Патриция Поттер - Возлюбленный воин

Подозвав Макдоналда и испанца, Патрик вместе с ними направился в капитанскую каюту, где коротко пересказал содержание разговора с братьями. Теперь он мог твердо обещать им корабль, чтобы отвезти их в Марокко или в любую другую страну по их выбору.

– Команда теряет терпение, – заметил Диего. – Шотландия чужда им, и они боятся, как бы ты не похитил груз и не перебил их всех.

– Ты тоже этого боишься? – Патрик прищурился.

– Я знаком с искушением, – ответил испанец в своей привычной загадочной манере. – И меня ничто не удивит.

– А что бы сделал ты на моем месте? – продолжал допытываться Патрик.

– То, чего они хотят.

– Тогда почему не ушел с кораблем и грузом?

Диего насмешливо вскинул бровь:

– Мой друг шотландец никогда бы этого не допустил.

– Верно, черт побери, – подтвердил Макдоналд.

– Корабль Маклейнов прибудет сюда через неделю, а пока моя семья выкупит товар, который находится в трюмах этого судна, и поделит деньги между членами команды, – сказал Патрик. – Я позабочусь, чтобы цена была справедливой, и своей доли не возьму.

Испанец встал.

– Я хочу знать всю сумму, – заявил он, – и долю каждого.

– Общая сумма будет поделена на равные доли; может, это и не совсем справедливо, зато сохранит мир.

– Но это не возместит стоимость судна, – возразил Диего.

– Корабль, на котором никто не знает, как управлять парусами, ничего не стоит, – усмехнулся Патрик. – Он неминуемо разобьется или утонет.

– Я умею управлять судном.

– Но ты не знаешь навигации.

– Мы могли бы кого-нибудь нанять. – Диего явно дразнил Патрика, но тот не поддавался.

– Попробуйте. Тогда я не стану просить родных оплатить не только груз, но и корабль.

– Ладно, довольно болтать. – Макдоналд нетерпеливо взмахнул рукой. – Я отправляюсь домой, как только мы затопим судно, и хочу взять с собой что-нибудь, но пока не знаю, что именно.

Патрик кивнул:

– Хорошо, Диего, ты отправишься вместе с женщинами в Инверлейт и можешь, если хочешь, поучаствовать в торгах, а мы с Макдоналдом останемся на борту до конца разгрузки.

– Твои родные примут испанца?

– Можешь не сомневаться.

– Тогда я согласен. – Диего кивнул. – Кстати, в сеньорите Мендосе что-то есть… – Он выразительно прищурился, и Патрик внезапно ощутил необъяснимый прилив ревности. Интересно, с чего бы это? Джулиана для него никто, и если она вызывает восхищение испанца, то и Бог с ней. Возможно, это даже поможет разрешить его проблему…

И все же он так до конца и не доверял испанцу, хотя тот честно помогал все эти дни. Правда, он по-прежнему не желал отвечать на вопросы, зато отлично умел разрешать проблемы.

По правде говоря, Патрик вовсе не возражал, чтобы Диего убрался в Марокко или какую-нибудь другую далекую страну, но его не покидало чувство, что в ближайшее время этого не случится.

В любом случае от «Софии» следовало избавиться как можно скорее, и Патрик не желал больше мешкать.

– Вам пора, – решительно объявил он. – Вас уже ждут на берегу.

К его удивлению, женщины упаковали вещи и были полностью готовы к отбытию. Джулиана сменила платье на темно-синее с облегающим корсажем и мягкой юбкой в мелкую складку. Синий бархат придавал ей особое очарование; ее волосы цвета меда под английским капором с вуалью были откинуты назад и сбегали по спине тяжелыми волнами. Она выглядела настоящей леди, но казалась очень беззащитной, и с ее лица не сходило выражение страха.

– Мы готовы. – Джулиана вскинула подбородок.

Подняв дорожный сундук, Патрик взвалил его на плечо, Мануэль взял остальные вещи, и они вышли на палубу, где с помощью веревок Патрик опустил сундук в баркас. Следом за сундуком в лодку спустился мальчик, за ним – Диего, после чего Патрик помог перебраться через поручень Джулиане. Ее рука легла в его ладонь, и он ощутил окатившую его теплую волну.

Его рука все еще придерживала ее под локоть, когда Джулиана, ухватившись за веревочный трап, начала спускаться в лодку, а Диего ждал внизу, чтобы подхватить ее.

