Эмили Брайан - Возлюбленная виконта

Кроме Юпитера, в углу картины была изображена большая фигура бога воды с длинным языком, свисающим изо рта. Язык становился рекой, по которой плыл на лодке Юпитер со своей свитой.

— «О, куда моя возлюбленная уплывает?» — процитировала Дейзи.

Значит, не один Люциан одержим любовными стихами Мерита.

— «Вверх по длинной влаге языка, что мой скрывает», — закончил Люциан. — Язык — метафора реки. Кай Мерит увез сокровище вверх по реке.

— Не по какой-то реке, — воодушевилась Дейзи. — По конкретной. По Темзе. При хорошем приливе небольшая баржа может без труда подняться вверх по реке на пятьдесят миль. На повозке Кай не уехал бы так далеко, когда все римляне на острове его разыскивали.

— Ты права, — согласился Люциан. — Когда его задержали на реке, он, вероятно, плыл обратно.

Люциан взглянул на огромную карту Британии на стене позади стола герцога, затем перевел взгляд на Дейзи. Она уже сидела, откинувшись на руках, и смотрела в потолок. Ее губы от поцелуев опухли, и на белой шее темнел след засоса, оставленный им в пылу страсти. Над пеной кружев платья куртизанки дерзко розовели соски. Подол юбки был вскинут выше разведенных коленей. Один чулок сполз вниз. Пятками она рассеянно постукивала по стенке орехового стола. Люциан в жизни не видел более экстравагантного и очаровательного создания. А Дейзи, видимо, даже не подозревала об этом.

Ему нужно сделать ее своей. Навсегда.

Во-первых, следовало позаботиться, чтобы этот костюм она больше не носила публично. Он даже подумал, что когда поведет ее снова в зал, то набросит ей на плечи свой плащ разбойника. Но надеялся, что для него лично она еще наденет это красное платье.

И не раз.

Он опустил взгляд на ее голые колени, и в мозгу промелькнула новая мысль.

— «Ноги свои она раздвигает».

Дейзи неосознанно свела колени вместе.

— Нет, не надо, — остановил он ее, положив руки ей на бедра. — Мне очень нравятся твои ноги в таком положении.

Он снова поцеловал ее, после чего с огромным трудом заставил себя оторваться от нее.

— Если влажный язык означает реку, что, если «она» в стихотворении Кая — тоже река? Тогда «ноги свои она раздвигает» подразумевает раздвоение реки.

Дейзи задумчиво кивнула:

— «И коленями сокровище мое, скрестив лодыжки, обнимает».

Улыбнувшись, он обнял себя ее ногами.

— Тебе нравится, когда поэтические строчки имеют двойное значение?

Дейзи ответила улыбкой и, скрестив за его спиной лодыжки, стиснула его ногами. Поза была невероятно эротичной. Но тут ее улыбка исчезла, брови сошлись на переносице. Она отпустила его и, слегка оттолкнув, спрыгнула на пол. Шлепая по полу босыми ногами, обошла стол. Чтобы не мести длинными, без обуви, юбками пол, Дейзи приподняла подол и уставилась на карту на стене.

— «Между коленями реки» может означать остров. Ты знаешь, как река обтекает участок земли и за ним снова соединяется. Это «скрещенные лодыжки». — Дейзи провела пальчиком по нитке реки. — Темза испещрена маленькими островками. Который из них?

— Думаю, Мерит сообщил нам. — Люциан обошел стол и, встав рядом с Дейзи, обнял ее за талию. Поцеловал в обнаженное плечо и вдохнул пьянящий аромат жасмина. — «Где язычника клинок направлен на богини ножны». Что римляне сочли бы языческим?

— Друидов, — ответила Дейзи. — Должен быть остров с корнями друидизма.

— Таких островов может быть несколько, — заметил Люциан. — Хотя римляне еще в первом веке объявили религию кельтов вне закона, людей трудно заставить сменить веру. Не сомневаюсь, что даже во время правления Квинта Валериана Сципиона сохранялись тайные центры поклонения друидов.

— И сегодня возле Драгон-Кэрна есть источник, куда местные жители приносят пожертвования в виде зерна богу этого места, — сообщила Дейзи. — Дядя Гейбриел говорит, что вреда от этого нет, а людям, похоже, это нужно.

При упоминании имени ее дяди Люциан напрягся. Слишком долго выслушивал он проклятия отца в адрес Гейбриела Дрейка, чтобы с легкостью отказаться от старой ненависти. Это было так же трудно, как простым людям отказаться от поклонения старым богам.

