.

— Гвен, только не слишком туго, пожалуйста.

— Да, миледи. Раз у вас болит спина, лучше быть осторожнее.

Неужели Гвен догадалась? Становилось все труднее и дальше скрывать беременность, особенно от сообразительной молодой женщины, почти все время находившейся рядом с ней. Что ж, все слуги и большая часть соседей скоро узнают, что брачные зароки леди Хэдли сбылись.

Но надо быть образцовой виконтессой. Белла решила сегодня обсудить с кухаркой блюда, которые можно подать, когда приедут Бейнтоны. Замечательно обсудить свое положение с другой женщиной. Белле так не хватало Лины и Мег.

Однако кухарка и миссис Найт решили сами заняться приготовлениями к визиту. Белла чувствовала себя так, будто осталась не у дел. Надо узнать у Эллиотта, каких еще арендаторов, по его мнению, навестить в первую очередь.

Например, она могла нанести визит в Доуэр-Хаус и поблагодарить леди Абботсбери и мисс Дороти за гостеприимство. Можно отвезти цветы, но где раздобыть их? На лужайках вокруг дома стояли голые клумбы.

— Хенлоу, у нас есть цветочный сад? — спросила она дворецкого, руководившего двумя лакеями, которые передвигали огромную и уродливую вазу. Эллиотт распорядился убрать ее из столовой.

— Нечто подобное есть, миледи. Это не совсем то, что было при жизни матери его светлости. — Хенлоу открыл входную дверь. — Миледи хочет взглянуть?

— Спасибо. Я сама осмотрю его. Только скажите, как туда пройти, и назовите мне имя главного садовника.

— Джонсон, миледи. К сожалению, он неуживчивый старик, но хороший садовник. Если пойдете по левой стороне дома, затем вдоль высокой кирпичной стены, увидите зеленую дверь.

Белла надела старую соломенную шляпку и вместе с Тоби отправилась в путь. С той стороны дома большая часть земли заросла кустарниками, местами виднелись неровные газоны и деревья, которым, даже по ее несведущему мнению, следовало подрезать ветви. Длинная стена вселяла надежду на то, что за ней наверняка обнаружится хороший сад.

Зеленая дверь оказалась незапертой, Белла открыла ее. Терьер прошмыгнул мимо нее, пока она осматривалась. Какие чудеса обнаружатся здесь?

— Овощи, — произнесла она без всякого выражения, понимая, что хозяйка дома должна радоваться хорошо ухоженным посевам, персиковой оранжерее, аккуратным кучкам удобрения и компоста.

— Да, эго хорошие овощи. А если эта противная собака начнет рыть мою спаржу, я сдеру с нее шкуру.

Белла повернулась и увидела старика с красным лицом, сердито смотревшего на нее.

— Доброе утро. Вы, наверное, Джонсон. Я — леди Хэдли.

Старик проворчал что-то и сделал движение, будто собираясь приподнять потрепанный котелок.

— Это восхитительный огород. Надеюсь как-нибудь познакомиться с ним, но сейчас мне нужны цветы для леди Абботсбери.

— Он распорядился закопать цветы под дерном, — угрюмо ответил старик. — Говорил, что нанимать садовников — пускать деньги на ветер. Есть их нельзя, а зарплату платить надо.

— Что же случилось с садовниками? — спросила Белла. Наверное, старый ворчун говорил о Рейфе. Как это похоже на него, пожертвовать красотой, чтобы тратить Деньги на удовольствия.

— Подрабатывают кто где. Не очень рациональное использование опытных людей.

— Я поговорю с его светлостью. — Возможно, Эллиотт посчитает, что стоит платить таким работникам зарплату. Она надеялась на это. Ей не нравилось, что трудолюбивые люди остались без работы не по своей вине. — Значит, цветов совсем не осталось?

— Остался розарий. Я занимался им. С глаз долой, из сердца вон. — Старик тяжело ступал по кирпичной тропинке, не проверяя, следует ли она за ним.

Белла слышала, что главные садовники из больших домов устанавливали законы и даже не позволяли хозяйкам срезать цветы, если это нарушало очертания сада. Но этот скорее забавлял, нежели раздражал. Ей нравилось, сколь резко он защищал свои владения и заботился о людях.

Время цветения роз еще не подошло, но под укрытием, благодаря уходу заботливых рук, несколько кустарников уже раскрыли бутоны, в воздухе разливался аромат. Белла заметила небольшие теплицы с цветами, которые она видела во время венчания. Их было много, так что можно срезать и для Доуэр-Хаус, и для главного дома. Ее внимание привлек особенно яркий куст. Красные лепестки почти трепетали от бархатистой страсти. Она именно так представляла себе любовь и потерла среди пальцев один нежный лепесток.

— Как красиво! — Белле показалось, будто лицо Джонсона подобрело. — Они делают вам честь. Мне бы составить из них букет. Вы не могли бы дать мне нож и корзинку?

— Миледи, я сам срежу и принесу их вам. Вы же не хотите расцарапать руки.

Белла смотрела на него, наслаждаясь ароматом, тишиной и пением птиц.

— Сколько человек вам понадобится, чтобы сад снова выглядел так, как при жизни матери его светлости? — поинтересовалась она.

— Еще четыре человека, — не колеблясь, ответил старик. — И новый тяжелый каток для утрамбовывания газонов.

— Я посмотрю, что можно сделать. Твердо не обещаю. Его светлость тоже должен познакомиться с садом.