Патриция Поттер - Возлюбленный воин

Его лошадь, привезенная когда-то с границы как подарок Чарлтона – маленькое, неказистое с виду животное, – отличалась поразительной выносливостью и была способна пройти по бездорожью гораздо большее расстояние, чем лошади Северного нагорья. В свою очередь, лошадь, приготовленная Лахланом в подарок Чарлтону, была выведена Маклейнами, и, насколько Лахлан знал, Томас Чарлтон собирался скрестить обе породы.

Путешествие оказалось весьма трудным: когда Лахлан выехал из замка, начался дождь, который шел не переставая целых два дня, так что к моменту прибытия в Чарлтон-Тауэр Лахлан промок до нитки, продрог и чертовски устал.

Когда он подъехал достаточно близко к лагерю, часовые подняли тревогу и лишь потом, узнав его, открыли ворота.

Когда Лахлан спешился, вокруг него собрались почти все обитатели крепости, чтобы справиться о Кимбре; затем его провели к двери башни, которая ничем не напоминала изысканность и уют Инверлейта. В отличие от Инверлейта безопасность крепости зависела преимущественно от надежности массивных дверей и защитников наверху, в обязанность которых входило поливать головы атакующих кипящим маслом и закидывать их камнями.

Вскоре дверь башни открылась, и из нее вышел, прихрамывая, Томас Чарлтон. Он широко распростер руки, и Лахлан тотчас оказался в его медвежьих объятиях.

– Ну, как поживает моя Кимбра? – поглаживая бороду, спросил Чарлтон.

– Хорошо, как и Одра, – с улыбкой ответил Лахлан. Взгляд Чарлтона тут же перекочевал на лошадь, которую Лахлан держал под уздцы.

– Сменное животное? – осведомился он с горящими от алчности глазами.

– Да. И заодно подарок.

Чарлтон приблизился к лошади и похлопал ее по крупу.

– Отличный подарок. – Он вдруг прищурился. – Могу догадаться, что ты ждешь чего-то взамен.

Лахлан улыбнулся:

– Мне нужна информация.

– Что я люблю в тебе, Маклейн, так это что ты никогда не юлишь. Ладно, заходи, а кто-нибудь из моих парней позаботится о лошадках. – Чарлтон повернулся и повел гостя на самый верх башни.

Войдя в свое пестро обставленное жилище, Чарлтон с трудом опустился в кресло, после чего предложил сесть гостю.

– Нельзя мне было соглашаться на брак, – пожаловался он. – Мне нужен целитель.

– Кимбра прислала листья для заварки снадобья, – попытался утешить его Лахлан.

– Помощь нужна мне постоянно, – проворчал Чарлтон. – Тебе следовало привезти ее с собой. – Поерзав в кресле, он уселся поудобнее. – Ну, выкладывай, что тебе от меня нужно: у тебя такой вид, будто за тобой всю дорогу собаки гнались…

– Мне нужно знать все о графе Чадуике и его сыне – у них имение неподалеку отсюда. Ты знаешь все и обо всех, поэтому я здесь.

– Зачем они тебе? – удивился Чарлтон.

– Пока не могу объяснить всего; скажу только, что это очень важно для меня.

Чарлтон долго буравил гостя взглядом и наконец произнес:

– Знаю, ты не любишь просить о помощи, значит, это важно.

– Еще как важно!

– Ну что ж, кое-что я могу тебе рассказать. Его сиятельство теперь часто бывает на севере, и, как я слышал, он очень болен.

– А его сын?

– Виконт? Мерзкий тип, судя по всему, он занял место брата, когда Гаррета убили.

– Убили?

– Ну да, говорят, где-то в Испании. – Чарлтон пожал плечами. – Его любили на границе, и он участвовал в наших играх, а еще, говорят, был хорошим фехтовальщиком и имел чувство чести. Что до нового виконта, то до нас доходят всякие слухи, но пока нет ничего особо лестного для него.

– А его отец?

– Такой же, как и большинство лэрдов. – В голосе Чарлтона зазвучало презрение. – Тщеславный, безжалостный. Впрочем, без этого нельзя, когда сидишь рядом с королем.

– А об их частных делах тебе что-нибудь известно?

Чарлтон покачал головой.

– У Чадуиков есть корабли, но контрабандой они не промышляют. Во всяком случае, с нами и в отличие от тебя, – добавил хозяин башни с иронией, видимо намекая на редкие визиты Лахлана на границу на одном из кораблей Маклейнов. Такие визиты были довольно прибыльным делом для обоих семейств и давали возможность Кимбре видеться с родными.

– У них есть испанский партнер… – Лахлан, прищурившись, посмотрел на Чарлтона.

