Патриция Поттер - Возлюбленный воин

– Но разве вы не должны находиться вместе со своей командой? – удивилась Джулиана.

– Я отвечаю в первую очередь за тебя, – пояснил Родриго, – и обязан доставить тебя в Англию целой и невредимой.

Снаружи в каюту доносились слова проклятий на разных языках; некоторые Джулиана понимала, о значении других могла только догадаться. Потом эти звуки сменил скрип открывающихся дверей. Неужели гребцы завладели судком? Как могло такое случиться? Они же были закованы в цепи, и их охраняла вооруженная стража!

Громкий стук в дверь заставил Джулиану содрогнуться; потом сквозь дверь донеслась брань на незнакомом ей языке, и вдруг все стихло.

Возможно, нападавшие ушли или команда вновь взяла ситуацию под контроль? Но разве они не сообщили бы об этом ее дяде?

Джулиана продолжала мучиться многочисленными вопросами, когда услышала крик, от которого у нее внутри все похолодело. Это был вопль от невыносимой боли.

Сжав в руке нож, Джулиана приготовилась к самому худшему. Она убьет себя, но не позволит, чтобы ее подвергли насилию.

Ее сердце громко колотилось, горло пересохло от страха. Может, ей пустить в ход нож прямо сейчас? Или все-таки стоит сначала убедиться, что ситуация действительно безнадежна?

Могучим ударом молотка кузнец разбил болт, соединявший цепи на запястьях Патрика, и тот, поднявшись, с облегчением развел руки в стороны. Ощущение свободы движений, данной человеку от рождения, пьянило и вдохновляло его.

– У тебя получилось, – одобрительно сказал кузнец. – Я никогда не думал…

– Я тоже.

Теперь, когда его руки ничто не связывало, Патрик мог наконец встретиться с человеком, превратившим его жизнь и жизнь остальных пленников в адские мучения.

Уже сам тот факт, что капитан, продававший и покупавший людей с целью наживы, трусливо забился в каюту, зная, что его команда погибает на палубе, возмущал Патрика до глубины души.

Мимо бурно радующихся гребцов он не спеша проследовал к каюте капитана, слыша за спиной слова благодарности на разных языках. Он понимал не все, но эмоции в переводе не нуждались. Слабых и больных подняли на верхнюю палубу на руках, и некоторые из новых хозяев корабля уже добрались до съестных припасов, а другие – до бочек с элем.

Патрик взял предложенную кружку с элем, но только смочил губы. Он должен сохранять ясную голову до конца дня и на протяжении всех последующих…

Увидев Макдоналда, второго шотландца на корабле, Патрик весело поприветствовал его, затем спросил:

– Что с оружием?

– Его распределят среди гребцов.

– Ты видел где-нибудь шпагу?

– Да. Здесь есть хранилище, полное оружия. Я предпочитаю кортик, а испанец выбрал абордажную саблю, но там еще кое-что осталось.

– Отведи меня туда.

Хотя запястья Макдоналда еще сковывали цепи, он улыбался, провожая Патрика к арсеналу.

Найдя подходящую рапиру, он взвесил ее в руке. Упражняясь в молодости в фехтовании, он оттачивал владение двуручным шотландским мечом с широким клинком, преимущество которого состояло в большой массе: таким мечом можно было сокрушить врага даже сквозь доспехи. Но за годы, проведенные на континенте, он научился фехтовать и более легкой рапирой, что теперь пришлось очень кстати.

Выбрав рапиру, Патрик повернулся к Макдоналду, и они вместе отправились к запертой каюте.

Тишина за дверью становилась все более зловещей.

– Как вы думаете, что произошло? – наконец решилась спросить Джулиана, нервно меряя шагами роскошную каюту капитана.

Родриго, нахмурившись, покачал головой:

– Ничего не могу сказать наверняка. Твой отец поручил мне обеспечить твою безопасность, а у меня теперь нет возможности защищать тебя. – Помедлив, он протянул племяннице кинжал. – Не дай им взять себя живой, вот все, о чем я хотел тебя просить.

Джулиана сомкнула пальцы вокруг рукоятки. Это было все же лучше, чем маленький нож, которым она вооружилась ранее.

– Эти рабы – они слишком долго были без женщин, – добавил Родриго мрачно. – Бей себя в сердце. Мне следовало бы самому убить тебя, но… я не могу. Впрочем, возможно, я еще сумею с ними договориться…

Увидев страх в глазах дяди, Джулиана невольно задалась вопросом: с какой целью он заперся с ней в каюте – чтобы защищать ее или чтобы за него сражались другие?