Спускаясь вниз по раскачивающейся веревочной лестнице, Джулиана старалась не показать, что она боится, и все же ей понадобилось неимоверное усилие, чтобы отпустить руку Маклейна. Его прикосновение обожгло ее, заставило колотиться сердце. Ей ужасно не хотелось уезжать без него, без той защиты, которую обеспечивало его покровительство.

Когда испанец усадил ее на скамью, Джулиана не ощутила облегчения. Этот человек стал рабом в своей стране. Что надо было сделать, чтобы заслужить такое? Неудивительно, что Джулиана не доверяла Диего; его темные глаза посмеивались, как ей казалось, надо всем на свете, а на губах всегда играла небрежная улыбка.

Очутившись в баркасе, Джулиана взяла Кармиту за руку и не отпускала до самого берега. Обе они не знали, чего им ждать впереди; тем не менее двое облаченных в пледы шотландцев, встретивших их, оказали им самый радушный прием. У одного из шотландцев были темные волосы и веселые темные глаза, у другого – волосы песочного цвета и глаза поразительной голубизны. Эти голубые глаза лучились теплотой, когда мужчина подошел к лодке и перенес Джулиану на берег. Испанец явно был удивлен этому, но все же проделал то же самое с Кармитой.

– Сеньорита, – церемонно произнес шотландец, опуская Джулиану на землю, – добро пожаловать в Инверлейт. Мы с братьями гарантируем, что вы будете здесь в безопасности.

– В заточении, – уточнила Джулиана сухо.

– Будем надеяться, что скоро эта проблема разрешится. – Шотландец улыбнулся, и в этот момент Джулиана заметила на его щеке шрам. Значит, он был воином, как и его брат. Потом она взглянула на второго мужчину. Глаза его, наблюдавшие за ней, казалось, читают ее самые потаенные мысли. Второй шотландец слегка поклонился:

– Я Рори Маклейн и подтверждаю слова брата. Добро пожаловать в Инверлейт, где вы будете в полной безопасности.

– Даже если я предпочту его покинуть?

– Разумеется. Я пока не знаю всех обстоятельств, но Маклейны не причиняют зла женщинам.

– Во всяком случае, намеренно, – уточнил Лахлан, просияв улыбкой, словно братья поделились каким-то секретом.

Радушие шотландцев стало для Джулианы настоящим сюрпризом, но куда больше ее волновало другое: что сделает отец, когда узнает, что его планам не суждено сбыться? И что будет с ее матерью?

Джулиана отлично понимала, что ей нельзя здесь оставаться; однако ей придется притворяться и ждать, пока бдительность охраны не притупится. Тогда она сможет бежать.

Улыбнувшись, Джулиана присела в легком реверансе.

– Это Кармита, – кивнула она в сторону служанки.

– А я Диего, – представился испанец. – Моего молодого друга зовут Мануэль. Маклейн велел нам сопровождать сеньориту.

– Добро пожаловать, – приветствовал Диего Рори. – Мы приготовили для вас в Инверлейте несколько комнат.

Старший Маклейн помог Джулиане сесть в седло, а Лахлан, оказав такую же услугу Кармите, повернулся к Мануэлю.

– Ты можешь поехать со мной, – предложил он. – А Диего возьмет лошадь Патрика.

Взобравшись на лошадей, всадники направили их вдоль берега; при этом Рори занял место рядом с Джулианой. Ей дали великолепную кобылу рыжей масти, и Джулиана, несмотря на тягостные мысли, обнаружила, что получает удовольствие от поездки. Шагу кобылы был легкий, и она чутко реагировала на каждое движение наездницы.

Полуденное солнце согрело холодный воздух и позолотило море. С суши холмы уже не казались такими неприветливыми, и их вид оживляли мелкие пурпурные цветочки. На лугах мирно паслись стада овец и других домашних животных.

Пользуясь представившейся возможностью, Джулиана изучала местность, прикидывая расстояние до замка, который видела с борта судна. Кроме нескольких рыбацких лодок ничто не привлекло ее внимания, пока они не достигли вершины холма, откуда ее взгляду открылись высокие стены Инверлейта.

Замок стоял на мысу и словно смотрел на море; за каменными стенами возвышались две башни, а когда всадники устремились к воротам, из-за стены донесся крик, и ворота открылись.

Во внутреннем дворе кипела жизнь: мужчины оттачивали приемы рукопашного боя, слуги таскали в амбар мешки, а женщины доставали из колодца воду. Навстречу прибывшим выбежали подростки, чтобы забрать лошадей.

Рори Маклейн спешился и, подойдя к Джулиане, предложил ей руку. Когда она заскользила вниз по крупу лошади, он подхватил ее за талию, и тут же к ним быстро направилась наблюдавшая за их прибытием женщина в простом серо-голубом платье и кружевном чепце.