– Не удивлен. Это дает им право входить в порты, куда англичане не суются.

– А еще на галерах они используют на веслах рабов…

Чарлтон поднял брови:

– И ты, конечно, это не одобряешь? Впрочем, Чадуик слишком печется о своей репутации, а королю вряд ли пришлась бы по душе такая практика. Вот его сын – этот вполне может.

Лахлан кивнул:

– Именно это я и хочу выяснить.

Томас Чарлтон с трудом поднял опухшую от подагры ногу и положил ее на табуретку.

– И все? Возможно, ты хочешь избавиться от этого Кингсли?

– Кто знает. – Лахлан недобро усмехнулся. – Для начала я хотел бы разузнать о нем побольше, и если он виновен…

– Думаю, его виновность тебя не слишком волнует, – пробурчал Чарлтон.

Лахлан поморщился. Прежде он не догадывался, как сильно изменился с тех пор, когда был молодым идеалистом, мечтавшим стать священником. Тогда он ненавидел жестокость, но сейчас от одной мысли, что придется отдать Джулиану замуж за такого человека, как Чадуик, у него начинались спазмы в животе.

– Ладно, идем, поужинаешь с нами, а потом мы вместе подумаем, что тут можно сделать.

– Это срочно, – жалея, что приходится быть невежливым, сказал Лахлан. – Я надеялся, что у тебя в Лондоне есть свой человек.

– Ты правда должен ехать?

– Да.

– Лошади и провожатый будут у меня завтра на рассвете. И человек такой у меня тоже имеется.

– Честный?

– Еще чего! Лучший вор в Лондоне, но зато знает все и обо всех.

– Я не сомневался, что ты можешь помочь. – Лахлан поднялся и протянул Чарлтону руку.

– Всегда к твоим услугам. – Улыбка на лице старого разбойника, пожалуй, могла сделать честь самому дьяволу.

Дождь. Дождь. Дождь.

Джулиана взяла одного из щенков из конюшни в комнату Одры, и Медведь, обнюхав щенка, облизал его огромным языком.

Дождь шел уже несколько дней, и Джулиана сходила с ума от неизвестности. Никаких сообщений из Эдинбурга до сих пор не приходило, хотя город находился всего в нескольких днях пути от замка Маклейнов.

С момента последней встречи Диего избегал ее, и Джулиана не могла понять, стоит ли рассчитывать на его помощь.

Однако он даже в дождь продолжал упражняться, словно собирался на войну. Наблюдая за ним из окна, Джулиана пыталась угадать мотивы его поведения, однако и теперь она знала о нем не больше, чем в первый день знакомства.

Поможет ли ей испанец? Сообщил ли он уже об их разговоре. Рори Маклейну? Что, впрочем, вызывало сомнения, так как хозяева не изменили отношения к ней и не приставили охрану; напротив, Маклейны делали все, чтобы она чувствовала себя как дома. К примеру, Рори говорил, что благодаря Джулиане чуточку меньше скучает по Фелиции, но, конечно, Джулиана этому не верила. А когда он смотрел на жену, в его взгляде было столько любви, что у нее щемило сердце.

Как, интересно, чувствует себя женщина, когда ее так любят? Если Джулиана пробудет в этой комнате чуточку дольше, то уже никогда не уйдет из Инверлейта. Истинное искушение состояло в том, что она не могла не почувствовать, что Маклейны действительно хотели, чтобы она осталась.

– Здесь часто идут такие дожди? – спросила Джулиана Кимбру.

– Даже слишком часто. А в Испании разве не так?

– О нет, там гораздо больше солнца.

– И что ж, а мы тут скрашиваем такие дни как можем, и я вовсе не забыла о пикнике. – Кимбра засмеялась. – Вижу, ты уже теряешь терпение…

– Все дело в том, что я привыкла к ежедневным верховым прогулкам… – Джулиана вздохнула, и Кимбра, протянув руку, погладила ее по плечу:

– Знаешь, мне их тоже не хватает…

Джулиана кивнула, затем, выйдя из комнаты, отнесла щенка его обеспокоенной матери и возвратилась в башню. В комнате Лахлана она попробовала найти какую-нибудь интересную книгу, но ей не сиделось на месте. Да и как можно бездействовать, когда другие в это время решают твою участь?

Джулиана снова подошла к окну: небо по-прежнему было затянуто грозными тучами, изливавшими на землю серые струи дождя.

Как же теперь ей узнать, что происходит в Эдинбурге, в Лондоне и в Испании?

И когда, наконец, сможет она сама самостоятельно определять свою судьбу?