— Итак, каким образом среди множества островов, имеющих отношение к друидизму, можно найти тот, который использовал Кай Мерит? — Дейзи хлопнула в ладоши: — О, я знаю. В справочной библиотеке Общества антикваров наверняка отыщется полезная информация.

— Нет, — возразил Люциан.

После того как подслушал разговор сэра Алистэра и лорда Брамли о планах осуществить государственный переворот, Люциан меньше всего хотел, чтобы они узнали о его прогрессе на пути поиска римского сокровища. Более того, он собирался завтра распустить рабочих, сославшись на то, что не сумел найти то, что искал. Нужно было сбить Пибоди со следа.

— Почему нет, если общество может располагать нужными нам сведениями? — удивилась Дейзи.

Люциан не мог объяснить, что его отцу грозит опасность оказаться втянутым в заговор, который готовили люди из общества. Пока Эйвери не сообщил ему о контакте отца с предателями, и узнать наверняка, не встречался ли он с Фицхью и Брамли, можно, лишь спросив об этом отца напрямую. Но у них, к сожалению, были весьма натянутые отношения, и Люциан не знал, как лучше поговорить с отцом.

«О, между прочим, отец, ты, случайно, последнее время не встречался с подлыми предателями?»

У графа молоко прокиснет.

— Я не могу обратиться в общество. — Люциан не хотел рассказывать кому-либо, даже Дейзи, о своем страхе, что его отца могли вовлечь в измену. И он нашел первую пришедшую на ум отговорку: — Когда в последний раз я выступал перед ними, они обозвали меня шарлатаном.

— Но ты можешь доказать, что это не так, — возразила Дейзи.

— Пока это всего-навсего предположение. Единственный способ доказать, что мы правы, — это откопать сокровище.

Люциан погасил свечи.

— А как ты узнаешь, где искать, если не воспользуешься услугами Общества антикваров? — спросила она с притворной нежностью, замкнув порочный круг их головоломки.

— Не знаю. — Люциан опустился на колени, чтобы помочь ей застегнуть пряжки нелепых туфель на платформе. — Но обязательно это выясню.

И еще он собирался найти способ, как раз и навсегда положить конец ненависти отца к Дрейкам. Рискнув ослушаться отца в вопросе женитьбы на Кларинде Брамли, Люциан вряд ли мог надеяться, учитывая ненависть отца ко всем Дрейкам, что тот согласится на его брак с Дейзи Дрейк.

Если Люциан не найдет иного способа, у них с Дейзи мало надежды. А жить без нее Люциан не сможет.

Записка от Люциана пришла вскоре после того, как Дейзи позавтракала. В ней сообщалось, что он договорился о встрече с джентльменом, преподававшим античную историю в Оксфорде. Профессор находился в городе и приглашал Люциана встретиться в «Уайтсе» для беседы за чашкой кофе. Письмо Люциана дышало надеждой и энтузиазмом.

И оставляло Дейзи в неведении. Выбор эксклюзивного мужского клуба означал, что сопровождать Люциана она не сможет. Она даже «случайно» не могла попасться ему на пути.

— Как это типично по-мужски, — проворчала Дейзи себе под нос.

Если профессор не обладает сведениями о древних местах поклонения друидов на Темзе, то день, можно считать, потерян. Люциан обещал навестить ее вечером в ее новом доме и рассказать о том, что узнает.

Дейзи задумалась о том, как она будет заниматься с ним любовью на перьевой перине, и превзойдет ли новый опыт тот, который она получила на герцогском столе.

Дейзи немного беспокоило, что Люциан пока не выразил своих чувств к ней. Брошенная в пылу страсти фраза «моя любовь» не в счет. Но все еще впереди. Для совместного исследования перед ними открывался целый мир, и Дейзи не сомневалась, что если Люциан еще не успел полюбить ее, то в скором времени непременно полюбит.

Бланш Латур гарантировала, что любая женщина, следующая ее чувственным советам, в короткий срок поставит мужчину на колени.

Но до вечера еще далеко, и Дейзи не знала, чем заняться, поскольку работать на раскопках больше не было возможности. Дейзи Дрейк вернулась в Корнуолл и посещать друзей не могла.

А у Бланш Латур друзей не было, только Изабелла. Хотя бывшая куртизанка твердо верила в романтическую любовь, Дейзи сомневалась, что ее двоюродная бабушка поймет, почему она осмелилась ослушаться приказа лорда Уэксфорда не встречаться больше с Люцианом.