– Добро пожаловать в Инверлейт. Я Кимбра, жена Лахлана.

Следом за ней к ним присоединилась еще одна женщина с пламенеющими рыжими волосами и синими глазами, искрящимися доброжелательностью.

– А я Фелиция, жена Рори. Мы постараемся, чтобы у нас вам было уютно.

Джулиана сомневалась, что на свете найдется еще одна пленница, которую тюремщики встречали бы с подобным радушием. Если бы не тревожные мысли о матери, она, наверное, порадовалась бы, что ее приключения закончились именно таким образом. Может, ей даже удастся подружиться с женами Маклейнов и в их лице она найдет союзниц, которые помогут ей передать весточку матери.

Правда, отец тоже узнает, что корабль благополучно добрался до суши; тогда он перевернет всю землю, но отыщет ее… Джулиана отдавала себе отчет в том, чем это кончится для Маклейна, испанца и остальных.

И все же она должна послать матери весточку, чего бы ей это ни стоило…

Патрик бросил все силы на разгрузку корабля, и ему не хотелось думать о Джулиане Мендосе, а еще о том, как с ней поступить.

Рори собрал вместе все небольшие суда Маклейнов и рыбацкие лодки. Помогать с разгрузкой явились десятки Маклейнов; одних Патрик знал, других – нет. Поначалу они с удивлением разглядывали мавров, а затем приступили к работе.

Лахлан решил ехать в Глазго и пригнать в залив судно, стоявшее там на ремонте. Но на это могло уйти не меньше недели, так как сначала надо было обогнуть северную оконечность Шотландии.

Гребцы перетаскивали товары в ожидающие внизу лодки, а шотландцы гребли к берегу, где, передавая груз с рук на руки, укладывали в повозку, запряженную двумя лошадьми.

Прибыв на первой лодке, Рори поднялся вверх по раскачивающемуся веревочному трапу и попросил Патрика показать ему судно. В капитанской каюте Рори задержался и просмотрел карты, после чего свернул их и забрал с собой.

– Они лучше наших, – пояснил он.

Потом Патрик отвел его на нижнюю палубу, где размещались гребцы: там все еще стоял запах крови и пота. В проходах валялись цепи, а на деревянном настиле виднелись бурые пятна.

Рори огляделся:

– Бог мой, Патрик, и как долго ты здесь промучился?

– Шесть лет, по моим подсчетам, и еще год в испанском подземелье.

– Счастье еще, что ты выжил… – тихо сказал Рори.

– Я был слишком зол, чтобы умереть. – Патрик указал на скамью посередине, прямо под люком с решеткой. – Это мое место на протяжении шести лет. Самый сильный всегда сидит с краю.

– Когда вы захватили корабль?

– Через два дня после того, как вышли из Испании.

– Кто вел судно?

– Диего и я.

– Ты же терпеть не мог море.

– Да. Я хотел быть солдатом, а не торговцем, но последние недели горько сожалел, что не слишком прилежно изучал мореходство.

– Тогда зачем ты снова торчишь на палубе? Отправляйся домой. Лахлан и Маклейны проследят за разгрузкой.

– Нет. Я дал слово и сдержу его.

– Это единственная причина?

Взгляд Рори словно просвечивал его насквозь.

– Да, – солгал Патрик. На самом деле он не хотел видеть Джулиану и надеялся поскорее прогнать ее из своих мыслей. – Я привык за последние годы к простой жизни и боюсь, что хорошая постель испортит меня.

– А разве дело не в женщине?

– Она испанка, – с деланным равнодушием ответил Патрик, – и знает, что я убил ее дядю. Наверняка она считает меня варваром.

– Ну так докажи ей обратное!

– Боюсь, не получится. – Патрик вздохнул. – Один год на войне, год – в испанской темнице и шесть лет – на испанском галеоне. Эти годы не сломали меня, но забрали душу.

– Она не сводила с корабля взгляда.

– Потому что боялась покинуть его. В любом случае она предназначена для другого.

– Моя жена тоже предназначалась для другого, – усмехнулся Рори. – Обещания без любви ничего не стоят.

– Ты забыл о проклятии, – нахмурился Патрик, – а я не могу.

– Ничего я не забыл. Я потерял двух жен, но уверен, что моя женитьба на Фелиции разрушила проклятие. Ни одна молодая жена за пять лет не умерла.

Но Патрик не мог постичь случившиеся перемены. Или не хотел? Шесть лет он жил с мыслью о мести, и эта цель помогала ему выжить.