Патрик скакал бок о бок с Джейми, и Денни, облаченный в платье слуги, как и подобает, ехал чуть позади.

Каждый шаг лошади уносил Патрика дальше и дальше от Джулианы, и в груди его все больше разгоралось беспокойство. Что, если она решится снова на какой-либо необдуманный поступок? Разумеется, он посоветовал Рори не терять бдительности, но вряд ли это могло что-то изменить.

Патрик попытался переключить внимание на город. Прошло почти пятнадцать лет с тех пор, как он приезжая сюда, чтобы состязаться с человеком, скакавшим теперь рядом с ним. Он никогда не думал, что в один прекрасный день оба они станут товарищами, и даже сейчас глубоко в его душе таилось сомнение.

Еще одной загадкой для Патрика являлся Денни. Возможно, при дворе его кто-то узнает, тем более что там были английские посланники, но что затем? И не повредит ли это как-то клану Маклейнов?

Патрик бросил пытливый взгляд на Денни.

Они с Джейми постарались как могли изменить его внешность, нарядив в оранжево-желтую рубаху слуги, старую шотландку и берет, в надежде, что на слугу никто не обратит внимания. Кимбра перекрасила его волосы, а Фелиция предложила заложить ему за щеки бумажные тампоны. Денни предупредили, что если он кого-либо узнает, то должен незаметно уйти и встретиться с Патриком на задворках постоялого двора.

Перехватив взгляд Патрика, Джейми пришпорил лошадь и поравнялся с ним.

– Вижу, ты беспокоишься о своем друге, – сказал он тихо.

– Ты прав. Кимбра сказала, что Лахлан начал вспоминать обрывки прошлого, когда увидел плюмаж Маклейнов…

– Но мы не знаем, что может разбудить Денни.

– Верно, но он видит и понимает куда больше, чем я думал. Возможно, Денни встретит в Эдинбурге нечто такое, что вернет ему память.

Джейми кивнул. В городе он планировал остановиться в Эдинбургском замке: отец Джейми служил советником при двух последних королях, и в качестве награды Кэмпбеллы получили там покои для личного пользования. Правда, граф Ангус пытался изменить это положение, так как ему понадобились комнаты для его друзей, склонявшихся в сторону английского альянса, но пока апартаменты принадлежали Джейми, и он не собирался менять прежнее устройство дел. Что касалось Патрика и Денни, им придется снять комнаты в ближайшей гостинице.

Когда Джейми скрылся за воротами огромного замка, Патрик проводил его задумчивым взглядом. Джейми собирался добиться у королевы частной аудиенции и объявить ей о чудесном возвращении Патрика Маклейна.

По прошествии девяти дней солнце все же выглянуло из-за туч, но в душе Джулианы не переставала нарастать тревога. Известий от Патрика по-прежнему не было. Что, если он арестован, как и Лахлан в Англии, из-за слухов о пропавшем корабле?

Решив, что теперь ей точно пора бежать, Джулиана спустилась в маленькую столовую и, к своему облегчению, обнаружила, что Рори уехал за пятнадцать миль разбираться с каким-то конфликтом. Тогда она вышла на улицу в поисках испанца.

Вскоре она увидела его – Диего седлал лошадь, а конюх рядом седлал вторую.

– Так вы все-таки уезжаете? – спросила она тихо.

– Еду на охоту.

– А оружие?

– Охотиться без оружия невозможно.

– Я скоро узнаю у Кимбры насчет пикника.

Диего на мгновение замер.

– Одра тоже будет с ней? – наконец спросил он.

– Думаю, да.

Испанец кивнул:

– Где состоится пикник?

– Речь шла о соседнем озере, к востоку отсюда.

Он снова кивнул:

– Я знаю это место. – Его губы вытянулись в тонкую линию. – Патрик Маклейн снарядит за нами погоню.

– Его здесь нет.

– Он скоро приедет.

– Вряд ли. К тому же он не станет делать ничего, что может повредить его клану.

Диего задумался.

– У вас есть золото? Драгоценности? – спросил он после паузы.

– Но вы все у меня забрали, не так ли?

– И вы ничего не припрятали на всякий случай?

– Нет.

Диего пожал плечами, как будто теперь это не имело значения.

– Вы мне доверяете?

Джулиана колебалась с ответом, и в какой-то момент на лице испанца появилась привычная насмешка.

– Что, страшно брать в провожатые преступника? – язвительно поинтересовался он.

– Нет, – решительно ответила Джулиана, и это было правдой. Несмотря на свою загадочность, испанец странным образом охранял ее и Кармиту. Порой он злился на них, но вспышки гнева проходили так же быстро, как и возникали.