В это время снаружи донеслись крики ликования, и в дверь снова громко забарабанили. Джулиана сильнее стиснула рукоятку кинжала – она знала, что люди, захватившие судно, ненавидят ее дядю, следовательно, и ее. Она вспомнила ярость, исходившую от гребца, которого случайно увидела сквозь решетку, и невольно вздрогнула.

Внезапно стук в дверь прекратился и голоса стали звучать тише.

– Возможно, они вас послушают, – обратилась Джулиана к дяде. – Если вы предложите им свободу…

Вместо ответа Родриго посмотрел на нее так, словно у нее выросли рога. Только тут Джулиана осознала, что, вероятно, сказала глупость. «Боже, как все переменилось», – невольно подумала она. Если прежде ее пугала предстоящая свадьба с незнакомым мужчиной, то теперь это представлялось ей не таким уж большим злом по сравнению с ожидавшей ее участью.

– Эти люди вряд ли знают, как вести корабль, – сделала еще одну попытку Джулиана. – Вы нужны им.

– Сомневаюсь, что сейчас это их заботит, – отрезал Родриго.

Теперь Джулиана видела в глазах дяди такую же гордость, как и у ее отца, – гордость и высокомерие. Так, пожалуй, он погубит их обоих, но она ничего не могла с этим поделать.

Родриго застегнул китель и, взглянув на себя в зеркало, аккуратно надел капитанскую шляпу.

– Они, кажется, не пытаются взломать дверь, – промолвила Джулиана с надеждой.

– Им некуда спешить. – Родриго мрачно усмехнулся. – Они отлично знают, что я отсюда никуда не убегу.

Воцарившаяся за дверью мертвая тишина пугала Джулиану не меньше, чем громкие голоса, И туг Родриго коснулся ее лица. Впервые за все время дядя проявил хоть какой-то знак нежности к ней.

– Молись, я тоже буду молиться. – Он положил шпагу па пол и, встав на колени, перекрестился.

Джулиана опустилась на колени рядом с ним, и Кармита, по щекам которой струились слезы, последовала примеру хозяйки.

Поглядев на кинжал, зажатый в ее руке, Джулиана дала себе клятву: прежде чем лишить себя жизни, она непременно убьет кого-нибудь еще.

Жажда мести мешала Патрику ощутить всю полноту радости, а капитан, прятавшийся в каюте, пока его команда сражалась с мятежниками, не вызывал других эмоций, кроме презрения. Вот почему Патрик не почувствовал бы никакого сожаления, даже если пришлось бы убить капитана собственными руками.

У двери капитанской каюты стояло трое полуголых, покрытых запекшейся кровью гребцов с дубинками в руках. Хорошо, что до сих пор они не нарушили его приказа не трогать запершихся в каюте пленников.

– Он мой, – предупредил Маклейн.

На губах Макдоналда промелькнула хищная улыбка.

– Я полагал, что мы умрем.

– Это все еще может случиться, – мрачно заметил Патрик. В отличие от других он хорошо знал, какие опасности подстерегают их впереди.

Шотландия. Им нужно взять курс на Шотландию. Он должен направиться домой, а когда окажется там, то и другим поможет вернуться на родину.

Но сначала ему придется пройти сотни миль по морю с людьми, которые ничего не смыслят в навигации и судовождении. Его познания в этой области также весьма скудны, о чем теперь приходилось только сожалеть.

Патрик Маклейн без должного прилежания постигал морскую науку, когда отец отправил его на обучение к капитану одного из своих кораблей, потому что хотел быть воином, а не купцом, и вот теперь ему предстояло стать моряком не по своей воле.

Ударив кулаком в закрытую дверь, он громко крикнул:

– Открывайте немедленно, или мы сами это сделаем!

Ответом было молчание. Маклейн терпеливо ждал, и по прошествии почти минуты изнутри вдруг донесся звук отодвигаемого засова, потом дверь открылась.

Еще через секунду на пороге появился Мендоса в парадной форме и с дерзким вызовом в глазах. Выйдя из каюты, он плотно прикрыл дверь.

– А, капитан убийц! – холодно произнес он.

Его бравада почти восхитила Патрика, но он помнил, что Мендоса, прохаживаясь по верхней палубе, не мог не видеть рубцы на спинах рабов, их тощие тела, слишком немощные, чтобы двигать вперед проклятое судно.

Мендоса огляделся вокруг с выражением того же презрения, с каким прежде взирал сверху на гребцов.