Побарабанив пальцами по ручке кресла, она вдруг подпрыгнула, как молнией озаренная.

— Пошлите за фиакром, мистер Уизерспун, — велела она новому дворецкому.

Прогулка в закрытой коляске надежно защитит ее от посторонних взглядов, и она сможет путешествовать по Лондону в полной анонимности. Особенно рано поутру, когда аристократы еще нежатся в постелях.

Может, Люциану и не пришлась по вкусу идея быть выброшенным из Общества антикваров, но Дейзи к этому не привыкать. Еще один раз не мог унизить ее достоинства. Возможно, ей даже удастся подогреть интерес сэра Алистэра Фицхью, и он согласится помочь ей найти необходимые сведения среди высоких полок с пыльными томами и свитками библиотеки общества.

Вот удивится Люциан, когда, придя к ней вечером, обнаружит, что она уже решила загадку Кая Мерита.

— Так что он всем нам дал от ворот поворот, — сообщил мистер Пибоди, вертя в грязных руках засаленную шляпу. — Искать больше не имеет смысла.

Нахмурившись, сэр Алистэр откинулся в кресле. Общество антикваров предоставило ему просторный кабинет на втором этаже, чтобы он мог заниматься его делами. Сам не имея титула лорда, он все силы тратил на то, чтобы загнать одного из них в западню.

— Лорд Ратленд выглядел расстроенным?

— Нет, скорее, счастливым. — Пибоди поскреб затылок. — Парни, конечно, огорчились, что потеряли работу, но лорд Ратленд дал им хорошие рекомендации и небольшие суммы денег. Выходное пособие, сказал он. Так что они сразу повеселели.

Сэр Алистэр почесал подбородок. Ратленд что-то нашел.

— Хотя некоторые из них расстроились, что больше не увидят ее.

— Ее?

— Его ассистентку, — пояснил Пибоди. — Мисс Клавенхук. Она была лапочкой.

Клавенхук. Имя ничего не говорило Алистэру. Он встал, подошел к окну и посмотрел вниз. Кроме дворников и торговцев, торопящихся открыть свои лавочки, он увидел, как из закрытого фиакра вышла молодая, модно одетая женщина. Окинув улицу взглядом, она быстро направилась к парадной двери общества.

Опять эта девчонка Дрейк. Ее гонят, а она приходит. Неужели ей не надоело?

— Только я думаю, что ее настоящее имя вовсе не Клавенхук, — сказал Пибоди. — Пару раз его светлость назвал ее как-то иначе. Я находился довольно далеко и не расслышал.

— Как она выглядела? — справился Фицхью.

— Как леди, — ответил Пибоди. — Кожа как молоко. Золотистые кудри. Яркие зеленые глаза. Но чересчур умная, на мой взгляд.

Описание соответствовало мисс Дрейк. Что касалось сэра Алистэра, то он считал, что мозги женщинам ни к чему.

Дейзи Дрейк маячила у музея в тот день, когда Ратленд впервые публично заявил о своем намерении отыскать римское сокровище.

— Не припомнишь ее имени?

— Какое-то птичье имя. Суон?[18] Маллард?[19]

— Дрейк?[20]

— Точно, Дрейк.

Сэр Алистэр вздохнул. Если она работала с Ратлендом, к ней не придерешься.

— Всегда аккуратная, прибранная, — протянул Пибоди. — Даже в пыли этого сарая, где сортировала непристойные картинки и прочее.

— Непристойные картинки?

— Ну, вы знаете, мо-за-ики и тому подобное, — пояснил Пибоди с ухмылкой. — Можете что угодно говорить об этом искусстве, но, на мой взгляд, в них ничего нет, кроме голых тел. А этого добра в борделях хватает.

— Что ж, пожалуй, достаточно, — заключил сэр Алистэр, желая выпроводить Пибоди из кабинета до появления мисс Дрейк, и сунул в открытую ладонь гостя небольшую стопку монет. — Ступай по черной лестнице и ни с кем по пути не разговаривай.

Когда в дверь постучала мисс Дрейк, Алистэр сидел за столом, листая только что обнаруженную рукопись.

— Войдите!

Взглянув на гостью, Алистэр изобразил удивление.

Этикет требовал, чтобы он поднялся, что он и сделал, но скрывать своего неудовольствия оттого, что видит ее, не стал, даже не предложил ей сесть. Чтобы выудить из нее хоть какую-то информацию, он должен был обращаться с ней как всегда, иначе она заподозрит неладное.