– Что с моей командой?

– Мертва, – спокойно констатировал Патрик.

– Вас всех повесят, – не выдержав, бросил Мендоса.

– Возможно, но ты этого уже не увидишь.

Мендоса посмотрел на оружие в руке Маклейна и встал в боевую стойку. Если он и проявлял трусость раньше, то теперь, когда у него не осталось выбора, он явно собирался сражаться. Разумеется, при этом он вряд ли сомневался, что умрет сегодня от руки бывшего раба или его убьют покрытые кровью и обуянные жаждой крови люди, стоявшие за ним.

Некоторое время Патрик сверлил неподвижным взглядом человека, которого ненавидел больше всего на свете; потом тот сделал выпад, и он парировал удар. По тому, как двигался Мендоса, как держал шпагу, Маклейн сразу понял, что испанец имеет перед ним преимущество – ведь он не был шесть лет закован в кандалы. Зато у Патрика была железная воля, а это дорого стоило.

Толпа наблюдавших за ними гребцов с кинжалами и кортиками в руках все разрасталась; Патрик знал, что они мигом закончат работу, если он не справится. Еще он знал, что должен одержать победу, чтобы завоевать доверие команды, состоявшей не только из военнопленных, но и из воров, убийц и прочего сброда, а это доверие ему нужно было, чтобы вернуться домой.

Маклейн сделал пробный выпад, но Мендоса искусно отбил удар, и Патрик, упершись в стену и не имея больше возможности двигаться в прежнем направлении, сделал обманное движение.

Мендоса с легкостью отразил атаку, и тут Маклейн заметил на его лице удивление: было ясно, что капитан рассчитывал на легкую победу.

Заставив Мендосу отступить, Патрик сделал очередной выпад, но Мендоса парировал удар и внезапным движением выбил рапиру из его рук. Патрик немедленно метнулся за оружием, ловко избегая клинка Мендосы, и, схватившись за рукоятку своей рапиры, вскочил на ноги.

Этого Мендоса явно не ожидал и невольно дал противнику время принять устойчивое положение. Сделав обманное движение, Маклейн неожиданно ринулся в атаку, но его рапира снова наткнулась на искусный блок. Мендоса явно пытался его вымотать, обрушив всю силу своей неистовости на человека, который, по его разумению, был зачинщиком захвата судна, но наконец ему надоело играть с противником. Он владел шпагой так, словно она была продолжением его тела, однако, отступая под его натиском, Патрик видел, что испанец ослеплен ненавистью и, следовательно, неминуемо совершит ошибку.

Дождавшись выпада испанца, Маклейн направил острие в сердце своего врага и внезапно устремился вперед.

В тот же момент он почувствовал, как металл вошел в тело капитана, а затем тот, покачнувшись, начал падать; при этом с его лица не сходило выражение крайнего изумления.

Когда Мендоса рухнул на палубу, Маклейн резким движением выдернул клинок из его груди. Капитан еще пытался что-то сказать, но тут из его рта хлынула, булькая, кровь, и он затих.

Толпа вокруг зашумела, несколько рук мгновенно подхватили тело Мендосы, и мятежники, торжествуя, потащили его к борту; остальные, вооружившись чем попало, бросились к капитанской каюте.

Патрику больше нечего было здесь делать; он получил от Мендосы все, что причиталось.

Уже направляясь клюку, он вдруг остановился: в каюте капитана наверняка должны остаться карты, а без карт ему не обойтись.

Он уже достиг двери, как вдруг услышал визг – громкий визг женщины.

С колотящимся от страха сердцем Джулиана, держа Кармиту за руку, оставалась в каюте, когда ее дядя вышел наружу и прикрыл за собой дверь.

– Все будет хорошо, – пыталась она успокоить испуганную служанку, хотя на самом деле ей было точно известно, что ничего хорошего их не ждет. Родриго пошел на верную смерть, собираясь отвлечь внимание мятежников; во всяком случае, ей хотелось надеяться на это. Если ее не заметят, возможно, потом она сумеет тайком перебраться в трюм.

Некоторое время до нее доносились сердитые слова дяди, звон клинков и тяжелое дыхание противников, сошедшихся в смертельном поединке; потом раздались радостные возгласы, сообщившие ей, что Родриго мертв.

Уныло опустив голову, Джулиана отошла от двери. Спрятаться ей было негде – в каюте не имелось ни шкафа, ни места под кроватью: только два стула, сундук и стол, заваленный картами.